Книга Люций: Безупречный клинок - Йен Сент-Мартин

Гексег, ранее принадлежавший к VIII легиону, а ныне к культу Рипакс, пролетел прямо над наступающими ксеносами, срывая головы и насаживая их на свои покрытые молниями когти. Чжоусу выдыхал ревущие потоки жидкого пламени из огнеметов, вмонтированные в ладони его латных перчаток. Он смеялся, омывая эльдар огнем, принося их в жертву. Къорас и Мелиниас налетели на группы комморритов, превращая их в пыль и разрывая на части скрежещущими зубьями цепных мечей всех тех, кто был в пределах досягаемости.

Люций опустил клинок вниз, отодвигая изогнутый штык осколкового ружья воина, и сделал выпад, направленный в горло ксеноса. Кончик меча вырвался из макушки противника. Вечный пинком отшвырнул дрожащего эльдара, обезглавив другого молниеносным горизонтальным взмахом.

Мерзкая музыка, эхом отражавшаяся по арене, резко изменилась, отчего у Люция по спине побежали мурашки. На парящей над ареной платформе появилась певица. Её скальп украшал сложный шлем с горгоньим гребнем из змеевидных звуковых усилителей, посылавших её кричащий голос в каждый рупор и динамик по всей арене. Она запела новую песню, ведя ужасный хор тех, кого среди тёмных эльдар называли музыкантами, в мелодию, больше похожую на звон бьющегося стекла и лязг металла.

Толпа вторила тексту песни. Люций уже достаточно изучил ядовитый язык комморритов и смог понять смысл последних строк. Этот, как и любой другой язык ксеносов, плохо переводился на готик.

Жадность — тяга бездны. Перерезать горло черной ночи.

Гравитация. Полет.

Каменный пол арены раскололся на куски, словно огромная головоломка, распадающаяся на части. Отдельные обломки поднимались и опускались, вращаясь вокруг друг друга под аплодисменты толпы. Эльдары цеплялись за ограждения и парапеты кружащихся сегментов амфитеатра. Они прижимались к краям так близко, как только могли осмелиться, вовсе не желая испытать бесконечное падение. комморриты протягивали свои длинные тонкие руки навстречу кровопролитию и безумию, бросаясь, подобно голодающим на баррикады продовольственной забастовки.

Люций опустил центр тяжести, вонзив копыта в движущийся камень. Рипакс подпрыгнул в воздух на столбах огня своих прыжковых ранцев, приземляясь на самые устойчивые островки разрушенного ландшафта. Многие эльдары не разделили их судьбу. Они кричали, падая между образовавшимися пропастями или были сброшены с вращающихся или полностью переворачивающихся платформ.

Воздух наполнило жужжание. Толпа завизжала в бурлящем экстазе. Люций взглянул на небо и увидел, как там материализуются крошечные клинкообразные фигуры.

Именно тогда он и услышал рёв геллионов.

IV.II

«Диадема» мчалась сквозь пространство паутины, оседлав волну пылающего прилива Нерожденных. Огромный плазменный двигатель ударного крейсера вышел за допустимые пределы, чтобы удержаться впереди надвигающегося сияющего шторма. Звездолёт казался крошечной фиолетовой полоской, мчащейся от демонического рассвета.

Паутина изменялась тысячу раз за время их полета, и каждый раз по-новому. «Диадема» пересекала вены древней магистрали, не поддающейся восприятию смертных. По туннелям, казалось, корабль пролетал дюймы за дни и световые годы за считанные секунды. Он пересекал небеса того, что казалось мирами с сотнями разных климатических условий: от холодных вертикальных плоскостей перемещающейся тундры до плавучих джунглей, кишащих невероятными формами жизни. «Диадема» прорвалась сквозь решетку из взаимосвязанных кристаллических фракталов, охватывающую всю ширину звездной системы. Она была настолько хрупкой, что малейшее нарушение порядка, разрушило бы её невероятную геометрию.

Всё вокруг пало перед демонами, следовавшими по пятам ударного крейсера. Биомы первозданной красоты, сформировавшиеся еще до зарождения расы эльдар, были разорены, испорчены и отравлены. Звери, которых не видел ни один смертный глаз, превратились в отвратительные искаженные отродья.

Нерожденные уничтожили безмятежное кристальное царство с таким грохотом, слово рушилась сама реальность. Труд миллиардов лет, созданный руками неизвестного творца или же случайностью природы, разрушился за считанные секунды. Красота всего сущего обеднела в тот момент, окружающее рассыпалось, обратилось в руины и кануло в небытие.

Кларион не обращала внимания на муки уничтожения кристаллической решетки, на смутное чувство потери, исходящее от нее и от каждой живой души на борту «Диадемы». Подобная космическая меланхолия не могла отвлечь от курса, по которому мчался корабль за самым впечатляющим чудом из тех, что демону доводилось видеть.

Для Кларион связь между душами темных эльдар и Слаанеш, спиральный поток невероятной жестокости, боли и страданий, являлась всепоглощающей. Пульс душ целой расы ксеносов устремлялся в объятья бога боли и удовольствий. Ей еще никогда не было так жалко смертных, как сейчас, ведь у них не хватало зрения, чтобы увидеть такое великолепие, такое изящество. Захватывающее ощущение миллиардов разумных существ, посвятивших свои жизни причинению боли всему, с чем им удалось столкнуться.

Река мучений всё разливалась, становилась глубже и свежее по мере того, как «Диадема» двигалась. Кларион было наплевать и на орду демонов, следующую за ними по пятами и на всё причиняемое ими разрушение. Они приближались к Тёмному Городу.

Там они найдут Вечного и океаны крови эльдар.

Тело Люция онемело. Он взглянул на панель на тыльной стороне наруча, где находились механизмы для управления стимуляторами. Его мысли вернулись ко второму химическому коктейлю Прародителя.

Фабий рассказал Люцию, что это вещество синтезировано из надпочечников биоформы ксеносов, недавно зародившейся в самом отдаленном уголке галактики.

— Они еще не заявили о себе, но когда они сделают это… — Байл протянул с хриплым смехом. — Это будет весьма необыкновенное и увлекательное время.

Прародитель назвал сыворотку тирф.

Нажатие на панель послало маслянистую смесь из сосуда в систему впрыска, а уже оттуда в кровь Люция. Он не ощутил того, как вещество попало в кровь, как это было в случае с серпентином. Люций даже не почувствовал никакой разницы.

Не произошло ровным счетом ничего. Вечный не ощутил ни обострения чувств, ни нарастающего жара, ни заряда энергии. Геллионы приближались, Люций уже мог разглядеть отрубленные головы, свисающие с их поясов, но его конечности всё еще оставались свинцовыми от онемения.

Тёмные эльдары кружили вокруг легионеров, двигаясь на своих клинообразных скайбордах по спирали, которая становилась всё уже и уже. Гексег прыгнул со своей парящей секции разрушенной арены, взмыв при помощи штурмового ранца. Он врезался в одного из наездников клубком лезвий и проклятий. В одно мгновение комморриты потеряли всякое подобие сплоченности и атаковали, словно рой шершней.