Книга Кости Авалона - Фил Рикман

Я шагнул назад, в полумрак, чтобы перевести дух. Если хотите знать, с тех пор, как закончилось мое детство, всего одна женщина оголяла передо мной грудь.

Миссис Борроу улыбалась мне будто издалека, словно из другого конца громадного лекционного зала.

— Конечно, из книг, — тихо произнесла она будто самой себе. — Он прочел об этом в своих книжках.

Я запахнул домашнее платье дрожащей правой рукой. Мы не виделись с Элеонорой с тех пор, как она спустилась с вершины дьявольского холма, когда Файк назвал ее ведьмой. Она словно перенеслась оттуда сюда: будто по линии, прочерченной с геометрической точностью между двумя точками в прошлом и настоящем, и…

Так и быть… сестра Венеры, если хотите знать. Дело было в Кембридже. Такое случалось редко, но как-то вечером я сильно напился, чтобы стать вровень с товарищами по учебе. Все они были старше меня, еще не искушенного жизненным опытом, слишком застенчивого и неуклюжего и не имевшего… Бог мой, как же она смеялась, та женщина, — холодным и хриплым смехом, похожим на долото, крошащее каменные стены домов, что окружали нас в тесном переулке.

Горькие воспоминания о том событии, должно быть, и задержали мое взросление.

— Вы знаете, что вас ищут? — спросил я.

Глухими, сдавленными словами, похожими на крысиный писк. В тот же миг беспощадная вспышка молнии выдала стыдливый румянец на моем лице.

— Я не дозволяю трудностям мешать мне в работе, — почти сразу ответила Элеонора. — К тому же, как вам известно, это вопрос жизни и смерти. Прошу простить меня, доктор Ди, если мой визит беспокоит вас, но для меня спальня мужчины… я столько их повидала…

Снова ударил гром, и стекла окна зазвенели.

— В качестве доктора, — пояснила она. — Боже мой, что же за ночь нас ждет.

При этом она возложила руку себе на грудь, а я мысленно снова помчался вниз по зеленому склону дьявольского холма, крича ее имя. Небо и земля складывались вокруг меня, точно каскад игральных карт… Элеонора…

…Нел…

О мой Бог, какой же маленькой казалась она теперь — узкие плечи, полузакрытые веки, пряди волос по щекам…

— В общем-то, — сказала она, — я пришла справиться о вашем друге. Думала сначала постучать к вам в дверь, но та оказалась открытой, так что… — Она подняла глаза на меня, ее белая кожа отливала золотом в свете яркого пламени свечей. — Как он?

— Пока не очень.

— Тогда ему нужна я?

Доктор потянулась за черной холщовой сумкой, лежавшей под сложенным у ее ног черным плащом.

Нужна… Боже мой…

— Он спит, — быстро ответил я. — И… физически ему намного лучше, чем вчера, спасибо. Хотя дух сломлен убийством слуги.

— О да, это…

Она замолчала. Всего несколько секунд спустя громового раската молния вспыхнула вновь, озарив окно ярким, словно дневным, светом. Элеонора содрогнулась от неистовства небесной стихии, и в то же мгновение я заметил в ее глазах то, что так искусно скрывал ее голос. Ее докторский голос, натренированный смягчать свою собственную и чужую боль. Но изумрудные глаза… на миг мне показалось, что я видел в них страх испуганного зверя в хищном лесу. И мне стало спокойнее, ибо эти глаза, определенно, не были похожи на глаза ведьмы.

В комнате вновь воцарился мрак. Возможно ли, чтобы миссис Борроу некуда было деваться, кроме как укрыться здесь, где Файк и его соглядатаи не угрожали ей?

Однако насколько безопасным в действительности было для нее это место?

— Вы видели сегодня Джо Монгера? — спросил я.

— Нет, — ответила она. — Я не встречалась с ним.

Я кивнул, почувствовав, что она говорит правду. Стало быть, было самое время спешить на охоту. Не на нее, разумеется, ведь если бы охотник был я, тогда она попала бы прямо мне в сети.

Придерживая свое платье левой рукой, чтобы оно не распахнулось, я протянул правую руку Элеоноре.

— Джон Ди, — представился я.

Вот так и начались перемены. Ночь стремительного превращения.

Как мне рассказать об этом? С чего начать?

Скажите-ка, доктор, каким образом может душа?..

С помощью алхимии.

Мы говорим о ней. Мы рассуждаем о трансформации — мы, книжники, люди науки. Мы заявляем: есть формула, должна быть некая формула, с помощью которой простой металл превратится в чистое золото, а человек трансформируется в существо, приближенное Богу. Некая древняя тайна, быть может, известная Пифагору и Платону. Вопрос оккультизма.

Обычно мы заявляем, будто потребуется пройти трудный путь через тьму к далекой планете света. Но жестокая правда состоит в том, что ни один из нас никогда не достигнет того источника света, увидев лишь краткие вспышки, подобные всполохам молний на черном грозовом небе. И потом, увидев те вспышки и глубоко покопавшись внутри самих себя в поисках более надежной основы, мы лишь останемся навсегда в кромешной тьме.

Элеонора Борроу рано покинула дом в то утро, спеша к больному ребенку на бедной ферме, на болотах близ Уэлса. Всадник, посланный туда с письмами, нагнал ее в пути и сообщил об убийстве. Возвращаясь назад в Гластонбери, Элеонора понимала, что должна проявлять осторожность, ибо хорошо знала, как некоторые люди могут поступить с одинокой путницей, когда объявлен розыск преступника.

Оставив главную дорогу и пробираясь в город овечьими тропами, она встретила Джоан Тирр, и та рассказала ей худшую новость о том, что Элеонору ищут повсюду. Пришлось спешно вернуться обратно в лес, откуда она вышла лишь затемно, хорошенько укутавшись в плащ.

Элеонора не побежала домой, но прямиком отправилась к Ковдрею, который, проводив Файка с его коннетаблями, накормил ее и выделил комнату на чердаке. Затем тайно отправил весточку ее отцу сообщить, что дочь в безопасности. Элеонора сказала, что Ковдрей чудесный человек, если, конечно, вы готовы ждать по полгода с оплатой ваших услуг. Ее отец заботился о жене Ковдрея перед ее смертью, делая все, что было в его силах, чтобы облегчить страдания несчастной, и трактирщик не забывал об этом.

Я уверил ее, что мой друг, мастер Робертс, расплатится в срок. Разумеется, я опасался, что Дадли, назвав мое имя, выдал и себя самого. К счастью, этого не случилось, но, похоже, мой товарищ едва не раскрыл свой секрет.

— Когда ваш приятель проснулся в то утро, — сказала она, — он не знал, где находится. И не знал, кто я. Один раз он даже назвал меня Эйми.

— Слава богу, — прошептал я.

Слава богу, он не назвал ее Бет.

— А потом, в бреду, он дважды назвал вас по имени. «Где Джон Ди? Позови Джона Ди!»

— Ну… мало ли на свете людей с таким именем, — возразил я.

— Других я не знаю. И, в любом случае, в поведении вашего друга было что-то особенное. Видно, что он привык повелевать и ждет, что другие будут повиноваться одному щелчку его пальцев. Но меня он интересовал уже меньше, чем вы. Я должна была догадаться. Это очевидно.