Книга Пиво для Сталина. Очерки, беседы, размышления - Александр Григорьевич Звягинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако расследование «Краснодарского дела» продолжалось, и Виктор Васильевич с большим волнением следил за ним.
Осмелевший Сочинский горисполком не дал прокуратуре своего согласия на привлечение к уголовной ответственности Мерзлого. Вторично этот вопрос перед депутатами был поставлен осенью 1981 года Генеральным прокурором СССР Рекунковым. Депутаты тянули до последнего, но все же весной 1982 года сдались. В маетого же года Мерзлый был арестован. Его делом занялся старший следователь по особо важным делам В. И. Калиниченко. В одной из бесед он мне рассказывал:
«Я говорю Мерзлому: „Александр Трофимович, для того, чтобы доказать вашу вину в получении взяток, мне придется арестовывать вашу жену… А следом арестовывать тех людей, которые ей давали деньги… Я хотел бы этого избежать, но для этого вы должны сами рассказать обо всем…“
Но в планы Мерзлого это не входило. Он никогда не отличался благородством. Наоборот, все валил на жену. В итоге сели оба…» Кстати, интересно в дальнейшем сложилась их судьба — Мерзлый попал под амнистию, а жена под эту амнистию не попала. Так что он вышел раньше нее.
Говорят, что после освобождения «шахиня» потеряла рассудок — она узнала, что ее благоверный, выйдя из тюрьмы, женился на молодой и покинул страну. Как выяснилось, навсегда.
Когда арестовали «Железную Бэллу», повторилась уже знакомая история. Из дома Бородкиной пришлось мешками и коробками выносить меха, хрусталь, золото и бриллианты. Всего было изъято ценностей и денег на сумму около миллиона рублей! По тем временам сумма просто несусветная. Деньги были везде — даже за батареей водяного отопления!
Квалификация преступления не вызывала сомнений — хищение в особо крупных размерах. А по законам того времени — это расстрел. Бородкина цеплялась за жизнь, как могла. Даже разыгрывала из себя умалишенную. Психиатрическая экспертиза «болезнь» не подтвердила. В отчаянии «Железная Бэлла» начала сдавать всех, кого знала, и даже тех, кого лично не знала.
Дошла очередь и до владыки Краснодарского края. Медунова стали вызывать на допросы. Ничего серьезного ему вменить не смогли. Однако оказалось, что он остался один. Никто не бросился его прикрывать, защищать, спасать. Была одна надежда — стремительно дряхлеющий генсек. И Брежнев спас его. Сказал, что привлекать его не надо. Потому что Медунов в течение долгого времени достаточно успешно руководил огромной партийной организацией. И когда мы такого человека начинаем сажать, пусть даже за дело, то мы наносим больший ущерб.
К этому времени К. К. Майданюк сумел «раскрутить» дело Тарады. Второго секретаря Краснодарского крайкома партии Анатолия Тараду злые языки в крае называли «кошельком Медунова». Всего за несколько лет он сделал головокружительную карьеру от выпускника мясомолочного техникума до одного из руководителей крайкома партии. По рекомендации Медунова стал заместителем министра мясной и молочной промышленности СССР!
Во время работы в крайкоме оброк с краевых организаций собирал не таясь — как полноправный хозяин. Получив и пересчитав деньги, любил сказать небрежно: «Ты, братец, будь осторожен. Мне осторожность ни к чему, а тебе очень нужна — ты же даешь…» Медунов позволял ему все, но когда Тараде поступала команда — оплатить, он оплачивал любую сумму. На таких принципах они и работали.
«Обобрал, подставил, сломал» — вот правила Тарады. Так что недругов у него было хоть отбавляй. Сдавали его охотно. Дело шло к аресту. Тарада решил опередить события — пришел с повинной. Понимал, что размах взяточничества и вымогательства таков, что может дойти и до расстрела. При обыске в квартире Тарады было найдено денег и драгоценностей на сумму в 350 тысяч рублей! По тем временам — сумма астрономическая.
Но это было далеко не все. В доме его водителя за кафельной плиткой был вмонтирован металлический сейф, где хранились золото и деньги. В сарае на даче в стену была вмурована большая чугунная чушка. Когда ее открыли, она оказалась сплошь набита драгоценностями. В другом сарае, где мирно паслись курочки и петушки, были зарыты большие бидоны, а в них — пачки денег.
Зачем столько? Ведь в те годы потратить их было невозможно — тотальный государственный и партийный контроль не позволял. Сам Тарада на допросах говорил: «Дом купить я не мог, построить дом тоже не мог, потому что спросит партия, где я взял деньги, что отвечу? Вот и прятал…»
Почти сутки Тарада писал чистосердечное признание, называя даты, фамилии, суммы. Память у него оказалась феноменальная — он назвал около 400 фамилий… Не забыл упомянуть и своего покровителя. Правда, повод был почти анекдотический. Как-то раз Медунов обратил внимание на заграничный плащ своего подчиненного. И бросил с намеком: «Слушай, ты знаешь, на мою фигуру трудно подобрать вещь, а вот твой плащ мне очень нравится…» На следующий день Медунову доставили этот плащ. Причем он плащ у Тарады купил — отдал все до копейки. Но Тарада все равно вспомнил про этот плащ — тогда он уже готов был сдать кого угодно, лишь бы спасти свою жизнь.
Суда он боялся страшно. Когда следователь собирался направить дело в суд, он его остановил: «До этого я назвал тех, кто давал деньги мне. А теперь расскажу о тех, кому и зачем давал взятки я…»
После одного из допросов Тарада вернулся в свою камеру в крайне возбужденном состоянии, потерял сознание и был доставлен в городскую больницу. Через день Тарада скончался. По официальной версии — инсульт. Но пошли слухи… Одни говорили, что он принял яд. Другие — что ему помогли уйти из жизни.
Смерть Тарады очень многие отмечали как праздник. И кто это был, понятно. Ведь они могли пойти за ним..
После того как сменилось руководство ЦК КПСС, а Генеральным секретарем стал Ю. В. Андропов, следствие пошло практически без помех. К длительным срокам лишения свободы были приговорены люди из ближайшего окружения Медунова — Тарановский, Перепадя, Мерзлый, Карнаухов и многие десятки руководителей предприятий, учреждений и организаций Краснодарского края. Серьезно сгустились тучи и над самим Медуновым. Теперь ему более часто приходилось посещать следственную часть Прокуратуры Союза ССР и давать показания по делу.
И все же Медунова не тронули и после смерти Брежнева. Правда, тот от своего благодетеля сразу открестился. Мало того, обвинил его во всех грехах. В последнем своем интервью Медунов сказал о Брежневе: «Он был интриганского и конъюктурного склада человек. У него не было своих взглядов. У него было одно устремление — восславить себя, не считаясь с тем, что на пути могут быть жертвы». Вот так
