Книга Сагертская Военная Академия - Наталья Самсонова

Сердитое сопение напомнило мне, что сейчас не лучший момент для раздумий и я, ласково улыбнувшись насторожившемуся Лилею, напомнила Нольвен:

— Женский этаж. У Академии нет общежития, но есть женский этаж. Все девушки на одном этаже.

Сразу после этого я сняла свое заклятье и Нольвен, задумчиво потерев губы, недоуменно вопросила:

— И что это все значит? Лилей, скажи-ка, ты ночью спишь или…

Растение стало красным. Полностью.

— Ла-адно, — протянула я, видя, что подруга никак не может найти приемлемых для своего проклятья слов. — А что тебя там привлекает?

Соцветия Лилея тут же стали нежно-голубого оттенка и даже попытались принять другую форму, но полностью измениться не вышло.

— Хорошо, хорошо, — я потерла переносицу. — То есть, люди тебя не интересуют?

Лилей спланировал с подоконника и взобрался ко мне на руки. Узкие зеленые листочки коснулись моих висков и я увидела невероятно красивый цветок в желтом горшке. Шапка мелких голубых цветочков, в которых запутался лунный свет и…

И очень, очень непристойные действия на заднем плане. В мировосприятии Лилея все это было размыто, поскольку он интересовался именно растением, но я, как целитель, вполне могла определить, что именно там происходит.

— Почему он со мной так не общается? — обиделась Нольвен.

И я, прислушавшись к ответу цветка, успокоила подругу:

— Он просто еще молод и не полон сил. У меня две новости, во-первых, наш малыш влюбился в растение этажом ниже. А во-вторых, там теперь новая комната, кхм, любви.

— И нас заподозрили в подглядывании за…

Нольвен крутанула рукой в воздухе и медленно, со свистом выдохнула:

— За актом, выражающим плотскую любовь.

— Именно, — кивнула я. — И если мы хотим, чтобы нас в этом больше не обвиняли, мы должны выкрасть цветок. Хаос, кажется, это войдет у нас в привычку.

— А узнать сорт и купить такой же? — с тоской спросила моя лисонька. — Просто, если нас поймают у окна… Мы в жизни не отмоемся.

Лилей, услышав про «купить» выпустил шипы и оскорбленно застрекотал. Кажется, он влюбился не во внешность. Эх, все могло бы быть так просто.

— Ты хоть кого-нибудь в лицо запомнила? — мрачно спросила Нольвен, тоже понявшая, что наш цветок полюбил душу, а не внешность.

— Д-да, — неуверенно ответила я. — А что?

— Попробуем выкупить горшок.

— Одна проблема, — вздохнула я. — Если мы не подглядывали, то откуда знаем про цветок?

Нольвен начала задыхаться, она явно пыталась выразить всю гамму своих чувств, но мамино проклятье ей этого не давало. Однако моя подруга не зря носит свою фамилию — прежде чем я успела приступить к реанимационным действиям, она взломала мамино проклятье и четко, громко, с анатомическими подробностями высказала все свои мысли по данному вопросу.

— Вот, — подытожила она и хрипло рассмеялась, — оказывается, чтобы сломать мамину печать надо было просто как следует взбеситься. Что делать будем?

— Может, с Дрегартом посоветуемся? — я пожала плечами. — Просто, может он выкупит этот цветок? Воровать и правда не хочется.

— Лилей, — Нольвен строго указала на него пальцем, — никаких ночных свиданий. Хотя бы пару дней!

— Кстати, странно, что парни с боевого факультета не раздернули шторы, — нахмурилась я.

— Ничего не странно, раздернешь шторы, а там староста. Или, — тут Нольвен скривилась, — мы. А так, через ткань, ни лиц, ни, кхм, анатомии толком не рассмотреть.

— Почему в этой академии мы влипаем именно в такие истории? — мрачно вопросила я и, пересадив Лилея, плюхнулась на постель. — Что с этой комнатой, что с этими подглядками.

— Ну, знаешь, могло быть хуже. Его могли поймать.

Лилей тут же горделиво приосанился и показал шипы. Которые серьезно выросли за последние дни.

— Он мог начать защищаться, — продолжила я свою мысль.

— И градус веселья начал бы расти в алхимической прогрессии. В конце нас бы ждал большой «Бум!», — покивала Нольвен и, тоже сев на постель, без интереса взяла журнал. — У нас двадцать минут, давай попробуем провести их с толком.

— Попробуем, — кивнула я.

Но, признаюсь честно, прочитанное как-то не очень укладывалось в моей голове. Потому что… Хаос, мне было ужасно стыдно. И Лилей горестно поник — он чувствовал, что подставил нас, хоть и не понял чем. Главное, чтобы ему не пришло в голову как-то исправить эту ситуацию. Может, стоит сказать ему, что мы его любим и не очень сильно сердимся?

— Ты не читаешь, — констатировала Нольвен.

— Думаю.

— Главное, предупреди, когда действовать решишь, — хмыкнула подруга, — а то я тут кое-что интересное нашла. Надо дочитать и после обсудить. Это может нам помочь.

— О, жду с нетерпением.

Нольвен, как и я, не терпела когда кто-то над ней нависает и читает из-за плеча. При этом, во время подготовки к экзаменам и повторения пройденного мы могли спокойно заниматься по одному конспекту. Но если дело касалось какого-нибудь романа или газеты… Слышать над ухом чужое заинтересованное дыхание не было никаких сил! Прям какая-то животная ярость пробуждалась. Так что я, отложив свой неинтересный выпуск, принялась покорно ждать. И следить за временем, потому что опаздывать нехорошо и весьма чревато.

В итоге, подругу от журнала пришлось отдирать с применением силы, шантажа и прямых недвусмысленных угроз. Потому что, как мне кажется, если мы опоздаем на первое же занятие с профессором Бальвине… В общем, вряд ли мы попадем к ней на факультатив.

— Интересно, как это будет? — Нольвен потирала руки. — Я слышала, что у военки на балансе числятся уникальные имитаторы! Манекены, выполненные с завораживающей точностью, которые истекают кровью, как настоящие.

Выйдя на улицу, мы чуть поежились от неприятного ветра и набросили капюшоны. Ух, на следующих выходных надо запастись теплыми шарфами.

— Вряд ли нам, пока мы числимся на боевом факультете, позволят работать с ними, — вздохнула я.

— Это да, — эхом откликнулась Нольвен. — Вероятнее всего, нам даже дышать в их сторону не дадут.

— Ничего, нам подсказали, как себя вести, — утешила я ее.

На что моя лисонька наморщила нос:

— Можно подумать, будто мы такие чванливые курицы, что начали бы всем в лицо тыкать своим мнимым превосходством.

— А если бы мы вновь оказались во власти страшно заразной болезни: «А давай сделаем как лучше»? — хмыкнула я. — Вспомни, сколько раз нам влетало от Меры, когда мы, исключительно из желания сделать как лучше, что-то портили? Вот, например, если бы ты увидела, что кто-то неправильно пальпирует живот пациента? То есть, имитатора?