Книга Посмертное слово - Энн Грэнджер

Если Кевин где-то рядом, он непременно отзовется. Но ответа не последовало. В зарослях бурьяна ничто не шелохнулось.

По крайней мере, теперь ее совесть спокойна. Она предупредила Кевина, что забирает его кулинарные шедевры с собой. Если он убежал так далеко, что не слышит, она не виновата.

На двери «Всего, что душе угодно» по-прежнему висела табличка «Закрыто», но Мередит не собиралась отступать. Она громко постучала. Табличка запрыгала, едва не слетев. Мередит немного выждала и снова забарабанила в дверь.

Через несколько секунд за стеклом послышался шорох. Мередит прижалась носом к пыльному стеклу. Напротив раздвинулась занавеска из бусин, и из-за нее вышла массивная фигура.

Сейди, снова облаченная в какую-то бесформенную хламиду, подошла к двери. Увидев, кто пришел, она беззвучно разинула рот, словно спрашивала, в чем причина неожиданного визита.

Мередит подняла повыше свой узелок и показала ей.

Сейди понятия не имела, что в узелке, но Мередит не сомневалась, что владелица лавки отопрет дверь хотя бы из любопытства. Так и случилось.

— Что такое? — недружелюбно спросила Сейди. Вопрос мог относиться как к содержимому узелка, так и к приходу Мередит. — Сегодня выходной. У меня болит голова.

«У тебя еще не так разболится голова, подружка, когда я все тебе расскажу», — злорадно подумала Мередит. Вслух же она сказала:

— По-моему, вам стоит взглянуть кое на что. Извините за беспокойство, — добавила она ради проформы.

Вежливая формула совсем не успокоила Сейди. Хозяйка магазинчика с подозрением посмотрела на узелок:

— Вы не можете прийти завтра?

Мередит не двинулась с места.

— Мы должны поговорить сейчас же!

— Ну хорошо.

Сейди отошла от двери и впустила Мередит. Она тут же закрыла за ними дверь и задвинула задвижку.

Мередит стало немного не по себе. Она осталась один на один с женщиной, которую многие считают местной сумасшедшей, и при этом никому не сообщила, куда идет. Она надеялась, что поступает не слишком опрометчиво.

Сейди раздвинула занавес из бусин. Они очутились в узком коридоре, за которым находилась уютная гостиная.

Уютной ее можно было назвать благодаря мебели. Убранство же оказалось в высшей степени странным. Видимо, Сейди питала пристрастие к изделиям народных промыслов и к различным диковинкам из разных стран мира. На стенах висели резные деревянные маски. Деревянный комод был заставлен грубыми керамическими мисками и чашами, некоторые из них на трехногих подставках. Мередит увидела также расписные кувшины и примитивные статуэтки — в основном женские, с ярко выраженными вторичными половыми признаками: широкобедрые, с огромными животами и грудями. Правда, у некоторых недоставало руки или ноги. Попадались и довольно зловещие и непривлекательные безделушки, чье назначение было непонятным — скорее всего, оккультным. Висящая на стене картина, грубо раскрашенная от руки репродукция, изображала танцующих женщин в нарядах XVII века. Они танцевали нечто вроде шотландского рила или кадрили, когда положено было время от времени меняться местами. Танцорки на картине размахивали руками и хлопали в ладоши.

Мередит захотелось расспросить хозяйку о картине, но Сейди громко и возмущенно заявила:

— Не знаю, чего вы хотите, но на сегодня хватит с меня неприятных визитов! Меня уже просто тошнит! Поверьте, я не люблю, когда мне докучают невежды, чтобы не сказать большего!

— Я не собираюсь вам докучать, — ответила Мередит, возможно не совсем искренне. — Я пришла спросить вашего совета, если можно так выразиться. Мне кажется, вы сумеете мне кое-что объяснить.

В черных глазах Сейди сверкнула ярость.

— Значит, спросить совета! Хотите что-то из меня вытянуть? Так вот, никаких советов я вам давать не буду — ни вам, ни кому-либо другому, ясно? Кажется, все считают, будто я в курсе всех мерзостей, которые здесь творятся! Так вот, позвольте вас заверить: я тут ни при чем. Зато кое-кто плетет обо мне небылицы и рассказывает полицейским. И не только полицейским! В газеты эта чушь тоже попадает. Читали последние выпуски? Это самая настоящая клевета, так и знайте! И я намерена подать в суд на каждого, кто к ней причастен!

Сейди многозначительно посмотрела на гостью.

Мередит понадеялась, что вид у нее не слишком виноватый. И все же она не без греха! Она решила выложить все как есть — иногда так бывает лучше всего.

— Мне говорили, что в здешних краях вас считают ведьмой, что подтверждаете и вы сами. Это удивило меня, и я далеко не всему поверила. Да, я действительно обмолвилась о вас при инспекторе Крейн — просто к слову пришлось.

Сейди презрительно фыркнула.

— А больше я ничего и никому про вас не говорила, потому что больше и сама ничего не знаю, — закончила Мередит.

«Ну, не совсем так, — подумала она. — Но больше я ни в чем ей не сознаюсь».

Сейди как будто немного успокоилась, но от подозрительности не избавилась.

— А я и не обвиняла в клевете именно вас, — проворчала она. — Кто-то распространяет обо мне нелепые слухи. Надо же — ритуальные убийства! И вдобавок обо мне болтают те, кто не видит разницы между викканством и сатанизмом! — На губах у Сейди заиграла довольная улыбка. — В течение многих веков нам приходится мириться с нелепыми домыслами и клеветой! Вот и мне приходится переносить страдания, которые до меня перенесли многие другие…

— Кто? — спросила Мередит.

Сейди молча махнула своей пухлой рукой, призывая гостью сесть, а потом заняла место сама. Они расположились за низким столиком, на котором лежали остатки завтрака — вполне современного завтрака, надо сказать. Сейди съела коробку лапши быстрого приготовления и выпила чай из пакетика. Современная пища совсем не вязалась с несколько зловещей обстановкой. Возможно, Сейди и правда нездоровится. В полиции ее подвергли мучительному допросу, и сейчас давить на нее, наверное, бесчеловечно… И все же Мередит постаралась задавить в себе жалость.

— Да, я — ведьма, — спокойно продолжала Сейди. — Этого я никогда не отрицала. Но мои воззрения — исключительно мое дело. Я не сатанистка; пожалуй, больше я вам сейчас ничего не могу сказать.

Она не добавила: «Так что можете убираться…» — но ее поведение намекало на то, что визит окончен.

Мередит подумала: ей уже не раз доводилось оказываться в необычном положении, но в таком, как сейчас, она еще не бывала. Если не считать странных безделушек и украшений, комната, в которой они сидят, ничем не отличается от миллионов таких же гостиных. И все же хозяйка совершенно спокойно признается в том, что она — ведьма… Нелепый какой-то разговор у них получается! Несмотря даже на то, что она, Мередит, ни на миг не верит в то, что Сейди обладает какой-то особенной силой. Что же касается викки, которая, кажется, связана с почитанием природы, несомненно, сама Сейди верит в нее так пылко, что к ее убеждениям нельзя отнестись со снисходительной улыбкой. Вера управляет жизнью Сейди и толкает ее на те или иные поступки. Вывод ясен: если хочешь иметь дело с Сейди, поневоле придется иметь дело и с ее убеждениями, какими бы необычными они ни казались со стороны.