Книга Двуглавый Орден Империи Росс. Магия изначальная - Алекс Нагорный

Как мне показалось, я понял, о чём речь, поэтому просто кивнул.

— Ольга Павловна. — Обратилась к ней Лерка. — А о какой сумме мы сейчас говорим?

Морозова ненадолго задумалась.

— Полагаю, речь будет идти о четверти вашего бюджета.

Если один поход по магазинам сожрёт двадцать пять процентов имеющихся, читай: «всех, которые есть, денег», то тут есть над чем поразмыслить. А где двадцать пять там и тридцать, опять же и Морозова может ошибаться, графиня всё-таки, ей про цены думать не по чину, да и Лерка может чего-то ещё захотеть. Так что не факт, что уложимся. В четверть Бюджета.

Пока я рассуждал подобным образом, Лерка тоже что-то своё обдумывала. И обдумала:

— Ольга Павловна, а скоро ли здесь у вас холода наступят?

Графиня с некоторым изумлением посмотрела на Лерку.

— Право, удивительно, Валерия Константиновна, вот вы люди из тех мест, где и зимы-то, наверное, не бывает, вспомнили, а я-то и впрямь чуть не забыла! Но до холодов ещё месяца четыре, а то и побольше. А морозы, они только в декабре, да и то если будут.

Мы с Леркой переглянулись. Как это — «если будут»? Мы разве не в тайге сейчас?

Морозова же поняла наше недоумение по-своему:

— Морозы — это когда вода от сильного холода превращается в лёд. Как в вашей Магелланике. Только у нас не столько лёд, сколько снег. Снег — это… увидете, вам понравится. — Она улыбнулась, как ей, наверное, думалось таинственно. — Да, и у нас его выпадает вершка на три, а не вёрсты как там. — Тут она махнула рукой куда-то в сторону, наверное, на Магелланику показывала.

Я покивал, а Лерка спросила:

— А три вершка, это сколько?

Графиня что-то прикинула в уме и показала руками, нечто размером сантиметров двенадцать-пятнадцать. Но видимо смутилась и сказала:

— Но это за всё зиму, да и не каждый год.

— Ага. — Проговорила Лерка. — То есть у нас на приобретение тёплой одежды где-то месяца три ещё есть?

Морозова чему-то удивилась, а секунд через пять ответила:

— Да, это очень мудрый подход! У нас говорят: «Готовь сани летом!»

Когда она объясняла, что сани — это такая повозка, для поездок по снегу, мы не стали ей говорить, что мы на самом деле знаем, пусть пока думает, что в Австралии очень тепло. Ну, или хотя бы просто тепло.

А между тем, мы уже въехали в пригород. Я даже некоторые дома узнавал, но повернули мы всё равно на незнакомую мне улицу.

— Ольга Павловна, — обратилась Лерка к графине. — А зелёный цвет, это сейчас мода такая?

— Боюсь, что не совсем понимаю Вас Валерия Константиновна.

Я сначала тоже не понял, но у меня были на то совсем другие причины. У Лерки платье коричневое. Тут как говорится, дарёному коню в зубы не глядят. А её сиятельство в тёмно-зелёном, ну, в зелёном и в зелёном, чё такого? Не то, что бы я этого не заметил, просто значения не придал, а Лерка вон как повернула.

— Я, Ольга Павловна… — Лерка сделала крохотную паузу, но договорить уже не успела.

— Валерия! — перебила её графиня. — Давайте, условимся, если рядом нет посторонних, называйте меня просто по имени. Так, право слово, мысли полегче излагать будет.

— Хорошо, Ольга! — моя напарница лучезарно улыбнулась. — Так вот, я хотела спросить, платья каких расцветок сейчас предпочтительны в обществе?

Ух ты, как завернула! Дворяне, что с них взять? Не могут они по простому-то. Обязательно надо вот такую вот крутологическую словесную конструкцию забабахать. Блин! А ведь и мне тоже придётся вот так вот… как они.

— Ах, вот Вы о чём! — Морозова, по-моему, даже вздохнула с облегчением. — Вы про моё платье? Ну, так это не дань моде, это в знак моей принадлежности к магии жизни.

Лерка всем своим видом изобразила недоумение. Наша собеседница поняла это, и пояснила:

— В нашей школе обучение студентов разделено на факультеты, по стихиям. Магия воды, огня, воздуха, земли, металла и дерева. Магию дерева чаше называют магией жизни, потому что целительству там посвящается львиная доля времени.

— Магия жизни… — Это Лерка слова на вкус попробовала, типа звучит или нет.

Звучит, кстати сказать, очень даже благородно. И мягко так…

— А как распределяют, кого куда? — спросил я.

— А это, Александр Константинович, по способностям. У кого к чему предрасположенность больше.

— Ваше сиятельство, — сказал я, демонстрируя лёгкое неудовольствие. — Вы вот давеча сестрице моей наказывали Вас только по имени величать, без отечества. А, значит, меня Константиновичем… Угу! Так вот, да? — и засмеялся, а то чего доброго не поймёт ещё, что прикалываюсь.

— Ах, простите-простите, дорогой Александр, я не хотела Вас обидеть! — Морозовой шутка понравилась и она даже для пущей убедительности молитвенно сложила руки.

Я же решил углубить процесс. С нарочитой обидой на лице я вопросил:

— Хотите заслужить прощение?

— Очень, очень хочу! — продолжила игру графиня.

— Во искупление, будете, теперь называть меня просто Сашей! — сказал я грозно сдвинув брови.

— Может, когда-нибудь и буду. — Произнесла она всё ещё шутливо, но уже совсем по-другому. — Только уж больно Вы торопите события, дорогой Александр!

Графиня улыбалась мне как-то уж слишком игриво. А вот Лерка… та совсем улыбаться перестала и посмотрела на меня, как на предателя. Про себя же я отметил, что хоть и сболтнул чего-то явно лишнего, но аванс получил нехилый! Ладно. Будем посмотреть.

Между тем мы прибыли. Вход в салон мадам Зайцевой украшала почти такая же вывеска, как и у Константина Александровича. О! Так ведь и к нему тоже надо! Он шмотки мои ушить обещнулся, вот за ними и надо!

Я не очень люблю шопинговать, но Лерка зачем-то настояла, чтобы пошёл с ними в салон. Морозова при этом насмешливо на меня поглядывала. Что уж её веселило в ситуации самому мне ни в жизнь не догадаться, а она не говорила.

В салоне стояло штук семь «манекенов» с надетыми на них платьями. Предполагалось, наверное, что это разные фасоны, вот только я особой разницы между ними вообще не видел. Нет, ну, конечно, они отличались и отделкой и цветом и материалами, наверное. Но в целом одно и то же.

Лерка так же «богатством» выбора не впечатлилась, поэтому начала задавать хозяйке салона разнообраные вопросы. Деталей я всё равно не понимал, но рассудил, что скорее всего Лерка хотела, чтобы я про цены послушал. Вот это как раз в нашей ситуации будет совсем не лишним. Но пока они говорили только про выточки, оборки, манжеты и ещё какую-то канитель. Нет-нет, буквально. Про канитель. Хозяйка спрашивала, надо ли что-то там канителью обшивать, и какой именно канителью. Бред какой-то!

Потом Лерка начала что-то рисовать на листе бумаги, при этом Зайцева с Морозовой с живейшим интересом наблюдали за её художествами, и что-то при этом уточняли. Создавалось впечатление, что Лерка их просто поразила, чем-то до жути оригинальным.