Книга Под кожей – только я - Ульяна Бисерова

надежду на успокоение и близкую встречу с родными, бередил боль потери, притупившуюся в беспросветной рутине будней, и тем самым не только связывал прошлое и настоящее, но и возвращал осознание быстротечности жизни.

Пропуская торжественную процессию облаченных в белые наряды женщин с подносами фруктов в руках, Лука попятился и наступил кому-то на ногу.

— Прошу прощения, — обернувшись, пробормотал он. И обомлел. Перед ним стояла Миа. Разительно изменившаяся с последней встречи, вытянувшаяся, как стебель бамбука, загорелая, с ежиком коротко остриженных волос — но все та же Миа.

Лука порывисто обнял ее. А она, издав тихий грудной смешок, тут же отстранилась, ловко выскользнув из кольца его рук.

— Мои глаза лгут мне: Лукас Вагнер на мусорном острове. Разве это может быть правдой?

— Ты, верно, ошиблась? Мое имя — Лука Стойчев, и я всего лишь матрос на ржавой посудине, которая сегодня зашла в порт. А ты? И где старик Ван? Думаю, в плавучем городе не так много клумб с розами, которые нуждаются в уходе.

В лице у Мии что-то неуловимо изменилось. Улыбка еще доцветала на губах, но взгляд уже стал потухший, затравленный, как у уличной кошки. Она как-то вся подобралась, словно захлопнула дверь и дважды провернула ключ в замочной скважине.

— Дедушки нет. Уже почти полгода.

— Прости, — поспешно сказал Лука, хватая ее за руку. — Прости. Мне так жаль.

— Все в порядке, — прошептала Миа, не сводя взгляда с его ладони, которая по-прежнему обхватывала ее запястье. Лука, мысленно проклиная свою неловкость, отдернул руку. Миа убрала руки за спину и смущенно улыбнулась. «Сейчас она исчезнет. Снова. Навсегда. Давай же, дубина, придумай хоть что-нибудь», — лихорадочно думал Лука.

— Может, зайдем в бар и выпьем по коктейлю? Расскажешь, как тут оказалась — ну, и вообще… Здесь есть поблизости приличные заведения?

— На Фудум Чямши нет приличных заведений, — произнося это, она держалась с деланным безразличием, как будто та, прежняя, Миа, которая промелькнула в первое мгновение встречи, ему просто померещилась. — Когда твое судно отбывает?

— Завтра после полудня. Матросам надо проспаться после ночного кутежа.

Миа кивнула, приняв это к сведению, как сводку погоды, не выразив ни радости, ни сожаления. Ее взгляд заскользил по морю людских голов — все дальше и дальше, к линии горизонта, скрытой за уродливыми постройками.

— Послушай… — Лука легко коснулся ее руки. — Мне так о многом хочется расспросить тебя. Я искал тебя всюду, но и подумать не мог, что встречу тебя здесь.

— Идем, я покажу настоящий Фудум Чямши. Только, боюсь, ты будешь разочарован.

Трущобы липли к празднично украшенной площади, как мелкая рыбешка к туше мертвого кита. За свою не слишком долгую жизнь Лука повидал немало личин этой болезни: и суетливо прикрывающее залатанные прорехи безденежье, и сохранившую остатки былого достоинства бедность, и выматывающую, вытягивающую жилы нужду. Но здесь, на острове, он увидел откровенную, безнадежную нищету. Без стыдливых полутонов и деликатных умолчаний. Никто из обитателей Фудум Чямши не задумывался о том, как проживет завтрашний день и не вспоминал вчерашний, потому что застрял в бесконечно длящемся сейчас, вмещающем заботы только о том, чтобы выполнить дневную норму и купить немного еды.

Пройдя сквозь кварталы грязных фавел, они вышли к западному берегу острова, где сгорбленные люди с сосредоточенными лицами бродили по заваленному мусором пляжу. Выудив кусок пластика, они скупыми, механическими движениями соскабливали металлическими щетками бумажные этикетки и клейкую ленту, а затем отвозили нагруженные тачки в ближайшую мастерскую, где машины разрезали его на куски и размалывали в труху, упаковывая в тугие брикеты. На Фудум Чямши не было мусороперерабатывающих заводов — искусственный остров, и сам целиком состоящий из мусора, распался бы под весом промышленных гигантов, поэтому здесь заправляли мелкие мастерские, где стояли допотопные станки, от беспрестанной вибрации которых начинали ныть зубы и расшатывались кости. Во влажном тропическом воздухе висела мельчайшая серая взвесь, которая медленно оседала на всех поверхностях и прилипала к коже, глубоко забиваясь в поры, вызывая красноту и дикий зуд.

Брикеты из спрессованных пластиковых опилок траулерами переправляли на заводы на материке, где их снова превращали в грошовые изделия и отправляли по всему миру. Не пройдет и года, как эти безделушки сломаются или устареют, снова отправятся в мусор, попадут в переработку, и цикл повторится. Бесконечное колесо бессмысленных реинкарнаций.

— Судно, на котором мы плыли в Макалао, зашло в Фудум Чямши, чтобы выгрузить продовольствие. Капитан предложил пассажирам сойти на берег, чтобы приятно провести время, пока экипаж занят разгрузкой. Через час паром растворился в дымке на горизонте. Обманутые пассажиры метались, кричали и плакали. Какое-то время они продолжали надеяться, что покинут зловонный остров со следующим попутным судном. Но пришел сезон тайфунов. Маршруты океанских лайнеров огибают Фудум Чямши, как пораженную стригущим лишаем бродячую шавку. Так что следующее судно — ржавый сухогруз — пришло только через три месяца. За это время большинство уже потратили все деньги на еду и ночлег и все равно не смогли бы наскрести на билет до материка. Многих свалила лихорадка из-за климата и грязной воды.

На узкой улочке они едва разминулись с прохожим, который кое-как катил тачку, заваленную пластиковым мусором. Лавируя, он случайно толкнул Луку в плечо и буркнул что-то в качестве извинения. Но Лука не услышал, погруженный в свои мысли.

— Вот тут я и живу, — Миа кивнула на хаотичное нагромождение ржавых грузовых контейнеров, перед которым чумазые дети увлеченно дербанили старую модель робота-андроида. Его раскуроченная грудина открывала сложное переплетение проводов, узлов и спаек, будто мертвое тело бросили после неудачной операции, не потрудившись прихватить разверстую рану. Лука невольно отвернулся.

— Послушай, тебе нельзя здесь оставаться, — он мягко взял Мию за руку. — Я поговорю с капитаном — наш кок давно ныл, что ему нужен помощник на камбузе. Ты же не боишься морской качки, верно?

Миа покачала головой и отвела взгляд.

— Зайдешь завтра попрощаться перед отплытием?

— Ну почему ты упрямишься? Зачем тебе здесь оставаться?

— А куда прикажешь податься?

— Для начала — подальше отсюда. А там посмотрим. Мир огромен.

— Но не для меня. Та Миа, которую ты встретил там, в дворцовом парке, — ее давно нет. Я другая. Все теперь по-другому.

Лука порывисто обнял ее. Миа окоченела и перестала дышать. Лука чувствовал под одеждой ее острые лопатки и заполошно колотящееся сердце.

— Завтра я увезу тебя с этого поганого острова. И все наладится. Вот увидишь.

Когда Лука возвращался на пристань, праздник на площади уже отгремел. На фоне светлеющего неба покосившийся алтарь напоминал декорацию к ярмарочному фарсу. Сброшенная статуя покровителя духов валялась на