Книга Подкидыш для депутата. Выбор сердца - Вероника Лесневская

Постепенно приручаю дикую кошку, а тем временем и сам ей подчиняюсь. Дурею от ее запаха, вкуса, бархатной кожи. В какой-то момент осознаю, что еще чуть-чуть — и уже не смогу остановиться.

Сам прерываю поцелуй, но из объятий выбраться Кате не позволяю. Вместо этого шепчу успокаивающее «шшш» ей прямо в губы. И глажу по голове, распуская хвост и бережно перебирая шелковистые волосы.

— Я не буду забирать у тебя ребенка, — говорю с ней тихо и размеренно, как будто она и сама ребенок. — Сейчас мы поедем домой, к Машеньке.

Катя поднимает на меня заплаканные глаза, изучает мое лицо, словно детектором лжи сканирует. Вместо ответа начинает нервно кусать раскрасневшиеся после поцелуев губы. Не верит мне. А зря.

Моя женщина. Мать моего ребенка. Двоих детей.

Буквально полгода назад у меня не было никого, а сейчас — полноценная семья. И за нее хочется бороться. Даже сильнее, чем за карьеру. Однако остается одно «но». Мерзкое такое…

— Ты разводишься, Катя! И отправляешь мужа к чертям собачьим! Поняла? — рычу я слишком грубо, потому что во мне вопит ревность.

Меня убивает одна лишь мысль о том, что у нее с этим уродом Кобылиным что-то было. Но… я намерен сделать все возможное, чтобы это больше не повторилось. Да, я переступаю сейчас через свою гордость и чувство собственного достоинства, но желание обладать Катей целиком и полностью — сильнее. Не собираюсь отказываться от своей привычки всегда получать то, что хочу! Но главное, мой ребенок должен быть со мной, а не с чужим мужиком. Как Катя меня назвала? Коллекционером детей? Что ж, у каждого свое хобби.

— Я уже разведена, и мы не живем вместе с тех пор, как он обманул меня и уехал! — выдыхает вдруг Катя с укором. Как будто я знать об этом должен. Догадаться по звездам!

Кошка ведь не лжет мне сейчас? Неспроста в «обменной карте» она — Ильина. Развелась и сменила фамилию. Логично.

Чувствую, как стена, возведенная полтора месяца назад мною же, чтобы отгородиться от Кати, стремительно разваливается. Но я опять собираю ее по кирпичикам. Нужно проверить ее слова, когда немного отойду от «теплой» встречи. Сейчас я не в состоянии мыслить здраво, поэтому уязвим.

— И мы расписываемся, — пробивается сквозь щель между долбаными «кирпичами».

Что там урод из детдома говорил? Жена нужна? Будет! Тем более, она сама попалась.

— Что? Нет! — отталкивает меня Катя и обиженно надувает губы. — Еще чего!

— Так надо, — пожимаю плечами, чем только сильнее злю девчонку. — Наш брак ускорит удочерение Маши.

Убеждаю ее и, прежде всего, себя, что это лишь необходимость. Исключительно деловая сделка. Хотя…

— Ди-им! — укоризненно вскрикивает она. — Ты все еще не удочерил Машу?

Мрачнеет, злится. Смотрит на меня, как на пса нашелудившего. Знала бы, как меня замучили за последнее время.

— Кхм, я… в процессе, — выдаю я и в нескольких словах описываю ситуацию.

— Он не позволит, — всхлипывает Катя. — Дима, я знаю, что ты не веришь мне, но твой Герман Алексеевич не даст документы оформить! Назло!

— Он не мой, — бурчу я задумчиво. — Что ему нужно, Кать?

— Не знаю, он не посвящал меня в свои планы. Думаю, хочет, чтобы ты исчез с политической арены. Совсем. Бесследно…

— Хрен ему, — недовольно выпаливаю я, но Катя почему-то хмурится. — Так что насчет брака?

— Ладно, — цедит сквозь зубы. — Если только ради Маши…

Холодный тон и обреченные слова «ради Маши» разрывают меня на части. Хотя чего я ожидал? В любви признаний? Ощущение, что Катя вообще меня терпеть не может. Заслуженно, конечно, но неприятно.

Слышу скрип старой двери и сдавленный кашель главврача.

— Извините, Илья Романович, — оборачиваюсь мгновенно, но на всякий случай обхватываю Катю за запястье, чтобы не вздумала скрыться. — Я опять немного у вас похозяйничал. Все в порядке там? — киваю на закрытую дверь.

— Да, конечно. Только пару журналистов остались, вас ищут.

— Сделаем вид, что меня здесь нет, — закатываю глаза. — Расскажите мне лучше, с чем Ильина поступила?

— Ильина? — повторяет доктор исключительно для того, чтобы восстановить в сознании ее историю. — Присаживайтесь.

Главврач занимает свое кресло, пока мы устраиваемся напротив. Катя на удивление покорная и сговорчивая сейчас. У нее хватает ума и такта не ругаться со мной при посторонних, но, чувствую, потом мне не поздоровится. Дома. Довольно ухмыляюсь от одной этой мысли. Никуда Катя не денется. Пусть кричит и обижается, сколько душе ее угодно.

Илья Романович берет у меня «обменную карту», пролистывает быстро.

— Так-с, с малышом все в порядке, развивается согласно сроку, — рапортует доктор. — Тонус повышен, да. Но все поправимо. Тут скорее мамочку спасать надо.

Напрягаюсь и чуть подаюсь вперед.

— Сильный токсикоз, Екатерина совсем вес не набирает, хотя должна, — «переводит» Катин диагноз на нормальный русский. — Покапать надо, а потом будете еду подбирать, витамины. Иначе удачи не видать. Сами видите.

Указывает на бледную Катю, а та опускает глаза и нервно сминает пальчиками край своей кофточки. Словно провинилась. Ничего, откормим худышку.

— Илья Романович, я с вашего позволения Екатерину переведу в частную клинику, — аккуратно интересуюсь. — Я ни в коем случае не сомневаюсь в вашем профессионализме, но…

— Да понятно все, — перебивает он, отмахиваясь небрежно. — В таких условиях…

Многозначительно окидывает взглядом помещение и кривится.

— Условия, — в точности повторяю его жест, — дело поправимое. Это я вам обещаю. Лично прослежу.

— Спасибо, Дмитрий Николаевич, — по-доброму улыбается Илья Романович. — Тогда еще пару вопросов потерпите. Потом выписку сделаем. И заберете вашу…

— Жену, — чувствую, как вздрагивает Катя, и беру ее за руку. — Гражданскую… пока что.

— Так-так, — врач поправляет очки и почесывает переносицу, а потом переводит взгляд на Катю. — Это ваша первая беременность?

Кажется, в этот момент котенок перестает дышать. Застывает, превращаясь в ледяную глыбу. И, не глядя на меня, вдруг чуть слышно выдает:

— Нет.

Глава 4

Екатерина

— Это ваша первая беременность?

Казалось бы, безобидный вопрос. Его задают каждой поступившей. Но от него мои внутренности скручиваются в узел. Картинки недавнего прошлого всплывают перед глазами и плавят мозг. Мне до сих пор больно. И страшно, что все может повториться.

— Нет, — сипло говорю я, а сама мечтаю провалиться сквозь этот прогнивший пол. — У меня был выкидыш на раннем сроке.

Чувствую, как Дима сильно сжимает мою ладонь. Хочу высвободить руку, но он не позволяет. Что ему вообще нужно от меня? Зачем появился именно сейчас, когда я обрела надежду? Когда научилась жить без него. Похоронила. Почти заставила себя забыть…