Книга Дневник. 1873–1882. Том 2 - Дмитрий Милютин

Действительно, я нашел необходимым прибегнуть и к этой мере, для доведения во что бы ни стало итога военной сметы до назначенной мне предельной цифры; но собственно эта одна мера дала сбережения всего около 1 400 000 рублей, тогда как в целом урезано из военной сметы до 17 миллионов рублей. На самом деле, вероятно, такое сокращение и не осуществится вполне: придется все-таки издержать значительную часть урезанных миллионов под рубрикой сверхсметных или чрезвычайных ассигнований. Это вполне известно и нашим финансистам, но им хотелось во что бы ни стало подвести баланс в итогах расходов и доходов. Цель эта достигнута, эффект произведен, и при этом признано политичным указать в особенности на сокращение армии на 36 тысяч человек.

Председатель Совета (великий князь Константин Николаевич) в своем заключительном слове подкрепил заявление председателя департамента экономии и министра финансов в том смысле, что принятая мера должна быть выставлена перед Европой как первый шаг к сокращению наличного числа войск, как пример другим державам, наконец, как фактическое опровержение толков о мнимых воинственных намерениях наших. Окончательно постановлено обратить на этот факт внимание русской и иностранной печати.

Вечером я присутствовал вместе с двумя дочерьми в 3-й военной гимназии на драматическом представлении, после которого были танцы. Это второй вечер, устраиваемый начальством гимназии для воспитанников. Будет еще третий в будущую среду для старшего возраста. Мне приходится показываться на всех этих вечерах, чтобы не обидеть ни того, ни другого возраста, так как появление мое среди этих милых юношей, по-видимому, ценится ими. Заведение это идет превосходно, и я посещаю его всегда с особенным удовольствием.

31 декабря. Понедельник. Сегодня не мой докладной день, однако же я получил приказание быть во дворце к 11½. Приглашены были князь Горчаков, Гирс и новый посол в Лондоне князь Лобанов. Канцлер доложил государю сделанные вследствие моих замечаний изменения в проекте инструкции князю Лобанову, но доклад старика был так бессвязен и так сбивчив, что вызвал вопросы со стороны самого князя Лобанова и побудил меня снова войти в довольно длинные разъяснения нашего положения в Средней Азии по отношению к Англии. Государь много помог мне и облегчил эту задачу, резюмировав весьма ясно и отчетливо мои объяснения.

Я знал, что мое мнение по этому предмету противоположно взгляду наследника цесаревича, который не раз высказывался резко против всяких соглашений с англичанами. Я же, напротив, старался объяснить, что нам нет расчета предоставлять нашим противникам полную свободу действий и ошибаются те, кто воображают, будто мы можем что-либо выиграть, сохраняя за собою такую же свободу действий. По географическим и другим условиям все выгоды, какие могли бы мы в будущем иметь в виду в тех краях, не могут уравновесить невыгод, которые могут нанести нам новые, ненасытные и ничем не стесняемые захваты англичан.

Соображение это я развивал настойчиво в присутствии наследника цесаревича; государь вполне усвоил себе ту же точку зрения, так же как и Гирс и князь Лобанов. Последний благодарил меня за то, что я категорически постановил вопрос о том, чего должны мы домогаться от Англии в отношении Средней Азии. Князь намеревается 3 января выехать из Петербурга к новому посту.

Между тем предположенное назначение Нелидова в Афины расстроилось вследствие его собственного отказа от назначения. Придумывают новые комбинации.

Конец 1879 года я провел тихо с семьей. Истекший год был для всех преисполнен забот и волнений всякого рода. Что-то принесет нам наступающий год?

1880 год

3 января. Четверг. Первые два дня нового года прошли бесследно. Вчера вечером я был опять в 3-й военной гимназии на драматическом представлении воспитанников старшего возраста.

Сегодня после доклада заехал в Министерство иностранных дел, чтобы повидаться и переговорить с Гирсом, а к полудню пригласил меня к себе наследник цесаревич, чтобы переговорить по поводу поданной его высочеству записки флигель-адъютантом капитаном 1-го ранга Барановым о средствах борьбы нашей с Англией на море. Баранов, на днях только приговоренный морским военным судом к отставке от службы за дерзкие выходки против морского начальства[68], находится под покровительством наследника цесаревича; он был главным деятелем в устройстве «Добровольного флота»[69] и навлек на себя гонения со стороны Морского министерства систематической оппозицией «поповкам». Баранов полагает, что в случае войны самым чувствительным для Англии орудием в наших руках будут крейсеры; а потому предлагает значительно увеличить число их, иметь несколько быстроходных, вооруженных подводными самодвижущимися минами. С этой целью рекомендуются недавно изобретенные одним русским механиком подводные лодки, которые, по уверению Баранова, превосходят всё, что до сих пор было изобретено в этом роде, простотою конструкции, дешевизной и эффективностью. Одна такая лодка, сделанная для образца, показывается в Гатчине, на пруду перед дворцом. Баранов очень уговаривал меня съездить посмотреть эту лодку; сам наследник намерен ехать в Гатчину на будущей неделе.

Его высочество пожелал посоветоваться со мной о том, каким путем можно было бы провести предположение Баранова, минуя Морское министерство. После довольно продолжительного обмена мыслями мы пришли к заключению, что собственно подводными лодками может заняться и Военное министерство, в видах усиления обороны приморских крепостей. Если эти лодки будут приняты в инженерном ведомстве и окажутся действительно удачными, Морское министерство, несомненно, воспользуется ими; тем более что в этом деле имя Баранова может быть совершенно устранено. Расходов значительных на это дело не потребуется, и потому инженерное ведомство не затруднится принять его на свою смету.

Гораздо труднее решить вопрос о приобретении новых крейсеров – по значительности требуемых на это денежных средств. Я все-таки советовал попробовать, не удастся ли и в этом деле оставить на первое время в стороне имя Баранова, а приготовить записку от «Добровольного флота» и прямо представить ее государю. Наследник цесаревич при этом сказал мне, что генерал-адъютант Лесовский оставляет должность управляющего Морским министерством и его место, вероятно, займет контр-адмирал Пещуров. В таком случае, по мнению его высочества, может быть, удастся воздействовать и на самого генерал-адмирала в пользу предпринимаемого усиления средств.

Кроме этого дела, наследник цесаревич разговорился и о разных других предметах, не исключая вопросов политических. В первый раз случилось мне иметь с его высочеством продолжительный и серьезный разговор [и, признаюсь, я был предельно изумлен слышать от него дельные и разумные суждения].