Книга Дикарка и лунный принц - Морвейн Ветер

Альдэ

Я очнулась в темноте, такой плотной и холодной, что даже моё эльфийское зрение не могло различить ничего. Произошедшее я помнила плохо. Отчётливо в голове крутилось одно – койгреах с волчьими хвостами на рукавах. Много. И комната, где некуда отступать. Я возненавидела этот город, потому что в лесу они никогда бы не взяли меня… Здесь же им хватило всего нескольких ударов.

И вот я в темноте. Затылок ноет, явно хорошо ушибленный. Ещё несколько синяков набухают по всему телу. Я встала и ощупала стены камеры. Наткнулась на решётку и прошлась по ней рукой. Нащупала замок. Усмехнулась. Эти лунные так очаровательно верны себе.

Вельд

Я шел один и знал, что там, в Доме Волка, меня встретят десятки стражей, вооруженных до зубов. Своим оружием они будут защищать власть и жажду власти тех, кто к ней стремится. Но со мной магия.

Все прочие пути к власти полны недостатков. Меч может сломаться, разум может поколебаться. Вера может ослабеть, природа увянуть, а свет изгоняет тьму. Магия? Магия вечна.

Магия вездесуща. Она пронзает всю вселенную, являясь остаточной энергией от сотворения. Овладеть ею можно разными способами, и нет практически никаких ограничений в том, что можно сделать с её помощью.

Многие полагают, что магия родилась из стихийного хаоса. Возможно. Магия колоссальной мощи сформировала Подлунный мир из беспорядка. Если магическую энергию производит стихийный хаос, то магия так или иначе её коверкает. Ничто не может остаться неизменным после столкновения с бездной.

Возможно, тьма из бездны нитью проходит через всю магию в мире. И если это так – то эта тьма может подтолкнуть тех, кто пока колеблется, принимать или нет сторону зла. Но многие заклинатели считают, что их труд привлекает и лучших, и худших из всех рас, обещая силу, славу и богатство всем, кто способен контролировать её.

И я согласен с ними. Магия – обоюдоострый меч. Который можно использовать как для тёмных, так и для светлых дел.

В Дом Волка я вошёл через главный вход. Первая пара стражников попыталась меня остановить – и тут же осела на землю горсткой пепла. Следующие оказались умнее. Они поклонились и присягнули мне на верность, но мне было плевать, и они тоже отправились в Ад. Больше никто не пытался со мной говорить. Я дошёл до королевских покоев и, не останавливаясь, вошёл внутрь. Оба были здесь. Мать. И брат.

Ярость всё ещё клокотала внутри и требовала выхода. Так что говорить я не стал. Просто собрал в кулак всю мощь, которой одарили меня демоны и долгие годы одиночества, и швырнул в их сторону здоровенный сгусток инфернального пламени. Я не слишком удивился, когда мать поставила блок, а Тирвейнен отскочил в сторону, сбивая с дорогих одежд ошмётки пламени. Вот она – проверка на вшивость. Ей было плевать, что один её сын убивает другого. А вот Тирв выглядел испуганным и удивлённым. Бедный мальчик. Такой же, каким ещё недавно был я. Он не понимал, что значит для сына Волка и Луны «семья».

– Кто дал тебе письма, Тирв?

Брат смотрел на меня испуганно, но когда прозвучал вопрос, невольно бросил на мать косой взгляд.

– Она, верно?

– Какая…

Новый, более густой шар пламени разбился у его ног, и Тирв попятился.

– Сумасшедший! – выдавил он.

– Точно. И я задал вопрос.

Тирвейнен перевёл взгляд на Эвелину.

– Да… – выдохнул он, и я улыбнулся, тоже глядя на королеву.

– И почему я не скучал по тебе, мама?

Эвелина натянуто улыбнулась.

– Придумал себе невесть что. Никогда не повзрослеешь.

– Не пудри мне мозги, – продолжая улыбаться, я шагнул к ней. – Тирвейнен, ты правда хочешь скормить её дракону?

Тирв выглядел удивлённым, и я расхохотался.

– Ему просто стыдно признаться, – мать по-прежнему оставалась спокойна.

– Да пожалуйста, – я начал закручивать новый снаряд, всё ещё внимательно глядя на неё. – Жрите друг друга и кормите друг другом драконов. Деритесь за власть, как пауки в банке, чтобы потом дрожать от страха за свою задницу. Я буду только рад, если все вы достанетесь демонам. Один вопрос, мама. Где? Моя? Найве?!

Полное уверенности лицо Эвелины на секунду дрогнуло. Не дожидаясь ответа, я швырнул в неё новый снаряд. Тирвейнен, добравшийся наконец до колокольчика, к которому пятился всё это время, пронзительно зазвонил, вызывая стражу. Я успел швырнуть ещё один сгусток огня, прежде чем пятёрка гвардейцев ворвалась в распахнутые двери – и замерла, столкнувшись с моим взглядом.

– Мама, – я швырнул в её сторону ещё один снаряд, и он затрещал на щитах. – Я. Задал. Вопрос.

Мы уставились друг на друга. Именно от неё я унаследовал большую часть своих способностей. Эвелина не имела никакого отношения ни к одному из благородных домов Лунного королевства. Она пришла сюда издалека и сразу же оказалась в фаворе у короля – а тогда ещё просто первого из великих лордов. О её способностях ходили легенды, но никто и никогда не видел, как она применяет магию. До сих пор.

Эвелина вскинула руку, и потолок над моей головой просел и обрушился, и я едва успел отскочить в сторону, а вызванные Тирвом гвардейцы исчезли из дверного проема, будто их там и не было. Спасибо, мама. Вот только откуда такое упорство в стремлении сломать мою жизнь? Я собрал накопившиеся силы и запустил в неё ещё один снаряд, который вновь ушёл в щиты. А потом, без перерыва, ещё два, стараясь поймать момент, когда она снимет защиту для нового удара.

Я воззвал к Агатису, и кокон темного льда окутал меня. Но, минуя черный лед, магия Эвелины пронзила меня. Эвелина вскинула руку, и ужасная боль охватила моё тело – казалось, что кровь закипает в моих венах. Я, отдавший магии всю свою жизнь, не видел таких заклятий никогда. Впрочем, плевать. Я был зол. Циклон Хаоса, явившийся с нижних планов по моему зову, захватил её, избивая громкими раскатами грома, и оттолкнул назад. Лента вихрящейся тьмы сорвалась с моей руки и устремилась к сердцу жертвы. Я почувствовал, как магия Эвелины покидает её тело и переходит ко мне. Призрачное серебро по моему приказу охватило королеву и подняло в воздух.

Я замешкался на мгновение: она, бессильная, лишённая своей магии, зависла в воздухе передо мной. Она была моей матерью. И я… наверное, я хотел её любить – когда-то давно. И возможно, если бы хоть раз в жизни она позволила мне назвать себя так – я повернул бы назад.

Я воздел руку, и чёрные плиты, исписанные рунами древних проклятий, явились из Хаоса, и окружили её. Эвелина взвыла – вращаясь вокруг неё, плиты сжимали кольцо, ломая её протянутые вперёд руки, пока наконец не превратились в подобную гробу тюрьму. С грохотом они рухнули на пол. Я ещё слышал, как она бьётся в них и кричит, но помочь ей не смог бы уже никто.

Тирв бросился было к ней, но попятился, увидев, что я приготовил новый огненный болт.

– Стой… – выдохнул он скорее интуитивно, чем соображая, что делает.