Книга Огонь ведьмы - Джеймс Клеменс

— Нет! — закричал Эр'рил, бросил свой меч и метнулся к гоблину.

Амулет нельзя потерять! Но воин двигался слишком медленно. Гоблин прыгнул в черную пропасть, сжимая в руках ключ от потерянного города.

Эр'рил подскочил к краю и упал на колени, стараясь хоть что-нибудь разглядеть во мраке бездны. Но тщетно, мрак был абсолютным.

— Принесите свет! — скомандовал он.

— Смотрите, они уходят, — сказал Бол.

Эр'рил оглянулся. Каменные гоблины один за другим скрывались в темноте туннеля. Что ж, одной угрозой меньше. Воин вновь повернулся к пропасти.

— Посвети сюда быстрее!

— Зачем? Нужно уходить. Теперь мы можем выйти на поверхность, — сказал Бол, подходя к краю пропасти.

— Опусти лампу ниже, пожалуйста, — попросил Эр'рил.

Бол вздохнул и опустил лампу. Тут же отступил мрак, и они увидели, что вниз уходят ступени лестницы, грубо высеченные в скале, гоблин энергично скакал по ним вниз. И вскоре скрылся из виду.

— Нам необходимо поймать эту маленькую жабу, — сказал Эр'рил, встал на ноги и подобрал брошенный меч.

— Зачем он нам? Пусть убегает. Нам нужно доставить Элену в безопасное место.

Эр'рил засунул меч в ножны.

— Если мы хотим добраться до А'лоа Глен и отыскать Кровавый Дневник, мы должны забрать у гоблина то, что он нам показал. Это ключ, открывающий путь в потерянный город. Без него древние заклинания, закрывающие доступ в А'лоа Глен, невозможно преодолеть.

Бол нахмурился.

— Но как они нашли его? И зачем он нам его показал, а потом сбежал?

— Нас сюда направили. — Элена показала на опустевший туннель. — А после того как мы увидели амулет, нас уже не нужно подталкивать. Они понимают, что мы сами отправимся за ключом к А'лоа Глен.

Элена посмотрела вниз:

— Куда мы пойдем?

Эр'рил шагнул вниз по ступеням и ответил:

— За гоблином.

Крал бросился вслед за Ни'лан. Что могло вызвать ярость в такой спокойной женщине? Потоки дождя заливали маленькую поляну между деревьями. Там стоял мужчина, почти такой же высокий, как Крал, только худой, словно побитый ветром росток, и недоуменно, слегка поджав губы, смотрел на Ни'лан, как будто спрашивая: зачем эта женщина бежит к нему с поднятым кинжалом? Его волосы, заплетенные в длинную косу, отливали серебром, но это был естественный цвет, а не седина от возраста — гладкая кожа лица говорила об этом. Однако по взгляду голубых глаз было видно, что время давно унесло юношеские страхи и способность удивляться. В них была скука.

Единственным источником света на поляне была птица — от сокола волнами исходили лазурные лучи. Сидящий на костлявой руке хозяина сокол продолжал издавать пронзительные звуки, словно передразнивал Ни'лан, которая не могла сдержать свою ярость.

Порыв ветра бросил в глаза Крала дождевые капли, на мгновение ослепив его. Горец моргнул. И за этот миг птица исчезла с запястья незнакомца. Словно молния, она мгновенно подлетела к Ни'лан и выбила кинжал из ее руки. Женщина даже не успела замедлить бег, а сокол уже вернулся на прежнее место.

Только теперь Ни'лан остановилась, пряди мокрых волос прилипли к ее лицу.

— Уходи, это не твоя земля! — закричала она так пронзительно, что даже удар грома не смог заглушить ее голос. — Вам здесь нечего делать.

К этому моменту подоспел Крал и положил руку ей на плечо. Он не знал, кто перед ними, но доверял инстинктам Ни'лан, а потому был готов поддержать спутницу. Он ощущал, как под ладонью дрожит плечо маленькой женщины.

— Кто этот человек? Ты его знаешь?

Ни'лан немного успокоилась, перестала дрожать и заговорила:

— Нет, не знаю. Но знакома с его народом — элв'ины!

Последним словом она буквально плюнула в незнакомца.

Тот сохранял равнодушное спокойствие, как если бы не слышал, что сказала женщина. Крал напрягся, когда элв'ин неожиданно пошевелился, но он всего лишь погладил свою птицу. Казалось, это успокоило сокола, и он перестал кричать и вертеть головой.

— Я не слышал об этом клане, — шепотом сказал горец, он и сам не понимал, почему говорит тихо.

— Ты и не мог слышать. Еще задолго до того, как в этих землях появились люди, элв'ины были мифом, давно исчезнувшим народом в туманах Великого Западного океана.

— Так откуда ты их знаешь?

— У деревьев долгая память. Древнейшие великие деревья были еще молоды, когда элв'ины разгуливали под их ветвями в лесах Западных Пределов. Наши последние благословенные деревья все еще поют о тех временах: но это песни войны и… предательства.

— Они больше не поют, — заговорил незнакомец.

Его голос был подобен звону колокольчиков. Слегка наклонив голову, он наблюдал за птицей.

— Из-за вас! — Ни'лан вновь задрожала. — Вы нас предали! — На ее глазах появились слезы.

Он пожал плечами:

— Нет, вы сами себя уничтожили.

Впервые в голубых глазах незнакомца мелькнула искорка гнева — легкое облачко на летнем ясном небе. Наконец он обратил тонкое белое лицо с высокими скулами к Ни'лан и Кралу.

Крал сжал плечо Ни'лан, пытаясь умерить клокочущую в ней ярость. Прикосновение к ее телу позволило горцу определить, что Ни'лан сказала правду. Она искренне верила в свои обвинения. Однако у Крала сложилось впечатление, что и незнакомец не лжет. Элв'ин не сомневался в невиновности своего народа.

Крал решил разрядить напряженное молчание. Бушующие стихии бледнели перед страстями, кипевшими на маленькой поляне.

— Я вас не понимаю. Какая кошка пробежала между вашими народами? — спросил он.

Ни'лан повернулась к горцу:

— Много лет назад живые деревья моей родины, коа'коны, повсюду росли на этой земле, от самых Зубов до Великого Западного океана. Наш народ почитали, как дух корней и почвы. И мы охотно делились нашими дарами.

Незнакомец фыркнул:

— Вы правили так, словно другие народы были лишь инструментами, помогавшими быстрее расти вашим драгоценным деревьям. Ваше правление стало скрытой тиранией.

— Ложь!

— Поначалу даже мы не понимали, каким противоестественным было ваше распространение по земле. Мы помогали вам, используя умение обращаться с ветрами и светом, чтобы ускорить рост ваших деревьев. Но потом от ветров, живущих на больших высотах, мы узнали о том, какой вред ваша цивилизация наносила земле — осушались болота, отводились реки, рушились горы. Прекрасное разнообразие жизни сменялось единообразием леса. Тогда мы перестали вам помогать и попытались образумить ваших старейшин. Однако нас начали оскорблять, а потом и вовсе изгнали из наших земель.