Книга Заложница командора - Виктория Серебрянская

Глава 15

Умывание холодной водой слегка привело в чувство. Во всяком случае, голова была уже не такой тяжелой, и мысли в ней ворочались легче. Вернее, в голове сейчас царила только одна мысль — бежать! Пока не заперли в клетку, не сделали подопытным кроликом.

Мною целиком владел ужас перед мрачными перспективами будущего. Теперь я уже проклинала тот день, когда решила поступать в звездную академию. Если бы я осталась на Земле, таких проблем бы не было. А значит, пора возвращаться.

Я старалась не задумываться о том, как буду добираться домой — потом, по ходу дела что-то придумаю. Сейчас главное выбраться из отеля. И старательно отгоняла от себя мысли о том, какое горе причинит такое возвращение моим родителям. Верила, они меня примут любой. А соседи… Ну что соседи? Болтать будут в любом случае. Как говорится, на чужой роток не накинешь платок.

Быстро завершив все гигиенические процедуры, я вывалилась из санблока в номер. Но, как я ни торопилась — все равно не успела. На стуле, прямо напротив двери, уже сидел командор. Темные глаза, чуть прищурившись, окинули меня взглядом с ног до головы:

— Далеко собралась?

Голос равнодушный, обманчиво-спокойный. Но под тонким слоем безмятежности легко угадывались первые горячие нотки разгорающегося внутри килла гнева. Я невольно поежилась. Вот как он узнал?

Я испуганно уставилась на командора. А он горько усмехнулся:

— Не смотри на меня как на чудовище. Все достаточно просто. Ты вчера жаловалась на то, что ты теперь мутант. А сегодня у тебя похмельный синдром, который и в обычном состоянии характеризуется подавленностью и частыми вспышками параноидального синдрома. Я просто сложил один и один.

Он встал со стула и медленно приблизился ко мне. Так близко, что моя грудь почти касалась его тела, а его дыхание скользило по моим щекам. Мне почему-то стало трудно дышать. Перед глазами плясали картины того, как тридцатью минутами ранее командор лежал обнаженный сначала рядом со мной на кровати, а потом на полу посреди номера. От этих видений мой пульс словно взбесился. А Кин, как назло, еще и взял меня за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Смотреть было… сложно. А не смотреть — еще тяжелей. Я часто-часто заморгала, не зная, куда девать взгляд, и судорожно облизнула и без того пересохшие губы.

Темные глаза Кина словно штормовой тучей накрыло. Это было совершенно невероятное зрелище — смотреть, как и без того темные глаза командора заливает первозданной чернотой. Я затихла под этим волнующим меня взглядом. В голове враз стало пусто и звонко. Как в природе все замирает в преддверии бури. И буря грянула.

Кин внезапно схватил меня за плечи и так притиснул к себе, что мне стало трудно дышать. Я задохнулась от такого произвола, открыла рот и набрала воздуха в грудь, чтоб возмутиться и потребовать меня отпустить, но…

— Кара-а-а…

С внезапным стоном Кин вдруг стремительно склонил голову и накрыл мои губы своими. Поцелуй вышел жадным, жестким, требовательным, наказующим. Словно Кин стремился через него выпить мое дыхание, мою душу, впитать в себя меня всю.

Что бы там ни писали в книгах, что бы не разыгрывали для доверчивого зрителя в постановках, ничего хорошего в таким поцелуе для меня не было. Удовольствия не получала и тело хозяйку предавать не спешило. Наоборот, это было почти насилие. Командор терзал мои губы грубо, на грани боли, пытался языком проникнуть внутрь. Я сжалась в комок, судорожно соображая, как прервать эту пытку. Сильные руки, с которыми я вряд ли справлюсь, охватывали меня как лианы, нет, как стальные канаты. Одна рука чуть пониже плеч фиксировала руки мне так, что я не могла ими даже дернуть, вторая — держала за бедра. Паника затопила сознание. Что ему от меня нужно?!

Командор словно почувствовал мое состояние. Пытка прекратилась так же мгновенно, как и началась. Но он меня не отпустил. Держал все так же крепко, как и до этого. И лицо его было в миллиметрах от моего. Слишком близко, чтобы я могла успокоиться, почувствовать себя в безопасности. Но командор просто смотрел.

— Прости. — Одно слово. Но он словно выдохнул его мне в рот. Как будто пытался насильно вплавить его мне в душу. — Я потерял голову. Просто представил, какой станет моя жизнь, если тебе удастся задуманное. Прости. Такое больше никогда не повторится. Клянусь!

Его губы снова стали ко мне приближаться. Неотвратимо, как рок. Как судьба или смерть. Я постаралась уменьшиться в размере, съежится еще больше. Чтобы стать меньше, избежать неприятного прикосновения. Но киллу удалось меня удивить.

Новое касание было едва ощутимым. Словно по моим губам скользнуло крыло бабочки. Или легчайший морской ветерок. Командор, как будто впервые, осторожно и бережно пробовал их на вкус, тактично касался нижней губы кончиком языка, нежно целовал уголок рта.

Я растерялась, не зная как теперь реагировать. Больше не было эгоистичной жестокости, не было насильственных попыток прорваться внутрь рта языком. Командор дразнил, манил, соблазнял. Извинялся? Я так изумилась пришедшей в голову догадке, что невольно слегка приоткрыла рот. Командор воспринял это как приглашение. Но его нежность никуда не ушла.

Это было как вальс двух влюбленных — пьянящая сладость касания языка, чарующая, будоражащая кровь, зажигающая огнем все нервные окончания. До головокружения. До полной потери себя. Я даже не поняла, когда этот танец меня увлек настолько, что я позабыла обо всем на свете. Потеряла голову, доверилась, растаяла. Во всей Вселенной остались лишь он и я.

Я уже плохо осознавала, что происходит. Кажется, мои руки гладили его обнаженную грудь, ласково царапая соски ноготками. Кин порыкивал в ответ, жарко прикусывая мне кожу на шее. Я млела от таких ласк. Оказалось, что, если мне прикусить кожу над сонной артерией, а потом осторожно пройтись там же языком, я улетаю почти на небеса. Но это было только начало.

Когда и как мы оба лишились одежды — прошло мимо моего одурманенного ласками сознания. Просто в какой-то момент губы Кина сомкнулись у меня на соске. Старо, как мир. Но меня выгнуло в руках мужчины дугою. Словно по позвоночнику кто-то пустил электрический ток.

Закончилось все внезапно и очень жестоко. Кин только переключился на мою вторую грудь, вызывая во мне водоворот ощущений и заставляя хрипло, рвано стонать, когда его зубы осторожно прихватывали чувствительную горошину. Мои пальцы только-только отважились проскользнуть под резинку все еще непонятно каким чудом держащихся на командоре штанов, чтобы с восторгом ощупать округлые ягодицы. Как в комнате раздался вопль комма.

Кин замер, не выпуская изо рта мой сосок. А я застонала от разочарования. Комм все вопил и вопил. Наконец, сработал автоответчик. И в комнате зазвучал раздраженный голос Мирака:

— Девять тридцать утра! Где вас носит?

Сработавший автоответчик не дает возможности услышать хозяина комма, если не нажать соответствующую кнопочку. Но мы оба все равно невольно задержали дыхание. Мирак помолчал несколько секунд в надежде, что командор все же соизволит с ним заговорить, а потом сердито буркнул в пустоту: