Книга Владыка - Александр Иванович Седых

торговых лавок. Американские индейцы белой краской нанесли на лица замысловатые узоры и с грозным видом мрачно взирали на местных обывателей. Парагвайские казаки разграбили винную лавку и полезли шарить по портовым складам. Вскоре заполыхали амбары с военным имуществом итальянской армии. Обстановка в городе накалялась с каждой минутой, грозя вспыхнуть всеобщим погромом и грабежом. Французский воинский контингент был труслив и малочислен, чтобы пытаться усмирить тысячи разбушевавшихся казаков. У каждого паладина на правом боку висела кобура с автоматической «парагвайкой», а на левом — тесак внушительных размеров. И злые казацкие лица добра не сулили.

По прибытии в окрестности Джибути, Алексей пересел в кабриолет с открытой кабиной и, под восторженные крики встречающих, проследовал в центр города, к резиденции губернатора. Охранники дворца робко попытались остановить важного сеньора в дорогом костюме и с массивным золотым крестом на груди, но Алексей без усилий раздвинул рослых привратников, как танк, проходящий сквозь хлипкий подлесок.

— Губернатор, что за безобразия творятся в вашем порту⁈ — толчком ладони распахнув двери кабинета местного управляющего, ворвался внутрь буйный сеньор, говорящий по–французски с ужасным азиатским акцентом.

— С кем имею честь беседовать? — привстав из–за письменного стола, надменным взглядом оценивал внешний вид разгорячённого незнакомца губернатор Французского Джибути.

— Алексей Ронин, владыка Парагвая, — не стал скромничать незваный гость и, без приглашения плюхнувшись в заскрипевшее кресло, сразу перешёл к обсуждению сути проблемы: — Месье, по какому праву мою дипломатическую миссию и груз не пропускают в Абиссинию?

— Вы имеете в виду банду вооружённых дикарей и вагоны с боеприпасами? — заняв вновь губернаторское кресло, осадил невежду хозяин Джибути.

— В порту застряла моя личная охрана и подарки императору Хайле Селассие, а также абиссинские паломники, возвращающиеся из Святой Земли, — закинув ногу на ногу, нагло заявил парагвайский прохиндей.

— А не многовато ли воинов для охраны? — скептически скривил рот губернатор.

— Для государственного визита — в самый раз, — заявил самозваный самодержец. — А то я слыхал, что места в Африке опасные, никакого порядка в колониях нет.

— Потому–то ещё пушки и ракеты с собой прихватили? — усмехнувшись, пытался вывести на чистую воду наглого контрабандиста губернатор.

— Пороховые ракеты, для организации торжественного салюта, — не моргнув глазом, дерзко врал парагваец.

— Ну а вагон с противогазами вам зачем? — попытался загнать в угол врунишку губернатор.

— Так для маскарада, — разведя руками, издевался парагвайский клоун.

— Из–за решения Лиги Наций по мирному урегулированию эфиопского кризиса, я не могу пропустить военный груз и войска в Абиссинию, — скрестив руки на груди, упёрся законопослушный француз.

— А итальянские грузы, значит, можете? — поймал француза на лжи Алексей.

— Через порт Джибути они переправляют только мануфактуру и продовольствие.

— Ага, форменные тряпки с погонами и съедобные гранаты, — язвительно высмеял лжеца непрошеный гость.

— Довольно паясничать! — сурово сдвинув брови, хозяин Джибути указал пальцем наглецу на дверь. — Сеньор Ронин, извольте покинуть кабинет.

— Я‑то сейчас в Аддис–Абебу улечу, а вот, что вы будете делать с тысячами разъярённых фанатиков–паломников, вооружённых пьяных казаков и озлобленных дикарей–индейцев? — встав с кресла и уже повернувшись спиной к глупому французу, бросил через плечо Алексей. — Надолго продовольствия из разорённых амбаров толпе не хватит, а милостыню казаки и индейцы просить не станут. Боюсь, «гранаты» с итальянских складов придутся казакам не по вкусу, начнут разбрасывать, куда ни попадя. Караван парагвайских судов уже ушёл из порта, и, похоже, что до следующей удобной оказии, от Джибути останутся лишь кучки кирпичей и обугленные головешки.

— А разве это не ваши люди? — опешил от угрожающей перспективы губернатор.

— У меня дирижабль не резиновый — всех забрать не могу, — обернувшись, развёл руками владыка. — А за вооружённых фанатиков–паломников я, вообще, не в ответе.

— Сеньор Ронин, вы можете задержаться в Джибути, до урегулирования проблемы, — встав с кресла, уже заискивающе предложил губернатор.

— Теперь это уже ваши проблемы, а я спешу, не досуг мне, — небрежно отмахнулся от вздора владыка Парагвая и вразвалочку направился к выходу.

— Постойте, Сеньор Ронин, — шустро выскочил из–за стола губернатор и, засеменив короткими ножками, бросился обгонять ускользающего правителя. — Вы же не можете вот так просто уйти.

— И кто казака остановит? — смерил низкорослого толстячка насмешливым взглядом двухметровый гигант.

Примерно таково же было сейчас соотношение французских и парагвайских сил в Джибути. И если свирепые казаки задумали бы захватить город, то противостоять им было некому. Старинные пушки в фортах, по краям гавани, направлены в море, а вот новейшие мобильные парагвайские орудия уже были в городе, как и многотысячный десант, поголовно вооружённый автоматами. Да и вояки прибыли из–за океана непростые, отборные, каждый в рукопашной играючи троих уложит — случались, на днях, уж прецеденты в портовых кабаках. А стреляют парагвайские бойцы снайперски, — тоже баловались, публику потешая, — да и винтовок с оптическим прицелом у них на руках не меньше полутора тысяч.

Холодный пот прошиб обречённого губернатора, когда до него, наконец–то, дошла сложившаяся в городе взрывоопасная ситуация. Ведь если рванут вагоны с пороховыми ракетами, то от портовых складов камня на камне не останется, а учитывая, что в некоторых вагонах, исходя из таможенных деклараций, ещё и десятки тонн пушечных снарядов «для салютов» уложены — фейерверк будет до неба, и ещё полгорода туда же взлетит. И в то, что казаки–анархисты безропотно сдадут своё оружие, французу совершенно не верилось — во всяком случае, с итальянскими складами разбойники не церемонились, разграбили и сожгли.

Губернатор смекнул, что жалобу в Лигу Наций он сможет потом подать, только если сейчас успеет вытолкать оккупировавших Джибути парагвайцев в Абиссинию. И в настоящий момент он сидит на пороховой бочке с зажжённым фитилём.

— Сеньор Ронин, я могу разрешить дипломатической миссии проследовать в Абиссинию, — загородив телом дверной проём, расставил руки в стороны губернатор.

— Да казаки могут и без разрешения в Абиссинию уйти, — остановившись, усмехнулся владыка. — Каравану паровозы нужны и вагонов побольше, чтобы разом выехать.

— Весь подвижной состав в вашем распоряжении, уважаемый сеньор Ронин, — заискивающе улыбаясь, упёрся обеими руками в дверные косяки стойкий губернатор.

— Ну, тогда, пользуясь вашей добротой, абиссинские паломники сперва вывезут всё своё имущество с портовых складов, — обнаглел атаман парагвайских разбойников.

— Так у абиссинцев его мало совсем, — сразу не понял подвоха француз.

— Я доподлинно знаю: им итальянцы много задолжали, — панибратски похлопал сговорчивого хозяина по плечу заморский корсар. — Ещё с Первой итало–абиссинской войны контрибуцию не выплатили. А захотят оспорить, пусть потом в Лигу Наций жалобу подают, да и ты, дружище, вали всё на дикие нравы аборигенов.

— Парагвайцев? — сквозь зубы выдавил губернатор.

— Да мы–то тут, вообще, проездом, — пожав плечами, развёл руками невинный заморский дипломат. — Это всё паломники распоясались, никакой управы на сумасшедших паладинов Абиссинии нет, даже император фанатикам не указ.

— Грабить будут только итальянцев? — прищурившись, осторожно глянул в бесстыжие глаза казака–разбойника губернатор.

— А ты, дружок, подробный списочек дай, где итальянское добро хранится, чтобы паломники зря по чужим амбарам не шарили, — подмигнул Алексей. — Так–то оно дело быстрей пойдёт. Кстати, за последствия экспроприации контрабандного товара не переживай: итальянцы в Лигу Наций жаловаться не побегут, ибо нельзя украсть то, чего хозяева признать перед честным миром своей собственностью не могут. Да и себя, добрый человек, зря не кори: поступить иначе тебе не позволила бы гражданская совесть, — Алексей посуровел взором, — или божьи люди, которые присланы воплотить промысел господний в жизнь, али в смерть — это уж смотря, кто на какую сторону встанет, в борьбе сил свети и тьмы. Ну а коли тебя обижать фашистские злыдни вздумают, так казаки заступятся, придут и Джибути под свою руку возьмут.

Православный проповедник перекрестился и сунул золотой крест к испуганной физиономии французского католика.

— Коли веруешь, добрый человек, во Христа Спасителя — целуй распятие святое, и разойдёмся с миром, — потребовал с губернатора клятву на кресте владыка Алексей.

Француз, не чинясь, чмокнул пухлыми губами золотой крест и перекрестился, но уже на католический манер. Конфликт был урегулирован — Джибути спасено от разорения и уничтожения.

Алексей тот час же отбыл на дирижабле в Аддис–Абебу, а казаки и «паломники» начали отправлять своё имущество в столицу по железной дороге, при этом в первую очередь загружали товар с, опустевших уже до сожжения, итальянских складов. Немало ещё предстояло экспроприировать по губернаторским спискам, но то уже дело следующих железнодорожных ходок — за раз всего добра, своего и добытого, было не увезти.

Алексей правильно рассчитал, что Бенито Муссолини раньше намеченного срока войну Абиссинии