Книга Пятый всадник - Максин Паэтро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бред какой-то, — пожал плечами Джейкоби, сворачивая на Ливенворт. — Ведь не он же был ответчиком на процессе.
— Вот именно! И тогда Синди подумала: «Эге! Наш добрый доктор что-то скрывает!» Она мне сама рассказывала, что его фраза стала поворотной для всего процесса. Несколькими словами он разбил оборону больницы вдребезги.
— Тогда у меня вопрос: уж не с подачи ли О'Мара он это сделал? Или же чисто по своей инициативе? И потом, он сам-то понимал, какую петлю на него накидывает О'Мара?
— Да, вопрос интересный. Между прочим, еще неизвестно, кто кому накидывает петлю. Как ни крути, а в судебный процесс были вовлечены обе его подружки.
Тут Джейкоби резко свернул на Филберт, и мне пришлось ухватиться за ручку двери.
— Все вроде бы перед глазами, а картинка не складывается…
Машина остановилась перед кремово-желтым трехэтажным фасадом с полоской белой лепнины.
— А мы возьмем да и спросим у него! — сказал Джейкоби.
Покряхтывая, он вылез из машины, и я последовала его примеру. На тротуаре мы синхронно вскинули руки, прикрывая глаза от солнца и щурясь на импозантный особняк, веранда которого выходила на мощенную булыжником дорожку, с обоих сторон окруженную старательно прилизанной лужайкой.
Пока я размышляла про Гарзу — не состоит ли он в какой-нибудь связи с гаитянской санитаркой по имени Мари Сен-Жермен, — Джейкоби занялся осмотром периметра и буквально секунд через пять резко присел на корточки.
— Иди-ка взгляни!
Он показал на цепочку кровяных капель, тянувшуюся от тротуара прямиком до крашеного пола веранды. Начищенная луковица латунной дверной ручки была заляпана бурыми пятнами.
— Свежая, — пробормотал Джейкоби.
Мысли о том, как бы похитрее провести допрос Гарзы, тут же вылетели у меня из головы.
Что здесь случилось?!
Я ткнула пальцем в звонок, одновременно выхватив пистолет из-под мышки. То же самое проделал и Джейкоби.
После звяканья электронных колокольчиков потянулись секунды ожидания: когда же раздастся шлепанье шагов?
К двери никто не подошел.
Я принялась колотить по филенке кулаком.
— Открывайте! Полиция!
Вновь ожидание.
— Все, я официально объявляю, что у нас чрезвычайная ситуация, — сказала я Джейкоби.
В принципе я могла быть и не права. В дома разрешается проникать без ордера только в том случае, когда в опасности находится жизнь человека.
А у нас что? Крови совсем немного; может, этот человек порезал себе палец? И все-таки мой внутренний голос буквально кричал: в доме творится что-то неладное!
Если и проникать внутрь, то именно сейчас.
Я сорвала с ремня «Некстел» и передала запрос на подкрепление.
Джейкоби кивнул, оглядел веранду и подошел к цветочному горшку размером с подушку. Высыпав землю вместе с геранью за перила, он этим горшком как тараном выбил верхнюю филенку из дубовой двери.
Я просунула руку через дыру с занозистыми краями, пощупала пальцами с обратной стороны и, обнаружив самозапирающийся замок, повернула его ручку. Мы ступили внутрь жилища Гарзы.
Немедленно, прямо из прихожей, я крикнула:
— Внимание! Это полиция! Мы проходим в дом!
И вновь никакого ответа, причем шестым чувством я ощущала, что здесь нет ни единой живой души.
Мы с Джейкоби миновали прихожую и шагнули в гостиную, которую уже никто не перепутает с модельной обстановкой из журнала про интерьер-дизайн. Я бегло обежала ее глазами: сплошная перевернутая мебель и чудовищно огромное количество крови. Ни дать ни взять — скотобойня.
— Обрати внимание, — подал голос Джейкоби, в свою очередь, сканируя картину разрушения. — Что бы здесь ни случилось, работали не профессионалы.
Чем больше я смотрела вокруг, тем суше становилось во рту.
Алый фонтан крови — артериальной? — ударил по бледным стенам и пролился по ним до самых половиц. Потолок усеивали созвездия кровяных капель. В центре ковра, напротив дивана, расплылось бурое пятно. По полу во все стороны шли размазанные отпечатки следов; каминная полка была захватана чьими-то окровавленными руками…
Горькая желчь подступила к горлу, пока я воображала себе ту ярость и тот ужас, что царили в этой комнате не так давно.
Я хлопала ресницами, не в силах отвести глаз, и наваждение пришлось разбивать Уоррену.
— Пошли, Боксер. Надо работать.
Мы прочесали все помещения на первом этаже, на всякий случай прикрывая друг друга. Кровавые потеки на стенах столовой привели нас к кухонной раковине, до краев заполненной водянистой кровью, из которой торчала ручка двадцати сантиметрового разделочного тесака.
По лестнице мы поднялись на второй, а затем и на третий этаж, осматривая комнаты, распахивая двери шкафов и чуланов, заглядывая под кровати…
— Никого и ничего… — все чаще и чаще ворчал Джейкоби.
Хозяйская спальня была обставлена солидной, тяжелой мебелью красного дерева; на полу — темно-синий ковер; на окнах — шторы того же колера. Полное отсутствие одеял на кровати; одно лишь бледно-синее постельное белье.
Мы убрали оружие и спустились в гостиную.
И вот тут-то я и увидела тяжелую хрустальную вазу, валявшуюся на боку прямо в камине.
— Джейкоби? Подойди сюда…
Он пересек комнату, положил руки на колени, нагнулся и внимательно осмотрел вазу.
— Не думаю, чтобы такой штуковиной надо часто и много бить, — поделился он мыслями. — Тюкнул разок — и полчерепа снесло.
— Да нет, ты сюда смотри, — сказала я и, чувствуя, как холодеет кровь, показала на острый окровавленный угол вазы с прилипшими волосами. Черные, не очень длинные пряди, сантиметров двенадцать длиной. Несколько дней уйдет на лабораторное подтверждение того, что я и так знала. — Джейкоби… это волосы Денниса Гарзы.
С Ливенворта донесся вой сирен; шквал звуков становился громче по мере того, как все больше и больше патрульных машин сворачивало на Филберт.
— Я буду снаружи, — предупредил Джейкоби.
Мы провели в доме едва ли несколько минут, а мне казалось, что время несется стрелой. Я заняла в прихожей такое место, откуда могла обозревать гостиную целиком, вновь и вновь прокручивая в уме возможные сценарии, пытаясь найти смысл там, где его на первый взгляд не было.
Ситуация вовсе не походила на сорванное ограбление. Все двери в дом, как выяснилось, были закрыты, причем единственным свидетельством незаконного вторжения являлась та дыра, которую проделал мой прямолинейно мыслящий напарник.
