Книга Хитрый бизнес - Дейв Барри

Если они все-таки выберутся.

Тут они некоторое время молчали, и Уолли, чтобы не унывать, заметил, что, эй, это похоже на конец «Титаника», он как Леонардо ди Каприо, а Фэй как эта, как-там-ее. Они минут пятнадцать пытались вспомнить, как-там-ее звали, и не смогли, но договорились, что не утонут, пока не вспомнят.

Потом Уолли, раз речь зашла о Леонардо ди Каприо, сказал, что ему нужно объяснить, зачем он останавливал Фэй там, на судне, и нес бредятину про Леонардо ди Каприо. Он сказал ей, что специально репетировал, чтобы сказать ей что-нибудь остроумное. Он сказал, что чувствовал себя последним идиотом. Она сказала, что, если честно, плохо это помнит, поскольку думала о том, чтобы дозвониться до мамы. Но, по правде, она помнила, и теперь поражалась тому, что тот, кто сейчас вместе с ней пытается держаться на воде, и гитарист с корабля – один и тот же человек.

Потом она на некоторое время замолчала, и Уолли спросил, в порядке ли она, а она сказала, что замерзла и голова болит. Уолли больше всего на свете хотел что-нибудь для нее сделать, но ничего не мог придумать, так что спросил, может, она хочет, чтоб он спел, и она сказала: давай, – а он спросил, чего бы она хотела, а она спросила, знает ли он какую-нибудь песню из мюзикла, а он сказал, что на самом деле знает, к тому же он играл в Бугенвильской школе профессора Гарольда Хилла в «Продавце музыки».[67]Она сказала: да ты шутишь, это мой любимый мюзикл, – а он сказал: нет, не шучу, – и начал петь песню за песней, потому что знал их все. Иногда она слушала молча, иногда тихо подпевала за библиотекаршу Мэриан. Они запели вместе, дойдя до одной из прекраснейших на свете песен про любовь – «Спокойной ночи, мой кто-то».

Но верить могу лишь мечте и звезде,

Пока я не знаю, кто ты и где.

Но в основном пел Уолли, от начала до конца, приблизив рот к уху Фэй, чтобы она могла расслышать слова в шуме темных волн.

Тед наконец завел мотор. Ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что надо не только повернуть два ключа, но и нажать две кнопки. Но мотор заработал, и теперь он принялся за пульт управления. Там было четыре рычага, и он догадался, что два из них были дроссели, а два других – вроде переключателей передач, направляющие катер вперед или назад. Он решил, что двигаться надо вперед, но в каком направлении? Это его привело к компасу. Он собирался вернуться во Флориду. Это значит… значит так, Флорида на восточном побережье, значит… нет, минуточку…

У Джонни тоже были трудности с рацией. Не в том, чтобы включить: она уже была включена. Проблема была в том, на какой канал выходить. Официантка из береговой охраны говорила ему о каком-то специальном канале, но ни он, ни Тед не могли вспомнить, о каком. Рация была настроена на 24-й, так что Джонни некоторое время кричал в микрофон «Спасите! Спасите! Береговая охрана!», но в ответ слышал только помехи. Так что через пару минут он переключился на 25-й канал и попытался снова. Помехи. Сейчас он уже дошел до 28-го.

Именно этим они и занимались на капитанском мостике катера Тарка: Тед смотрел на компас, Джонни вслушивался в помехи, Тина пускала газы, – когда из сходного люка появилось лицо Джока с широченной улыбкой.

– Нашел одежду? – сказала Тина.

– Шорты, – сказал Джок. – Но я нашел кое-что еще.

– Что? – спросила Тина. Тед и Джонни тоже смотрели на него.

– Вы не поверите, – сказал Джок.

– Что? – спросил Тед.

– Хорошо, – ответил Джок. – Комната внизу, с блевотиной, да? Ну а перед ней еще комната. И знаете, что я там нашел?

– ЧТО? – сказали одновременно Тина, Тед и Джонни. Вместо ответа Джок вытянул правую руку и шмякнул чем-то об пол. Он убрал руку, и под ней оказалась пачка денег – большая пачка пятидесятидолларовых купюр.

– Ох, чувак, – сказал Джонни.

– Там внизу два мешка этого добра, – сообщил Джок.

– Чего? – сказал Тед.

– Два мешка с деньгами, – сказал Джок. – БОЛЬШИХ мешка.

– Ё-моё, – сказал Тед, который внезапно снова вспомнил о своей «мазде» 89-го года.

– И это не все, – сказал Джок.

Остальные в молчании смотрели, как Джок вытянул левую руку и еще чем-то шмякнул о пол: брусок того, что, как вскоре стало ясно, оказалось высококлассной марихуаной.

На борту «Феерии морей» ситуация ухудшалась. Персонал понял, что случилась какая-то неприятность, особенно после того, как закрылись ставни кассирской будки. Но персонал знал, что на корабле иногда случаются странные вещи, и задавать вопросы неразумно. Так что некоторое время бармены, официантки и крупье старались вести себя как обычно. И некоторое время большая часть игроков, которые обычно не интересовались ничем, кроме своей игры и своей выпивки, ничего не замечали.

Со временем, однако, стало ясно, что случилось что-то серьезное. В 11. 30 вечера игры должны были закончиться – судно заходило в трехмильную зону. Но было уже далеко за полночь, а приказа закрываться казино никто не получал. Собственно, Мэнни Аркеро, который всегда отдавал этот и почти все другие приказы, нигде не было видно.

Что делать? Некоторые крупье решили закрыть свои столы, но, поскольку кассирская будка закрылась, им некуда было нести деньги и фишки. Некоторые пассажиры громко требовали обналичить их выигрыш. Другие хотели есть. Многие устали и хотели домой в кровать. Люди доставали мобильные телефоны, чтобы позвонить в Майами и узнать, что происходит, но все видели одно и то же сообщение: «ВНЕ ЗОНЫ».

Пассажиры надоедали судовым служащим, но никто ничего не знал, кроме Мары Пёрвис и Джо Сармино, которые договорились, что лучше не будут никому рассказывать про вооруженных людей, чтобы не провоцировать панику. Одна пассажирка, медсестра, рассказывала тревожную историю о том, что ее схватили два парня – больше она их так и не нашла, – которые утверждали, что капитана ранили. Несколько мужчин решили пойти на мостик, но обнаружили, что путь преграждает стальная дверь с электронным замком, и никто не знает код. Они колотили в нее, но ответа не было.

Это произошло отчасти потому, что Арни и Фил слышали не так хорошо, как они привыкли думать.

А отчасти потому, что они оба, стоя, задремали. Ни тот, ни другой не отпускали штурвал, но теперь, в то время как судно продолжало в ночи рассекать волны, к стонам раненого капитана примешивался храп двух стариков за кормилом.

26

– Ты в порядке? – спросил Уолли. – Фэй? – Он легонько толкнул ее, потом еще раз, сильнее. Вздрогнув, она подняла голову.

– Извини, – сказал он. – Я хотел проверить, что ты не, в смысле, ты…

– Мне холодно, – сказала она.

– Просто говори со мной, – сказал он. – Вспомни, это Леонардо ди Каприо замерз до смерти. То есть я. А с тобой все будет хорошо. Ты как-там-ее.