Книга Избранница волка - Алеся Лис

Обхватываю мальчишку руками и крепко прижимаю его к себе, успокаивая и баюкая, как маленького.

– Все закончилось, все прошло, – тихо шепчу, целуя его в макушку. А затем к нам подлетает Рейн. Он сгребает нас обоих в охапку, так, что Фриц даже тихонько попискивает, а я млею от удовольствия. Незначительная боль сильных объятий словно отрезвляет, заставляет прийти в себя, убедится, что все позади, убедится, что чувства его настолько же сильны, насколько и мои.

– Я тебя люблю, – не выдержав, тихо шепчу сквозь слезы.

Он обхватывает теплыми пальцами мой подбородок, заставляя поднять взгляд, сцеловывает слезы с моих щек, гладит по растрепанным волосам.

– И я тебя люблю, моя смелая маленькая девочка, очень люблю…

Сердце в груди делает кульбит и трепещущей бабочкой замирает внутри... Мне хочется напомнить о том, что оборотни не любят, о том, что он не может позволить себе такой роскоши, о том, что я давно ждала этих слов и вообще-то мужчина должен их говорить первым, но я лишь удовлетворенно вздыхаю, еще крепче прижимаясь к его груди, ощущая себя полностью счастливой.

Эпилог

Два года спустя 

Утреннее недомогание к счастью прошло, словно его и не было никогда, и инспекцию нового детского дома, построенного всего несколько месяцев назад, я проводила вполне себе бодрячком. Светлые просторные спальни, огромная столовая, кухня, классные комнаты – произвели на меня приятное впечатление.

Сердце наполняется огромной радостью, когда я думаю о том, что уже через несколько недель детишки из старого здания переедут в это.

История Фрица и его младшей сестрички Женевьевы глубоко запала мне в душу. Мало того, что сиротами в Берграйхе почти никто не занимался. Часто бедные дети жили в развалюхе, именуемой приютом, да еще и впроголодь. Но иногда было намного хуже, когда их все-таки усыновляли. Учета и проверки семей, которые брали опеку над воспитанниками, не было совершенно. Забрали ребенка – и, слава богу, на один рот стало меньше. Это у нас, на Земле, есть социальные службы, которые занимаются подобными вещами, Берграйх же в этом плане существенно отличался.

Я хорошо помню, как пришла со своей идеей к мужу, отчаянно труся и переживая. Да даже, когда получила одобрение не только супруга, а и самого короля Орэля, все равно страх не пропал. Он просто перешел в иную форму – смогу ли я справится с тем, за что взялась, не имея ни опыта, ни знаний…

К счастью с помощью Рейнхарда и его величества, мне предоставили очень хорошую команду профессионалов, для которых хоть мое дело и было внове, но прошлый опыт других деяний помог справиться с моей задумкой.

Порой мои идеи и планы выглядели фантастическими и невыполнимыми, порой меня приходилось осаживать в моем энтузиазме. Хотелось делать все и сразу, и получить результат как можно быстрее. Тогда меня мягко приостанавливали и объясняли, почему это невозможно в принципе, или на данный момент.

И вот теперь, спустя два года в Бэрге начала свое существование первая в стране социальная служба защиты детей, которая призвана делать все возможное, чтоб оставшиеся без родителей малыши имели шанс на счастливое будущее, теплый кров, качественное питание, образование и, в идеале, любящую семью.

Фрица и Женевьеву мы, конечно же, усыновили, и теперь Флоренс учится в военном лицее, а малышка Женевьева настоящая взрослая пятилетняя дама, которая меня называет мамой. Я очень переживала, как к этому отнесется ее старший брат, но Фриц на удивление спокойно среагировал, хотя сам предпочитал называть меня Ветой, воспринимая как подругу или старшую сестру.

Николь месяц назад вышла замуж за Августа, который оказался сыном посла соседней Виенны. Насколько знаю, молодые супруги счастливы безмерно.

Джебберт Иво после известия о гибели любимой Эрсель еще больше погрузился в науку, и теперь он самый молодой в истории академии профессор. Но мы искренне надеемся, что найдется еще та девушка, которая затронет его сердце и навеки прогонит печаль из души прекрасного человека, ибо он заслужил счастье и любовь.

Мои попытки найти в Эрдлихе еще таких как я, потомков ведьм, полностью провалились. Так же, как и идея собрать хоть какую-то литературу по этому вопросу. Пока я остаюсь единственная в своем роде.

Карета мягко покачивается, и в окно я вижу, как мы сворачиваем к подъездной аллее дворца. Резкий поворот экипажа внезапно снова вызывает новый приступ головокружения и тошноты. У меня едва получается дождаться окончания поездки. А, как только мягкий толчок свидетельствует о том, что карета остановилась, я, не дожидаясь, пока лакей откроет двери, сама выскакиваю на свежий воздух. И сразу же попадаю в объятия мужа. Он каким-то непостижимым образом ощущает, что я себя плохо чувствую, и кидается мне навстречу. Только тогда, когда оказываюсь в надежных руках Рейнхарда, разрешаю себе расслабиться и позволить сознанию уплыть в небытие.

А прихожу в себя лежа на кушетке. Моя голова покоится на коленях мужа, а надо мной водит руками Дитрих. Острое ощущение дежавю робкой мышью закрадывается в душу, и я тихо про себя улыбаюсь, вспоминая свое прибытие в Эрдлих. Кажется, что это было вечность назад, и могла ли я тогда подумать, что именно здесь я обрету свое место и свое счастье.

– Ну что ж, милая фройляйн Цветана, – выпрямляется врач и стряхивает с пальцев остатки сканирующих заклинаний. – С большой вероятностью могу сказать, что теперь вы не единственная ведьма в этом мире, – ошарашивает он.

– Дитрих… ты хочешь сказать? – медленно уточняет мой муж…

– Я хочу сказать, что скоро ваша семья пополнится еще одним ребенком. Скорее всего, девочкой, – улыбаясь, подтверждает наши догадки лекарь.

Я поднимаю взгляд на мужа и встречаюсь с его темными, словно расплавленный черный шоколад, глазами, в которых светится немая радость.

– Я тебя люблю, – одними губами шепчет он, целуя меня в макушку.

– А я тебя, – тихо отвечаю, чувствуя, как к глазам подступают слезы счастья.