Книга Инквизитор. Часть 6. Длань Господня - Борис Конофальский

Ему придётся строить навесы для их хранения, так как уголь и лес не терпят дождя. А ещё у него слишком короткий пирс для приёма барж с длинными досками и брусом, ему нужно будет удлинять его. В общем, он понял, что его ждут новые траты. Но он был на них согласен, так как и прибыли маячили весьма и весьма значительные. Купчишки и сами загорелись, он это видел. А эти господа чуют прибыль как никто другой. Когда встреча, наконец, закончилась, и Волков шёл уже к пирсам, он сказал племяннику:

— Хорошо, что вы заехали в Рюммикон, хорошо, что познакомились с купцами, теперь уж не упустите выгоды, кажется, большие деньги в этом деле могут быть.

— Да, дядя, — говорил Бруно Дейснер, юноша был взволнован, — я всё буду делать сам, за всем сам буду следить, и Михель мне поможет.

— Не дай вам Бог испросить мне дело, — сказал кавалер им обоим.

Михель Цеберинг шёл рядом, косился на кавалера, и вид у него был едва ли не испуганный. Волков невольно усмехнулся. Этому Михелю вряд ли было больше двадцати. А дело, в которое он влез, было для мужей солидных, мужей опытных. Как те, с которыми они только что встречались.

И племянник, и Михель Цеберинг должны были волноваться.

— Завтра же поутру поезжайте в Мален, там поговорите с теми, кто покупает уголь и доски. Нужны твёрдые цены. — Сказал Волков. — Возьмите с собой монаха, брата Семиона. Он премудр. Нужно всё посчитать, как следует.

— Я уже говорил, дядя, цех оружейников-латников готов брать уголь, они же взяли у нас первую партию. — Говорил Бруно. — А ещё один купец готов у нас забирать весь уголь по тридцать четыре крейцера.

— Один цех и хитрый купчишка, что готов у вас покупать товар задёшево? — Волков поглядел на юношу и скривился. — Да вы, мой дорогой родственник, дурень! Город кишит кузнецами, там несколько цехов и даже коммун, которые покупают уголь. Полгорода — это кузни. Так узнайте, почём будут брать самые крупные цеха. А этого хитрого купчишку, что обещает вам тридцать четыре крейцера, посылайте к чёрту.

— Я выясню, дядя. — Говорил племянник так, как будто пытался запомнить указания. — А купчишку, значит, к чёрту…

— Вы платили ввозной сбор, когда провозили товары в город?

— Платили, дядя.

— Сержант на воротах не спрашивал вас о земельных пошлинах?

— Нет, не спрашивал.

— Если повезёте целыми обозами — спросит, нужно выведать у местных купцов, как получить бумаги от таможенников, узнайте в городе, кто этим промышляет, всегда есть люди, с которыми можно договориться, ищите таких людей.

— Да, дядя. — Мальчишка кивал, но вид у него был такой, что готов он был, кажется, запаниковать. Уж больно много ответственности для его лет выпало ему.

Но кавалер не собирался его жалеть или щадить. Сам он в его возрасте пошёл в солдаты и в этом своём тяжком ремесле он не встретил ни одного человека, что его пожалел. Ничего, разберётся, брат Ипполит говорил, что он смышлён и хорош в цифрах, а значит, разберётся. Тот, кто дружен с цифрами, во всём разберётся.

Они уже дошли до пристани, кавалер сделал знак Брюнхвальду, что надо уходить, потом повернулся к капитану Тайленриху:

— Спасибо, капитан.

— Рад был услужить вам, господин фон Эшбахт, — сказал капитан кланяясь.

Волков не поспешил сесть в лодку, он огляделся и спросил капитана:

— Много народа, баржи, лодки, весь пирс завален товарами, бочки и тюки всюду, словно весна. Купчишки у вас что, и зимой торгуют?

— Да, река в наших местах не замерзает, торговля идёт круглый год. Сейчас император с королём снова воюют, а по весне говорят, так ещё жарче война пойдёт, вот все готовятся, ежедневно одной солонины вниз по реке уходит целая баржа, не считая всякого иного.

— Значит, процветают купцы местные? — Продолжал расспросы Волков.

— Процветают, если не сказать, что зажрались, — усмехался Тайленрих.

— Ну, и вам, наверное, перепадает что-либо, а, капитан?

— Нет, наша гильдия небогата, раньше бывало, да, хорошо жили, когда горцы озоровали на реке, так никой купец без охраны не то, что баржу, а лодку с сеном вниз не отправлял, а теперь тихо тут стало, купчишки с нами на этот год ни одного контракта на груз не заключили.

— И никто их не трогает? — Удивлялся кавалер.

— Если и щиплют этих жирных каплунов, так не тут, — он махнул рукой, — там, на севере, у Хоккенхайма, а тут тихо всё.

— Может, всё ещё переменится, — произнёс Волков, протягивая капитану руку.

— Молим о том Господа ежечасно, — отвечал тот, пожимая её.

Волков уселся в лодку, племянник прыгнул за ним, уселся рядом, так и крутился возле него, надеясь улучить момент и поговорить. Мальчишка волновался и всё хотел его расспросить о том, как дела делать, что и у кого можно спросить в городе, к кому обратиться, ведь дядя всех нобилей городских знает, всех важных людей, но сейчас дяде было не до племянника, и говорить с ним не собирался. Опять стал хмур, даже не глядел на Бруно. Да вообще ни на кого не глядел.

Поездка была очень полезна, купчишки из Рюммикона ему ещё пригодятся, даже если торговля и не заладится. А ещё он просил их выяснить, где его люди, которых недавно схватили. И купцы обещали это сделать. Для укрепления дружбы, так сказать. Если это они сделают, то можно будет похлопотать и об освобождении Сыча с товарищем. Ну, хотя бы попытаться. Всё-таки, что там не говори, а Сыч ему нужен, да и привык он к нему. Привык. Не мог он его оставить в тюрьме. Тем более что тюрьма эта закончится плахой. В общем, нужная это был встреча. Нужная и важная. Возможно, это был маленький шажок к прекращению войны. Нет-нет, он не питал глупых иллюзий. С таким остервенелым врагом, как горцы, всё так быстро закончиться не могло, но… Но ведь у всего есть конец.

Всё, в лодку сел и забыл он про встречу. Больше она мысли его не занимала. Поэтому и бесполезны были все усилия племянника. Дядя про дела купеческие больше не думал, а думал он теперь только о жене и её любовнике. Ему предстояло принять решение. Дело было не простое, и решение простым не выходило.

Когда он вернулся домой, уже стемнело. Никого к ужину звать не стал. За столом с ним были лишь жена и госпожа Ланге. Бригитт что-то пыталась говорить про домашние делам, но он её не слушал и почти не отвечал ей, просто ел. Бригитт тоже замолчала. А он продолжал есть, изредка поглядывая на жену. Так в тишине ужин и прошёл. А как прошел, госпожа Эшбахт встала и, сухо попрощавшись, ушла, оставив госпожу Ланге и Волкова вдвоём. Кажется, Бригитт этого и ждала, ей не терпелось что-то ему сказать. Но Волков, глядя вслед жене, что поднималась в покои, негромко спросил у неё:

— Когда у госпожи Эшбахт лучшие дни для зачатия?

— Лучшие дни? — Переспросила Бригитт. Кажется, этот вопрос застал её врасплох, но она тут же нашлась. — Так на той неделе у неё была кровь, значит, уже для зачатия дни хорошие.