Книга Кейн Черный Нож - Мэтью Стовер

- и дни умирания на дыбе креста прокручиваются в голове арлекиновой пляской, белое сияние полдня и черный лед полуночи, пока мертвые хладные деревяшки - еще как-то привинченные к плечам и тазу руки и ноги - начинают дергаться и шевелиться -

Чешите яйца, друзья. Мои ноги и руки...

Она вернула их.

Связки сухожилий колючей проволокой ползут над залитыми кислотой суставами. Мышечные волокна выпадают, словно волосы, из дыр от штырей -

- я снова ощущаю эти штыри -

- железо по голым костям скрипит цветами полуночных воплей, мои руки - лодыжки -

Гааа.

Гааааа!

Проклятый центр боли... снова и опять... лучше... не замечать, ха?

Хахаха -

Ух, ух

- спазмы и судороги и поток слез в крови с губ -

- скаж... секрет...

Секрет...

Гаааа!

Секрет великого Актерства.

Ха.

Ха-ха... мать твою ха...

Вот вам секрет Актерства - дать зрителям то, чего они ждут.

И я наконец выпускаю всё: вой и слезы и прочий кал, да, она уже слышала мой плач и стоны и бормотания, но теперь, наконец, я собрал всё воедино.

Всё ради просьбы о жалости.

Все стенания - закончи это гадство, я больше не могу просто останови... Все жалкое печальное дерьмо, что я таил и проглатывал с того момента, как увидел первого самца на пустоши.

Я сдаюсь. И выдаю всё разом.

- Говорю тебе клянусь что скажу всё - это Котел Чи'ианнон, верно? Я знаю о нем! Знаю! Прошу - спусти меня - просто прекрати...

Сейчас я затихаю: сломленный шепот.

Сломленный, как я сам.

-... просто спусти меня. Я расскажу всё... умоляю...

И, поскольку она держит в деснице кусочек Реальности, она знает, что моя боль реальна. Моя слабость реальна.

Знает: я говорю правду.

Идет к колесам, контролирующим наклон моей дыбы, крутит, пока крест не становится деревянным ложем. Презрительная ухмылка кривит губы над клыками. Она режет веревки острым боевым когтем. Склоняется к лицу, той же левой рукой выдирает штырь из правого запястья. Дерево скрипит, отпуская его, рука тянется вверх и плечо рычит так громко, что вселенная сереет.

Иииии...

Когда мир воскресает, я уже не на кресте.

Под спиной...

... холодный ночной камень...

О боже...

Боже, боже, получилось. Я снят с затраханного креста.

Я сделал.

Спасибо тебе. Спасибо.

Ночь собирает силу в моих ушах: рев и вопли. Вонь горящего дерьма и волос и гнилого мяса.

Давление гнетет грудь, превращая всхлипы в одышливый хрип, а затем в сдавленный свист. Открываю глаза. Это нога Драной Короны.

Длинная, что мое предплечье. Шириной с мою ладонь. Ногти заострены крючками, способными разорвать мне грудь. Глаза дымятся желтизной, звезды окружили голову. Реальность пульсирует вокруг правой руки. - Говори же, крольчонок. Говори про этот Котел Чи'ианнон. Рассказывай, как его остановить.

Дерьмо.

Гахх. Она оставила...

Клятые штыри в запястьях.

И - ахххр, драть меня и драть, лодыжки сцеплены еще одним штырем, ахх, дрянь...

Надо было догадаться... слишком легко она меня отпустила...

- Говори, крольчонок.

И я встречаюсь с ней глазами и говорю обещанную правду: - Его не остановить.

И сразу же огромная стопа налегла на горло - такая широкая, что разом раздавит сукину сыну шею...

- Повтори, крольчонок. Скажи в последний раз.

Если она не раздавит гортань, скажу, что люблю ее.

Слабыми дрожащими руками я хватаюсь за ее лодыжку, сразу же опускаю руки и надеваю на лицо маску отчаяния.

Руки работают. До плеч. Может, и ноги, если вытерплю боль.

Это сделала она. И с креста сняла.

Люблю ее сильно, очень сильно.

Мне не нужна Дисциплина Контроля. Пение в ушах преображает ночь в страну сияющих чудес, глушит крики и рев, обращая в далекую мелодию крови.

Дорогая... они играют нашу песню...

Собственный локоть чуть не заткнул мне рот, но я выдавливаю плачущие жалобы, сражаясь с громадной когтистой лапой. - Ты не... не остановить заклинание... готово... все что можешь... порубить в куски и сжечь...

Она склоняется, не снимая тяжелой ноги с шеи. Позвонки трещат и скрипят, связки растянуты. Слюна каплет на лицо. Воняет гнилью. - Я слишком нежна с тобой, крольчонок.

Сдвигаю левую руку на три дюйма. Ее глаза не мигают. Она не заметила движения. Ребро кисти сейчас оказалось напротив правого запястья с штырем.

О мой бог, как я люблю эту суку.

У меня есть идея. Нечто особенное.

Я так ее люблю, что сейчас поимею.

Любимым способом кроль...

Правая рука взлетает во весь мах, от груди - сил в ней очень мало, но я помогаю левой... Штырь, что в правом запястье, вонзается ей под колено.

Скрипит по кости, не могу сказать, моя это кость или ее - я накачался адреналином по самые яйца и не чувствую боли.

Она визжит, словно я схватил ее за соски и сказал "хуррк!"

... а я прикладываю и левую, этот штырь проникает в коленную чашечку, нога поднимается и железо ходит под сухожилием, застревая, так что я уже сижу, а ее нога опускается между двух моих, скованных. Потрепанная нервная система поддается, вокруг все сереет и расплывается...

Но между нами есть одно фундаментальное отличие. На улицах, на ринге, в Приключениях - я много раз почти терял сознание, не знал, что с ногами - рана, кровотечение, я одной рукой зажимал живот, а второй прикрывал голову...

Короче, есть опыт.

А Драная Корона, кто она? Не Марада, не Преторнио. Даже не Тизарра. Если не спеша разобрать орешки, Корона - просто сучка с дурной привычкой играться заемной силой.

Вот почему, когда мир частично приходит в фокус, она еще орет, словно макака-ревун с порубленной башкой, и пытается стряхнуть мои ноги.

Но затем вспоминает, что тяжелее на сотню фунтов, а бритвенно-острые боевые когти висят как раз надо мной.

Я могу лишь поднять левую руку, когда ее правая опускается, и в невероятно малую долю секунды я замечаю соотношение ее кулака и моего предплечья, образ расцветает и я меняю угол без участия рассудка.

Кулак падает. Боевой коготь вонзается в трапециевидную мышцу и скребет по ключице, но не заходит глубоко, потому что я заслонился ладонью, и торчащий штырь походит на упертую в землю рогатину, которой останавливают лошадей.