Книга Легендарные герои военной разведки - Михаил Ефимович Болтунов

было ни много ни мало восемь отдельных батальонов и отдельная рота. И все находились на основных караванных направлениях. Они обязаны были постоянно докладывать о результатах по обнаружению и уничтожению караванов, а также бандформирований.

«В Москву, в управление, — вспоминает о том времени Пешков, — я возвращался как в санаторий, на отдых. Но как только отлаженный в Кабуле механизм начинал давать сбои, мне снова выписывали командировочные, я выезжал на Чкаловский аэродром и вылетал напрямую или через Ташкент назад. Как бы домой».

Правда, кроме рутинной работы в долгих командировках перепадали на долю полковника Пешкова и весьма «бодрящие» задания. В ходе их выполнения Евгений Алексеевич имел честь общаться с генералом армии и будущим Маршалом Советского Союза Сергеем Федоровичем Ахромеевым.

* * *

…В январе 1984 года, по данным одного из оперативных офицеров разведцентра, был нанесен удар авиации и артиллерии по району сосредоточения бандформирований. С целью окончательной ликвидации банд туда высадился десант. Однако случился большой конфуз: никаких духов в этом районе не оказалось. Бомбили пустое место. Ахромеев был вне себя. Он позвонил начальнику ГРУ и приказал прислать к нему толкового полковника.

Начальник управления генерал Ткаченко вызвал к себе Пешкова и сказал:

— Ты и есть у нас самый толковый. Собирайся и завтра в полет.

— Товарищ генерал, а какова задача?

— Я бы и сам не против ее узнать, да Ахромеев как-то мне не доложил. А тебе он скажет, не сомневаюсь. Ну а ты, в свою очередь, донесешь мне шифровкой.

Что ж, приказ есть приказ. Через два дня «толковый» полковник Пешков предстал перед ясными очами Ахромеева.

— Ну что, товарищ Пешков, вам необходимо проверить всю агентуру разведывательного центра. Дойти до каждого человека. Сколько бы на это ни ушло времени. По итогам проверки ко мне на доклад, где бы я ни был — здесь или в Москве.

Из кабинета генерала армии он вышел позеленевший. «Вот это засада», — с горечью думал он. Прикинул, сколько надо времени, чтобы облететь все сорок три оперативные группы. Полгода не меньше. Но главное не это. Он попал между двух жерновов. И как ни сделай, все плохо. А ведь Пешков прекрасно знал состояние дел в разведцентре, и не раз твердил начальнику, что надо освобождаться от слабой агентуры. Но, как раз таки освобождаться от нее никто не хотел. Количество агентов — это тоже не последний показатель работы. А теперь, как говорят в народе, дошла коза до воза.

Впрочем, ему отступать было некуда. Пешков доложил о полученной задаче начальнику управления генералу Ткаченко и начал облет групп — Герат, Шиндант, Фарах, Лашкаргах, Кандагар, Газни, Гардез, Хост и далее везде…

Проверку свою завершил к концу апреля. Результаты доложил большой шифрограммой и стал ждать оргвыводов.

«А они неизбежно должны были наступить, — с улыбкой рассказывает Евгений Алексеевич, — ибо я по различным причинам исключил из агентурной сети добрую треть агентов.

Вечером того же дня из Москвы позвонил мой заместитель.

— Алексеевич, — начал с придыханием он. — Генерал Ткаченко сказал, что посадит вас на кол.

— Да я давно готов. Мне все равно, то ли акула проглотит, то ли медведь заломает.

А на следующий день я уже сидел вместе с начальником разведки Сухопутных войск генералом Гредасовым в приемной маршала Советского Союза Соколова».

Доклад был четким и аргументированным. Пешкову удалось убедить маршала, что оставшиеся агенты вполне в состоянии выполнить поставленные разведывательные задачи.

Трудно сказать, какие ветры бушевали на вершине, то бишь, в Москве, но сдается ему не слабые. Ибо мудрый генерал Ткаченко до середины мая не разрешал ему покидать Кабул. Придержал вдали, пока ветра эти не утихли.

Правда, и потом, когда возвратился в столицу, его несколько раз вызывал к себе первый заместитель начальника ГРУ генерал-полковник Анатолий Павлов. Судя по всему, никак он не мог смириться с такими потерями в рядах агентуры. Но Пешков предвидел нечто подобное и был во всеоружии. Экзамен выдержал, постоянно докладывая Павлову, что массовость в агентурной работе не нужна, а агенты — товар штучный. Впрочем, Павлов это и без него знал. Только ведь теория и практика порою так далеки друг от друга.

Ахромееву он тоже доложил. Сергей Федорович внимательно выслушал его, задал несколько вопросов и отпустил с миром. Со дня проведения той неудачной операции прошло время, ее заслонили другие события, и проблема потеряла свою остроту.

А вот встречи с Ахромеевым у Пешкова продолжались. В том же году шестого ноября его в очередной раз вызвал генерал Ткаченко. Обратился он не по фамилии, а по имени, и это сразу насторожило Пешкова.

— Евгений, — вкрадчиво сказал Константин Никитич, — завтра выходной, праздник Великой Октябрьской социалистической революции, а вот восьмого ноября ровно в восемь утра ты должен быть на КП Генштаба.

Пешков с тревогой поглядел на начальника управления, пытаясь отгадать, какой очередной сюрприз он преподнесет сейчас.

— И теперь каждый день ты будешь докладывать Ахромееву информацию за прошедшие сутки: по противнику и по работе частей разведки. С собой, естественно, карта обстановки.

Ткаченко улыбнулся:

— А после огня, Евгений, да в полымя. Приезжаешь от Ахромеева и бегом докладывать Петру Ивановичу, как прошел доклад.

Пешкову дали в помощь несколько офицеров. Была организована трехсменная работа. Теперь в четыре утра за Евгением Алексеевичем приходила машина. Он ехал в ГРУ и начинал изучать поступившие из Афганистана шифртелеграммы. Тут же находилась карта с нанесенной обстановкой.

В семь утра полковник Пешков покидал кабинет и ехал в Генштаб. В семь тридцать прибывал туда, развешивал карту и до прихода начальства повторял свой доклад.

Вскоре в зале появлялись заместитель начальника Генерального штаба генерал Варенников, начальники управлений. Совещание вел сам маршал Советского Союза Ахромеев. Пешков всегда докладывал первым. Так продолжалось полгода. Столь напряженный график порядком измотал Евгения Алексеевича, ему обещали замену, но ее все не было.

…На дворе стоял апрель, в Афганистане проводилась крупная Панджшерская операция, и Пешков прибыл, как обычно, для доклада. Представился Ахромееву.

— Готовьтесь, — сказал маршал.

Этот доклад был похож на все остальные. Ничего особенного. Он доложил об обстановке, боевых действиях моджахедов, привел сведения разведки и перешел к работе разведки в Панджшере. И вот тут Ахромеев засыпал его вопросами, в том числе и теми, что были не в его компетенции, например, о действиях наших войск. Но ведь не скажешь маршалу, мол, это не мое, за это отвечают другие, с них и спрашивайте. Как мог, Пешков старался найти ответы на все вопросы. Было ясно, Ахромеев недоволен ходом операции. Впрочем, и не удивительно. Массированный авиационный удар стратегических бомбардировщиков и авиации 40-й армии пришелся по