Книга Слово, образ, миражи - Влада Юрьева

Да, это было сложно. Сначала труп в специальном автомобиле доставляли в клинику, всегда ночью. Потом тело требовалось пронести в кабинет Ярошука. Естественно, самостоятельно он бы с этим не справился. Но ему повезло: среди охранников больницы он нашел двух мужчин, которые обладали достаточной жаждой легкой наживы, отсутствием принципов и низким образованием, которое позволяло Ярошуку платить им сущие копейки по сравнению с тем, что он получал сам.

Они приносили тела в кабинет и уносили обратно в машину по пожарным лестницам. Он делал все остальное. Бизнес был налажен.

Трупы в больнице не хранились, но после многих работ, особенно сложных, оставались «запчасти», от которых требовалось избавиться. Тут помогали болота. Ярошук прекрасно знал, как хорошо топь хранит свои тайны, как быстро разлагаются ткани под влиянием такого окружения. Он был уверен, что болота скроют все.

Но не учел он одного: Слипа. Странный человек со странным сознанием заметил, что охранники уходят по ночам на болота с мешками, а возвращаются уже без них. Значит, что-то прячут! И это должно быть ценным, раз они скрываются… В понимании Слипа, вызов был брошен.

Он без труда проследил за охранниками, определил, где они закапывают свою ношу. Когда они ушли, он откопал фрагменты тел. Его не смутило, что в мешках он обнаружил кости, зубы и куски кожи. «Прячу — ценное» — в его больном сознании существовала только эта параллель.

С тех пор они действовали одновременно. Ярошук работал, охранники избавлялись от фрагментов тел, Слип находил, что мог, и перепрятывал в собственном тайнике на дереве. Кое-что не удавалось откопать даже ему, некоторые мешки растаскивали птицы и звери, привлеченные запахом плоти, но в целом, псих был доволен.

Кульминация наступила с острым конфликтом между Тадеушем Мацкевичем и Ярошуком.

Здесь глупость охранника, которая раньше была на руку его работодателю, стала недостатком.

Мацкевич обнаглел окончательно, стал требовать суммы, которыми Ярошук был не настроен делиться. Охранник не сомневался, что ничем не рискует: врача он считал бездарным хлюпиком, который только и может, что в холодных кишках копаться.

Не следовало ожидать от человека с его уровнем интеллекта правильных прогнозов. Ярошук убил его лично — в своем кабинете. Вогнал лошадиную дозу наркоза и зарезал. Потом расчленил труп и приготовил к выносу. Тут он действовал не так аккуратно, но все же грамотно. Виталий рассматривал это как возможность потренироваться на свежем трупе: ведь на заданиях ему приходилось рассоединять кости, а потом снова соединять их с другим телом. Тут нельзя терять мастерство!

Второй охранник был не рад такому обороту, но и возражать не стал. Для него важен был постоянный приток денег со стороны Ярошука. Труп Мацкевича они вынесли вместе — подальше на болота, и там закопали. Возвращаясь в больницу, они прошли буквально в двух шагах от затаившегося в темноте Слипа.

У психа в этот день был праздник. Столько сокровищ, достаточно ценных, чтобы их прятал один из докторов! Какая удача! Такой клад он не мог хранить на каком-то дереве, поэтому потащил мешки с останками на старую ферму. Недавно он посмотрел фильм о банках — о том, как хранят золото. Полуразрушенный сарай показался ему настоящим сейфом, если не сказать дворцом. Слип все обустроил там, подвесил те части тела Мацкевича, которые ему удалось найти, заодно и перенес на ферму более старые свои находки. Его все устраивало.

Ни он, ни Ярошук не хотели, чтобы останки нашли, но каждый по своим причинам. Когда ферму купили и начался скандал, Слип был обижен — его лишили сокровищ! У Виталия ситуация оказалась еще хуже. Он совершенно не понимал, как такое могло произойти. Он даже подумывал о бегстве, но быстро понял, что на него ничего не указывает. Даже если на останках найдут его отпечатки, — все-таки он упаковывал мешки! — их нет в базе данных.

Когда в больницу приехала «бригада документалистов», он тоже не слишком насторожился.

Он вообще мало появлялся в Степновичах в эти дни, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание. Он пытался понять, кто выдал его, но, как и следовало ожидать, не справился.

Теперь Ярошука ждал суд, в первую очередь — за убийство. Как классифицировать другие его действия, следователи пока сказать не брались. Его подельник сдался сам, ему тоже сулил тюремный срок, но гораздо меньший, потому что охранник никого не убивал.

А вот Осташов обвинения так и не получил. Север передал право такого решения Тронову — и тот выбрал молчание.

— Почему? — спросила Арина. — Он ведь виноват…

— Я думаю не о том, что было, а о том, что будет, — признал Тронов. — Да, можно добиться для Осташова наказания. Но будет это на пользу больнице — или во вред? Я решил, что мы не вправе рушить то, что он создавал все эти годы. Под его присмотром пациенты надежно ограждены от мира… Все, включая Анфису, которую кто-то другой может и выпустить из жалости к ребенку. Пусть остается. Правда, любую незаконную деятельность ему велено прекратить, у больницы и так будут деньги.

— Откуда? — удивился Армейцев.

Сегодня он выглядел гораздо спокойнее, чем в начале проекта. Как будто моральный груз, давивший на него, вдруг исчез. Внешне это проявлялось слабо, но он всегда отличался сдержанностью. Гораздо важнее для Тронова было то искреннее умиротворение, которое вернулось в его взгляд.

Какие бы демоны ни терзали его все это время, он примирился с ними.

— Деньги будут поступать от пациента, если говорить упрощенно, — пояснил психолог. — Георгий Северов взялся организовать анонимную выставку работ одного из пациентов. Он не станет называть имя автора, но даст личную рекомендацию. Смею предположить, что этого будет достаточно для хороших продаж. Я видел те работы… кое-какие я для себя уже наметил. В данном случае, гений и безумие существуют вместе. Деньги, полученные от продажи работ, пойдут в фонд больницы, поскольку пациент выразил желание остаться там навсегда. Георгий это желание уважает, поэтому будет помогать по мере сил.

— Хоть для кого-то этот проект закончился таким прогрессом, — вздохнула Арина. — Хотя что я говорю, он для многих закончился прогрессом… Кроме Марины. Марину жалко.

Марину было действительно жалко, но изменить они ничего не могли. Когда Тронов сообщил о случившемся мужу погибшей, тот, как ни странно, не высказал особых сожалений. А когда узнал, что ему возместят моральный ущерб, даже обрадовался. Так что судебных исков опасаться в этом случае не следовало.

Мать Евгения Богдановича была гораздо менее сговорчива. Она уже нанимала адвоката, чтобы доказать, что ее мальчика убили намеренно. Чтобы отвести шумиху от Степновичей, Север взял вину на себя: заявил, что убил Богдановича в результате самообороны. У него адвокат был получше, так что в отсутствии серьезных проблем Тронов не сомневался.

Герман Егорченко вернулся домой в весьма мрачном настроении. Он не испытал на проекте серьезных проблем — но и результатом поразить не мог. От него ожидали неприятностей, а он оказался просто фоном для других людей.