Книга Ловец мелкого жемчуга - Анна Берсенева

Гораздо тяжелее, чем жара, оказалось завершение Любы-Зоиного обмена. То есть все, собственно, было уже сделано. После бесконечных совещаний с какими-то невменяемыми подругами, после скандалов из-за якобы данных этими подругами плохих советов две квартиры для сестер были куплены – и в самом деле в разных концах Москвы: на Мичуринском проспекте и в Строгино.

«И чего им разъезжаться? – думал Георгий. – Одни же на всем белом свете, на хрен никому не нужны обе, а ненависти друг к другу – как у злейших врагов. Родная кровь называется!»

Но ему и в кошмарном сне не приснилось бы напомнить об этом Любе и Зое. Он не чаял наконец отделаться от них, и ему все равно было, будут они общаться или нет.

И вот именно теперь, когда обмен был, по сути, уже завершен, оказалось, что обе сестры, словно сговорившись, не хотят выезжать из квартиры! Георгий даже растерялся, когда столкнулся с этим впервые.

– Не поеду, пока вторую группу не оформлю! – уперлась Люба. – Тут поликлиника рядом, а там на автобусе черт знает сколько ехать и очереди небось!

Зная ее способность что-либо оформить, да хотя бы куда-нибудь вовремя прийти, Георгий понял, что оформлением инвалидности тоже придется заниматься ему. Это оказалось делом нелегким, потому что при вечном Любином оханье и нытье ее болезни никак не тянули на вторую группу. И опять пришлось давать взятки, на этот раз в поликлинике, и караулить Любу, чтобы вовремя втолкнуть ее в нужный кабинет…

И в это же время стеклить Зоину лоджию. Зоя заявила, что иначе не переедет ни за что, хотя всю жизнь обходилась без балкона и наверняка стала бы использовать лоджию только как склад для какого-нибудь хлама.

Можно было, конечно, в очередной раз наорать на обеих сестриц и заставить их заниматься всем этим самостоятельно, тем более что под причитания о том, что они расстаются с родным домом, Малолетниковы добились от Георгия внушительной доплаты к полученным квартирам. Но сильно давить на них было уже нельзя: невозможно было предвидеть, какой фортель выкинет их психика, а Денис уже нервничал, не понимая, почему нельзя поскорее начать ремонт, раз все уже оформлено.

– Твои-то вчера в суд бегали, – сообщила Георгию председательша домоуправления, когда он в очередной раз зашел туда за какими-то малолетниковскими справками.

– Зачем еще? – насторожился он.

– А немка в квартиру над ними заселилась, – хихикнула председательша. – И кондиционер повесила – ну, жара же. Так они говорят, на окно им капает.

– Чего он им на окно делает?! – поразился Георгий. – Да у них его и не видно от грязи, окна!

– Может, и не видно, а капли разглядели. Да-а, Иваныч, повезло тебе с ними! Когда переедут-то?

– Спроси что-нибудь полегче, – хмуро пробормотал Георгий. – В суд они бегали! По делу не вытащишь их, а тут пожалуйста, сообразили! Ладно, пойду разбираться.

Зоя и Люба были дома и наперебой принялись рассказывать про «эту сволочь-немчуру», которая отравляет им жизнь своим паскудным кондиционером, «как будто нельзя, как все люди, просто комнату проветривать».

– Вот и переезжали бы поскорее, – напомнил он. – Какое вам теперь дело до ее кондиционера?

– Как это какое?! – взвилась Люба. – Для того, что ли, папаша наш Москву защищал, чтоб они теперь тут себя хозяевами чувствовали?! Не-ет, я не я буду, если правды не добьюсь! Я без этого отсюда не выеду…

Услышав «не выеду», Георгий поспешил сказать:

– Ладно, не заводись. Можно же поговорить с человеком, попросить.

– Вот ты и проси, – отрезала Люба. – А я не обязана ее просить. Благотворительница хренова!

– Почему благотворительница? – удивился он.

– Да она тут какая-то гуманитарная организация, – объяснила Люба. – Детей наших своей жратвой химической травят.

– Ладно, пойду поговорю, – примирительно сказал он. – Только учти, три дня вам на сборы.

– Ишь, быстрый какой! – хмыкнула Люба. – Вещей-то сколько накопилось, ведь вся жизнь, вся как есть! Да у меня и сумок столько нету.

– Куплю сумки, – сказал Георгий. – Завтра привезу, собирайся.

Дверь квартиры на четвертом этаже распахнулась сразу же, как только он позвонил. – Здравствуйте, – сказал Георгий. – Я ваш сосед снизу, то есть почти сосед – по просьбе соседей. Можно с вами поговорить?

«Может, она по-русски и не понимает?» – запоздало подумал он.

Но немка, открывшая дверь, поняла его прекрасно. Ее лицо почему-то просияло.

– Да-да, конечно! – сказала она, отступая от порога. – Я сразу хотелось поговорить, но эти женщины так плохо коммуникабельные! Вы представляете их интересы?

– В общем, да, – кивнул Георгий. – Хотя затрудняюсь вам объяснить, в чем состоят их интересы.

– Проходите, пожалуйста, в жилую комнату, – пригласила она. – Кофе, чай? Или пиво, минеральная вода, ведь очень жарко?

– Да ничего не надо, – отказался он. – Я на минутку, не беспокойтесь.

Он смотрел с удивлением, не понимая, почему не может отвести от нее взгляд. На вид немке было чуть за двадцать, она была невысокая, но в этом как раз не было ничего удивительного: ему все женщины, кроме длинноногой Нинки, казались либо невысокими, либо маленькими. Правда, она была необычно одета – в светлый мужской костюм в тоненькую голубую полоску, в котором почему-то выглядела необыкновенно женственно. На ногах у нее были пестрые соломенные тапочки. Но Георгий сразу почувствовал, что в облике этой маленькой немки его удивила, конечно, не одежда…

У нее был необыкновенный взгляд, он никогда такого не видел: полный неподдельного, живого интереса ко всему, что встречается на пути, – в данном случае к этому грандиозному рыжему человеку, который застыл на пороге ее квартиры. Глаза у маленькой немки были огромные, серо-голубые, с ясными лучиками, расходящимися от зрачков. И своими лучистыми глазами она смотрела на Георгия с этим вот веселым интересом.

– Вы можете пройти, – повторила она. – Я хотела бы все объяснять.

Георгий наконец оторвался от созерцания ее глаз и пошел вслед за нею по коридору.

Квартира была маленькая – видимо, выгороженная много лет назад из обычной, как у Малолетниковых, – но чистенькая, просто сияющая, наверняка только что отремонтированная. На белых стенах висели эстампы в тонких рамах, мебель была так проста и изящна, что ее как будто и не было вовсе. Георгий заметил только диван из светлого соснового дерева, да и то потому, что обивка была сделана в виде чехла из гладкой зеленой ткани, с крупными разноцветными пуговицами.

– Пожалуйста, посмотрите, – сказала немка, указывая на вставленный в окно кондиционер. – Кондишен был написан в контракт. Когда я поселилась в квартире, он уже имелся. Возможно, его сделали неправильно, я не могу это отрицать, потому что я не знаю, кто его сделали. Но я попросила посмотреть, как он падает на стекло к этим женщинам. Ведь это разумно, да?