Книга Претенденты - Сергей Сизарев

Броневики «Систем безопасности Касперских», благодаря воздушной подушке, форсировали реку в двух местах и с ходу огнём уничтожили польских наёмников, окруживших монастырь. Один броневик поляки уничтожили, другой изрядно потрепали, но без ЛМП их судьба была предрешена. Сдаваться они не собирались, да и в плен их никто не брал.

Когда скоротечный бой закончился, за ними тремя прислали наименее пострадавший броневик. Ввиду того, что северные ворота больше не работали, специально для них открыли южные.

Корпоративный спецназ переговаривался, обеспечивая безопасность:

– Всем холдать граунд пять минут. Хэдквотерсы сэнданули бэкап, но фэйсами щёлкать рано. Не релаксируем. Всем быть рэди. Шутать онли по команде. Копите меня?

– Копим.

– Бриллиантово.

В первую очередь Ламия распорядилась помочь раненым – как среди военных, так и среди гражданских.

Спецназовцы хорошо разбирались в полевой медицине и у них были перевязочные средства. Среди пострадавших дракон заметила того молодого охранника, что безуспешно пытался образумить главаря наёмников – он потерял руку, но, по крайней мере, остался жив.

– Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи? – спросила его Ламия.

– За что они нас так? – простонал парень. – Мы же братушки!

– Братушки?

– Ну да, по космоинтеграции. Корхонен же покаялась перед всем цивилизованным миром за грехи русского тоталитаризма. Мы же контрибуции платим за советскую оккупацию стран Балтии и постсоветские преступления перед человечеством. От межпланетных ракет отказались, как они хотели… Мы же тоже хотим войти в дружную семью постгуманистических народов…

Дракон ответила:

– Им мало того, что мы покаялись. Им мало, что мы платим контрибуцию. Они успокоятся только тогда, когда заберут у нас всё, а нас самих втопчут в грязь и перережут горло. Вот тогда они нас простят. Может быть. Но, скорее всего, нет… Скажи-ка, ты русский?

– Да.

– Православный?

– Да.

– Этого достаточно, чтобы каждый из них хотел твоей смерти.

Парень заплакал, и Ламия оставила его на попечении медика.

Митрополит Алексий принял их в просторном зале, но не сразу. Сначала к нему пошёл ментат – разведать обстановку. Из коридора они слышали, что разговор шёл на повышенных тонах. Как оказалось, тот надвратный храм был домовым храмом митрополита, и владыке очень не понравилось то, что с ним случилось.

Ментат клятвенно обещал, что корпорация пожертвует на восстановление монастыря и возместит моральный ущерб. Он упирал на то, что они всё-таки прогнали поляков и привезли мальчика, а орбитальный удар… ну да, вышло неловко, но это исключительно по неопытности. Когда буря слегка улеглась, ментат рискнул пригласить остальных.

Митрополит протянул Илье руку, и тот не растерялся – поцеловал как положено и назвался сам.

Ламия решила последовать его примеру, но владыка отдёрнул руку:

– А ты куда?

– Я православная, ваше высокопреосвященство, – ответила та.

– Кто ж тебя, дракона, крестил?

– Архиепископ Марсианский, Фобосовский и Деймосовский.

– Феофан? Тьфу на него. Ему волю дай, он и чёрта покрестит, – пробормотал митрополит.

– Он так и говорит, что драконы суть бесы, сделанные из людей, – сказала Ламия. – Феофан мой духовник.

– И что – хороший духовник? – прямо спросил Алексий.

– Ну так… Последний раз написал «Убьёшь кого – присылай видео из глаз. Обсудим».

– Да уж, Феофан неисправим. Ладно, раз мальчика доставила в целости, честь тебе и хвала, – владыка Алексий протянул ей руку, и она поцеловала. Он с тревогой оглядел пальцы и перстень. Видимо, даже поцелуй дракона казался ему опасным.

– Ты ведь подручная Ольги? – спросил он.

– Она моя родная сестра.

– Ох, с огнём играете, Касперские! Ладно, отойдём на пару слов, – он поманил её в сторону от мальчика.

– Что про отрока скажешь? – спросил митрополит.

– Отличный выйдет царь, – ответила Ламия. – Знает и людей, и постлюдей по всей Системе – кто чем дышит. Умеет договариваться практически со всеми, причём так, чтобы компромисс – в его пользу. Не герой. Очень осторожный, но когда надо – решителен и находчив.

– Тебя послушать, он клад какой-то, – хмыкнул митрополит. – Ни одного недостатка?

– На самом деле, есть один, – призналась Ламия. – Понимаете, батюшка, он немного бандит.

– Немного бандит? – рассмеялся Алексий. – За почти два века президентства народ успел привыкнуть, что все правители – немного бандиты. Так что хорошо. Проще пройдет переход к монархии. Рюрик вот тоже был немного бандит.

– Кстати, про переход к монархии. Как быть с нашей Суоми-красавицей?

– Ты про Корхонен? Госпожа президент готова санкционировать переход мирно, если мы предоставим Финляндии независимость, а также гарантируем ей лично и её суомской клике свободу, безопасность и определённый барыш.

– Мы купим мирный переход к монархии передачей остатков Финляндии Хеленмару?

– Не Хеленмару. Мы дадим финнам независимость.

– Они её тут же потеряют.

– Гражданской войны быть не должно. Отчизна её не переживёт, – сказал митрополит твёрдо и добавил: – Пойдём, вернёмся к отроку.

– Илья, мы тут поговорили… – начала Ламия.

– Я всё слышал.

– Ты подслушивал? – нахмурился митрополит.

– Нет. По губам прочитал, – спокойно ответил Илья.

– Я говорила, мальчик очень способный, – сконфуженным тоном добавила Ламия.

– Сам вижу, – кивнул владыка Алексий. – Не беда. У нас ещё шесть лет, чтобы огранить этот алмаз до нужной формы.

Дракон промолчала, скептически поджав губы.

В следующий раз Ламия и Илья увиделись только через два месяца – за день до его помазания на царство. Он был в мундире кадета Суворовского космического корпуса. Она – в полковничьей парадной форме. Они были одни, и мальчик бросился к ней, чтобы обнять. Они простояли так минуту.

– Я вижу, тебя починили? – спросил он, отстранившись.

– Зачем мелочиться? Это новое тело, – улыбнулась Ламия. – Как ты, Илья?

– Много хлопот. Всё время встречи. Как ты и говорила, со всех сторон окучивают. Ищут ко мне пути подхода, рычаги влияния. У промышленников – свои интересы, у силовиков – свои, церковь – отдельная история. Пожалуй, только реставраторы рассматривают меня как живого человека – им не нужны преференции, им важно, если ли у меня нужные качества… Угодить им нелегко, но я решил быть с ними честным. Ты сказала, человечество спасут традиционные ценности, поэтому если уж мне на кого и опираться, так это на реставраторов.