Книга Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце - Вероника Лесневская

грудь под обрамленным кружевом вырезом. И ловит губами лихорадочное дыхание, соединяя со своим.

- Разумеется, - прижимается своим лбом к моему, на секунду прикрыв глаза. - Это единственная причина, по которой ответчик все еще одета, - заканчивает с хрипотцой. – Красный или зеленый, Вера? – обезоруживает меня коротким вопросом.

Потерявшись в его ласкающем взгляде, я не сразу понимаю, что он имеет в виду. Меня шокирует сам факт, что самовлюбленный, уверенный в себе Воскресенский задает вопросы. Пытается вести переговоры вместо того, чтобы надавить авторитетом и нагло взять то, что он хочет. Тем более, когда я не сильно и сопротивляюсь…

Отшатываюсь от столешницы и укладываю руки на его мощные плечи. Напряженные, твердые, будто высеченные из мрамора. Костя весь похож на каменную глыбу, но едва уловимо смягчается от моих прикосновений.

«Красный или зеленый?» - повторяю мысленно. И заодно спрашиваю сама себя.

Наконец-то, догадываюсь, о чем речь. Воскресенский вспомнил игру «Можно или нельзя», которую я придумала для двойняшек. Значит, он видел и слышал нас тогда.

- Подглядывал за нами с лапочками? – поглаживаю стальные мышцы, расслабляя их.

- Любовался, - улыбается Костя и скользит ладонями по моему пеньюару. Ведет к пояснице, по позвоночнику вниз и останавливается там. - И делал бы это вечно, - вдруг заявляет. - Мне нравится, как ты ладишь с детьми, Вера. Как относишься к ним. И как они привязываются к тебе.

- Подожди, - отклоняюсь, чтобы поймать его взгляд и считать эмоции. – Все, что за пределами твоего дома, должно катиться к черту, - цитирую его. - Какое «вечно»? – вопросительно поднимаю брови.

- Так ты уже внутри, - парирует он и, взяв мою ладонь, прижимает ее к груди. Словно имеет в виду нечто большее, чем дом. Мое сердце пропускает удар.

Высвобождаю пальцы из его хватки. Веду рукой вверх, слегка цепляя ногтями футболку, подключаю вторую. И двумя – обвиваю мощную шею.

- Желтый, Костя, - сипло лепечу, вызывая недоумение на его лице.

Вдох. Все внутри скручивается в тугой узел. Сердце останавливается, чтобы потом зарядить с новой силой, разливая яд по венам.

Не дожидаясь, пока он примет сигнал, я приподнимаюсь на носочки и целую его. Сначала ласково и сдержанно, но потом поддаюсь его животному напору. Впускаю в себя горячий язык, сплетаю его со своим. Отвечаю охотно, умело, со всей накопившейся страстью.

- Ты и правда сладкая, - чуть слышно выдает Костя, оторвавшись от моих губ.

Озверев, подхватывает меня под бедра и усаживает на мокрую столешницу, прямо рядом с раковиной. Подаюсь вперед и упрямо соскакиваю с нее. Укоризненно смотрю на Воскресенского.

Заключив удивленное, но заинтересованное лицо в ладони, отвлекаю Костю поцелуями. Взбунтовавшись, толкаю его в сторону выхода. Пока он не врезается лопатками в перегородку и не покачивается от неожиданности.

- Дверь, - коротко поясняю и, подавшись к нему, прикусываю его нижнюю губу. В ответ он буквально душит меня глубоким поцелуем.

Успеваю выбросить руку к двери, захлопнуть ее и закрыть на щеколду. И в следующую секунду меня прокручивают вокруг свой оси, дезориентируют, впечатывая спиной в косяк.

Мы с Костей меняемся местами. Теперь он вжимает меня в стену, фиксируя мое тело.

Впивается в губы, но не задерживается на них. Лихорадочно целует щеки, обжигая их рваным дыханием, подбородок, облизнув его, и шею, всасывая кожу. Спускается к ключицам и подчеркнутой бельем ложбинке. Скидывает с меня кардиган, который ложится к нашим ногам, и я наступаю на него.

Дергает пеньюар с плеч, открывая декольте до неприличия. Оставляет влажные следы сначала на коже, а потом и на тонком шелке. Я зарываюсь пальчиками в его короткие волосы на затылке, когда он накрывает ртом мою грудь. Целует через ткань.

С тихим стоном я запрокидываю голову и прикрываю глаза.

Чувствую, как жаркие ладони забираются снизу и ползут вверх по голым бедрам. Жадно, нетерпеливо сминают их, проходятся по внутренней стороне. Проникают между моих ног, чтобы бесстыдно их раздвинуть. Пальцы почти касаются кружевного треугольника стрингов, уходящего в тонкую полоску сзади. Но я резко сжимаю колени, не позволяя Косте зайти дальше.

Врезавшись пальцами в его ворот, тяну за футболку на спине. Вынуждаю распаленного мужчину выпрямиться и отстраниться. Выбираюсь из жаркого плена, чтобы, сделав вдох, повиснуть на его шее. Вонзаюсь в жесткие губы и страстно целую.

Совершаю пару неловких, лихорадочных шагов, уводя Костю от двери. Наши ноги заплетаются, как у пьяниц со стажем, но мы не останавливаемся. Нападаем друг на друга.

Это не прелюдия, а борьба. Смертельная схватка, в которой мы оба проиграем. Или выиграем.

Но пока что каждый из нас пытается показать свое превосходство. Подавить другого характером, добить инициативой. Вряд ли мы когда-нибудь сдадимся друг другу. Никто не уступит. Даже в такой интимной ситуации.

- Фурия, - ухмыляется Костя, споткнувшись о диван. Падает на него, увлекая меня за собой.

Заставляю его сесть, откинувшись на мягкую спинку, а сама устраиваюсь сверху. Не сводя с него глаз, кладу ладони на ремень брюк. Борюсь с пряжкой, отбиваю Костины руки, когда он спешит мне помочь. Отрываю пуговицу, дергаю молнию.

Дальше все происходит стремительно. Будто мы торопимся, чтобы не передумать.

Мы соединяемся, толком не избавившись от одежды. Костя лишь приспускает мой пеньюар, а я задираю его футболку. Царапаю каменный пресс, безжалостно вонзаю в него ногти.

И грациозно двигаюсь, забирая инициативу. Но ненадолго.

Подарив мне иллюзию свободы, Костя отнимает ее. Использует запрещенный прием, прильнув к моей груди губами. Пока я не опомнилась, берет командование в свои руки. Обхватывает мои бедра, держит крепко. Сам задает ритм и темп.

Мастерски играет на струнах моего тела, исследуя и открывая новые грани. Доводит меня до безумия.

Почувствовав, что я больше не в силах сдерживать в себе бурлящую энергию, закрываю рот ладонью. Сжимаю сильно, чтобы погасить рвущиеся из горла стоны, и обнимаю Костю, уткнувшись лицом в его шею. Прижимаюсь щекой к бешено пульсирующей артерии. Едва успеваю сделать это, как внизу живота лопается узел – и убийственная судорога проходит по всему телу. Сдавленно мычу, зажмурившись и стиснув губы.

Сгораю и рассыпаюсь пеплом в сильных мужских руках, которые ни на секунду не ослабляют хватки.

- Жа-аль, я бы тебя с удовольствием послушал, - хрипло и возбужденно тянет Костя. Замедляется, пока я отхожу от взрыва, и бережно поглаживает меня по выгнутой спине.

Отняв руку от губ, я цепляюсь за мужские плечи, как за спасательный круг. На эмоциях целую его.