Книга Лола и любовь со вкусом вишни - Стефани Перкинс

– Они беспокоятся и о тебе, ты же знаешь. И я беспокоюсь о тебе.

Нора не двигается. И молчит. Впервые с тех пор, как была маленькой девочкой, я утыкаюсь ей в бок. Ее худое тело прижимается ко мне.

– Приезжай в гости, – говорю я. – После переезда.

На экране стремительно сменяются рекламные ролики.

Вспышка.

Еще вспышка.

– Ладно, – соглашается Нора.

Я уже сижу в своей комнате, как вдруг раздается телефонный звонок. Это Линдси.

– Знаешь, я подумала, – начинает она, – может, мне и не стоит говорить тебе.

– Что? – В голосе Линдси слышится несвойственное ей беспокойство, и от этого у меня по коже бегут мурашки. – Что говорить?

Она издает долгий глубокий вздох.

– Макс вернулся.

Я бледнею:

– То есть? Откуда ты узнала?

– Я его видела. Мы с мамой ходили по магазинам и увидели, как он прогуливается по городу.

– Он тебя видел? Ты с ним говорила? Как он выглядел?

– Нет! Господи, нет! Да как всегда.

Я впадаю в ступор. Как давно Макс вернулся? Почему не перезвонил? Его молчание может говорить лишь об одном: это правда, я больше ничего для него не значу.

Недавно выдался день, когда я не думала о Максе целых несколько часов. И слова Линдси для меня все равно что соль на рану. И все же… эта новость воспринимается не настолько чудовищно, как можно было подумать. Возможно, я привыкаю к мысли, что для Макса я никто.

– Можешь дышать? – спрашивает Линдси. – Ты дышишь?

– Дышу. – Так и есть. Внезапно в голове вырисовывается идея. – Слушай, мне надо идти. Хочу кое-что сделать.

Я хватаю пальто из искусственного меха и берет и уже выбегаю из комнаты, как вдруг слышу тихое «дзынь».

Я останавливаюсь.

Дзынь! – слышится из окна. Дзынь! Дзынь!

Мое сердце подскакивает от неожиданности.

Я поднимаю стекло, и Крикет опускает пачку зубочисток. На нем красный шарф и что-то вроде голубой куртки в стиле милитари. А потом я замечаю кожаную сумку у него на плече, и это по-настоящему выбивает меня из колеи. Его каникулы закончились. Он возвращается в Беркли.

– Выглядишь потрясающе, – улыбается Крикет.

О! Конечно. Последний месяц он видел меня исключительно в черном.

Я отвечаю солнечной улыбкой:

– Спасибо.

Крикет показывает на мою шубку:

– Куда-то собираешься?

– Да, ты застал меня в дверях.

– Может, сначала пересечемся во дворе? Твои родители не обидятся?

– Их нет дома.

– Ладно. Увидимся через минуту?

Я киваю и сбегаю по ступенькам.

– Вернусь через час, – говорю я Норе. – Нужно кое-что сделать. До вечера.

Она выключает звук на телевизоре и вопросительно приподнимает бровь:

– Твое загадочное дело связано с каким-то парнем?

Я не понимаю, кого конкретно она имеет в виду, но, похоже, ее предположение верно.

– Да.

Несколько секунд Нора сверлит меня взглядом. А затем делает звук погромче.

– Только постарайся прийти до того, как родители вернутся, – просит она. – Мне бы не хотелось с ними объясняться.

Крикет уже ждет меня возле крыльца. В лунном свете его силуэт выглядит очень загадочно. Пока я спускаюсь по ступенькам (их на нашем крыльце двадцать одна штука), мы не отрываем друг от друга глаз.

– Я возвращаюсь в Беркли, – говорит парень.

Я киваю на его сумку:

– Я уже догадалась.

– Просто хотел попрощаться. Перед отъездом.

– Спасибо. – Я растерянно качаю головой. – То есть… я рада. Не тому, что ты уезжаешь… А тому, что нашел меня до отъезда…

Крикет засовывает руки в карманы:

– Правда?

– Ну да.

Минуту мы молчим. Я вдыхаю легкий аромат мыла и сладковатый запах машинного масла, и внутри у меня все дрожит.

– Так… тебе куда? – Крикет показывает сначала в одну, потом в другую сторону улицы. – В какую сторону?

Я показываю в противоположном направлении от его железнодорожной станции:

– Туда. Есть одно незаконченное дело.

Крикет явно понимает по моему виду, о чем я говорю. Мне страшно, что он попытается меня отговорить – или, что еще хуже, предложит составить компанию, – но он лишь ненадолго замолкает. А потом вздыхает:

– Ладно.

Он мне доверяет.

– Ты скоро вернешься домой? – спрашиваю я.

Мой вопрос вызывает у Крикета улыбку.

– Обещаешь, что не забудешь меня?

Я улыбаюсь в ответ:

– Обещаю.

Я ухожу, осознавая, что буду думать о нем, не переставая. И с этим ничего не поделаешь.

Ужас настигает меня ровно в тот момент, когда я подхожу к знакомым коричневым стенам апартаментов и вижу розовый куст олеандра. Я поднимаю глаза на его окна. Свет включен, за занавесками заметно какое-то движение. Сознание окутывает ядовитый туман сомнений. Может, я зря сюда пришла? Может, это эгоистично – приносить извинения тому, кто этого не хочет?

Я поднимаюсь по темной лестнице, ведущей к его входной двери. Дверь открывает Макс, а не Джонни, и я с облегчением выдыхаю. Однако спокойствия хватает ненадолго. Макс пристально смотрит на меня своими янтарными глазами. В ноздри ударяет запах сигарет. Запах жвачки отсутствует.

– Я… Я слышала, ты вернулся.

Макс молчит.

Я заставляю себя выдержать его каменный взгляд.

– Я просто хотела извиниться. За ложь и за то, как все закончилось. Я плохо с тобой поступила.

Ничего.

– Ладно. Что ж… Это все. Пока, Макс.

Я спускаюсь на одну ступеньку, когда парень вдруг прерывает молчание:

– Ты с ним спала?

Я останавливаюсь.

– Пока мы были вместе, – добавляет он.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза:

– Нет. И это правда. Мы даже не целовались.

– А сейчас спишь?

Я вспыхиваю:

– Господи, Макс!

– Так спишь?

– Нет. Я сейчас ухожу. – Но я не двигаюсь. Это мой последний шанс все узнать. – Где ты был последний месяц? Я звонила. Хотела поговорить.

– Остановился у друга.