Книга Мощи святого Леопольда - Борис Конофальский

– Как пожелаете господин кавалер.– Сказал капитан.

Волкова конечно волновали пушки, но ещё больше его волновал бочонок с серебром, который сторожил Ёган.

Люди Пруффа стали выкатывать пушки из арсенала, стали таскать бочонки с ядрами, порохом, картечью. Ставить их на подводы. Волков следил за этим, не слезая с коня. И успокоился только тогда когда бочонок с картечью и серебром, Ёган и солдаты взгромоздили на подводу. И сам уселся радом с бочонком. И не собираясь отходить от него. Когда подвода тронулась, кавалер ехал рядом до самого винного двора.

Как и полагал кавалер вывезти всё дотемна, не получилось. Много осталось в арсенале, и сёдел, и болтов к арбалетам, и пик, и сбруй и ещё Бог знает чего. Все стоило денег, а пока солдаты Пруффа от души пили, пили, как не пили ни одного раза, что были в этом городе.

– Капитан, сказал кавалер,– они у вас пьяные уже, велите прекратить.

– Те, кому в ночь, в стражу – те не пьют,– заверил Пруфф.

– Пусть и остальные прекращают, – ворчал Волков.

Хотя он был не против, того, что бы солдаты выпили, он видел, что настроение у солдат резко изменилось. Они теперь не злились, не собирались бежать из города спозаранку, да ещё обзывали дурнями тех, кто сбежал недавно. Они пили отличное вино, ели вкусную еду и делили добычу, старались посчитать, кому сколько причитается. Считали неправильно, ну да Волков их после поправит, объяснит, как и что считать. Когда выберутся из города. Случись с ним такое год или два назад, так он сидел бы и считал свою долю вместе с этими солдатами, и радовался бы, да нет, он был бы счастлив.

А сейчас, он думал о том, что у него есть ещё один день, а может и два, на то что бы вытащить всё-таки раку с мощами из цитадели из цепких лап ротмистра Брюнхвальда. И не мог понять, что с ним произошло. Куда делось то ощущение счастья, которым он наслаждался, предвкушая получение даже десяти серебряных монет. А сейчас, в бочонке, рядом с которым сидели Еган и Сыч, лежали сотни талеров, сотни! Даже если не считать пушек и трофеев, коней и подвод и роскошного шатра, что был сложен в телегу и накрыт рогожей. Даже без всего этого он был уже богачом. А он думал, о каких то мощах. И о том, как попасть в цитадель. Вместо того, что бы радоваться.

– Эй, – он окликнул одного солдата, что проходил мимо,– как там тебя..?

– Франц Ринхвальт, господин,– напомнил солдат.

– Да, Франц, а скажи ка мне, ты ворота цитадели видел?

– Это те, куда мы воду возили?

– Да, те.

– Да, видал. Крепкие.

– Крепкие, вот я думаю, сколько времени тебе нужно, что бы разбить их из пушек?

– Из полукаратун? Из этих? – Солдат указал на бронзовых красавиц, что стояли во дворе.

– Да. Из них.

– Так десять ядер, и в щепы ворота разнесу, нет таких ворот, что устоят против сорока фунтов.

– Разнесёшь? При плохом порохе?

– Разнесу, поставим ста пятидесяти шагах, прямо у моста, напротив ворот, другого доброго места там нет, чтобы арбалеты не донимали, там место неудобное, но если сжечь дом, то по воротам попадём. Полтора совка на ядро и всё, десять ядер и считайте, что нет ворот.

– Хорошо,– кивал кавалер,– ступай, только пока никому не говори о нашем разговоре.

Что ж, если Брюнхвальд не откроет ворота, он попытается их выломать. Но сначала, он хотел решить дело с серебром. А с ним всё было не так уж и просто. Серебра было много, очень много, но делить его с Пруффом и его сбродом он не собирался. Он собирался дать денег тем солдатам, что проявили себя, тем, что не ныли и не паниковали, он дал бы денег канониру Францу Ринхвальту, Дал бы Рохе. Хилли-Вилли тоже заслуживали, ну и, конечно же, Ёгану с Сычом. Даже монахам брату Ипполиту и брату Семиону дал бы по паре монет, а всех остальных он легко бы послал к чёрту. Поэтому нужно было серебро вывезти из города так, что бы ни одна собака о нём не пронюхала. И так, что бы офицер курфюрста, тот, что сторожит городские ворота, о серебре не узнал. А ведь он мог узнать, мог устроить проверку всего что они вывезут из города. Конечно, Волков бы сказал, что взял серебро у еретиков, но тогда его пришлось бы делить с Пруффом и его бандой. Нет рисковать такими деньгами кавалер не собирался.

Он встал, прошёлся, что бы размять ноги, подошёл к Сычу и Ёгану и тихо сказал:

– Переложите серебро в мешок, в бочке мы его не вывезем.

Те обещали это сделать ночью.

Как вывезти серебро из города кавалер пока только думал. Он завалился в пустую телегу, в старую, слежавшуюся солому, и ему было так хорошо и уютно, что ничего придумать он не успел. Уж больно тяжёлый был день.

Утро следующего дня было пасмурным, дождя не было, но резкий ветер приносил с востока, от реки, влажный холодный воздух. Кавалер удобно уселся на мешках с овсом, почти как в мягком кресле. Ждал когда, Ёган принесёт еду от кашевара. Весь винный двор был забит лошадями, подводами, вещами, пушками и бочками с порохом, сёдлами и палатками, и многое из всего этого принадлежала ему, значительная часть всего этого, четвёртая часть, по сути, была его собственностью. Но кавалер опять ловил себя на мысли, что он не радуется этому так, как радуются солдаты Пруффа.

Они были и без вина пьяны, от мысли, что какую-то часть трофеев, пусть и малую, они получат. Для них это была неслыханная удача. А Волков думал не о том, что нужно уезжать из города, вывезти все богатство с серебром, а о том, что нужно ехать к воротам цитадели и посмотреть, куда поставить пушки. Ну и в последний раз попытаться договорится с ротмистром Брюнхвальдом.

Это стало каким то проклятьем для него, но ему нужны были эти мощи, и не потому, что он боялся епископа из Вильбурга, а потому что… Потому что эти мощи были реальной частью его рыцарской сути. Всё его рыцарское достоинство умещалось в серебряную раку с костями мертвеца, не будь их, и его рыцарство будет поставлено под сомнение. Кем? Да им самим. В общем, сейчас ему позарез нужны были эти мощи.

Но как заставить трусливый этот сброд пойти на штурм цитадели, они и раньше не хотели ничего делать, а теперь, когда эти мерзавцы завалены трофеями, все их мысли сводятся только к одному: Как вынести из города все эти богатства.

Ёган принёс еду, хорошую еду. На тарелке. Жареное сало с яйцами, захватили вчера у кашеваров еретиков, кровяную колбасу, овечий сыр, молодой, сушёные фрукты, утренний белый хлеб, вино. Поставив это на мешок с овсом, что служил столом, для его господина, он тихо сказал:

– Деньги мы Сычом переложили из бочки в мешок, мешок укутали в старый потник, он в нашей телеге лежит, Сыч сторожит его.

В другое время Волков бы спросил у него что-нибудь: Тяжел ли мешок, сколько денег там приблизительно, а сейчас его это не интересовало. Кавалер только кивнул едва заметно и произнёс:

– Сыча позови.

Сам стал, есть, и глядеть на счастливых солдат, что кормили и поили лошадей, переговаривались, завтракали. Да, эти мерзавцы точно не захотели бы лезть в разбитые ворота цитадели. И тут его осенила мысль: Если эти мерзавцы и трусы не захотят идти с ним на цитадель он будет считать контракт не выполненным, и ничего из трофеев им не даст, на эти деньги он наймёт сотню, а может и две, хороших солдат придёт сюда снова выбьет ворота и заберёт мощи.