Книга Лесной маг - Робин Хобб

В промежутках между этими рассуждениями он обдумывал будущее для Ярил. Он говорил ей, что она для него бесценна, потому что ее супруг окажется его единственным союзником. Он найдет для нее сына-наследника, может быть, даже из семьи старых аристократов. На следующий день он со слезами на глазах твердил, что у него никого, кроме нее, нет и он не позволит ей выйти замуж, ведь она должна заботиться о нем в старости.

Однажды вечером, когда мы допоздна играли в карты, Ярил призналась, что до смерти устала от этих разговоров.

— Ну, по обычаю, Сесиль все еще имеет обязательства перед нашей семьей, — пожав плечами, ответил я. — Она должна вернуться сюда и освободить тебя от ведения хозяйства.

Ярил посмотрела на меня, как на сумасшедшего.

— Ты ведь шутишь?

— Она вдова Росса. Мы преподнесли ее семье брачный дар. Теперь она Бурвиль.

— Она вполне может оставаться Бурвиль в поместье своей матери! Чопорная, жеманная Сесиль позаботится о нашем доме и моей жизни? Сесиль, пугающаяся собственной тени, всегда готовая отрубить голову какой-нибудь бедной птице, только чтобы ее страшные старые боги не сделали с ней что-нибудь ужасное? Даже когда мама могла за ней присматривать, это все равно было несладко. Но дать ей власть надо мной, над моим собственным домом? Нет и нет, Невар. Пусть остается там, где она есть, нам она не нужна.

Я и не представлял, что Ярил так враждебно относится к Сесиль. Боюсь, меня это развеселило.

— О, теперь я понимаю, почему для меня выбрали Карсину, — усмехнувшись, заметил я. — Ты с ней уже подружилась. Меньше вероятность войны в семье.

Я собирался просто пошутить, имя Карсины до сих пор не всплывало в наших разговорах. Ярил прищурилась и посмотрела на меня.

— Эта сучка! — с чувством произнесла она.

Я был потрясен.

— Карсина? Мне казалось, вы подруги.

— Я тоже так думала, — нахмурившись, подтвердила Ярил. — Мне казалось, что самое важное в жизни — сохранить ее дружбу, что она для меня важнее… брата. Я отвернулась от тебя, я сочувствовала ей, когда она жаловалась, как ты унизил ее на свадьбе Росса. Я поддерживала ее, когда она потребовала разорвать ваше брачное соглашение. Как же я была глупа, Невар! Но она отплатила мне по заслугам. Едва она освободилась от обязательств, как тут же начала строить глазки Ремвару. А ведь она знала, как я к нему отношусь! Знала, что он обещал мне просить своего отца поговорить с нашим, как только застанет его в хорошем расположении духа. Но теперь, как я слышала, он под малейшим предлогом старается бывать у них в доме.

Я ухватился за ее чуть раньше произнесенные слова и едва расслышал то, что она сказала про Ремвара.

— Соглашение о нашей свадьбе разорвано? Как давно это произошло?

Ярил посмотрела на меня с внезапной жалостью.

— Разве отец тебе ничего не сказал? Он сообщил об этом всей семье за ужином, вскоре после свадьбы Росса. Он был в ярости, но утверждал, что не может их винить. И что ты прожрал свою карьеру военного и отличный брак… О, Невар, я не должна была об этом говорить так, как говорила. Просто мне ужасно жаль, что ты стал таким. Зачем ты это с собой сделал? Ты же больше всего на свете хотел служить в кавалле.

— Я этого не делал, — возразил я и посмотрел на нее.

Мы сидели в темноте сетчатого шатра, масляная лампа на столе окружала нас маленьким озерцом света, легкий ветерок принес аромат ночных цветов и свежий запах пруда. Неожиданно мне показалось, что мы остались одни на целом свете, и, вполне возможно, так и было. Я заговорил и вдруг обнаружил, что пересказываю сестренке всю свою историю. Она слушала меня, замерев от изумления, широко распахнув глаза, а когда я добрался до прыжка в пропасть вслед за Девара, вздрогнула и, потянувшись через стол, взяла меня за руку.

К тому времени, как я закончил, Ярил придвинулась ко мне, словно я рассказывал ей сказку о призраках. Она узнала о моей двойственной жизни в Академии, о сеансе, который провела Эпини, и ее тревогах обо мне, а также о Темном Вечере и танце Пыли. О моем последнем сражении с древесным стражем и о том, как перестало танцевать Веретено, и даже как я нашел Девара и как он умер. Она слушала меня с напряженным вниманием. В наступившей тишине, которую нарушали лишь голоса сверчков и лягушек, Ярил глубоко вздохнула.

— Ты это все придумал, Невар? — спросила она. — Ты меня разыгрываешь?

— Клянусь, Ярил, я ничего не придумал, — с чувством ответил я. — Все было так, как я рассказал. Я не виноват в этих переменах и вряд ли могу что-то исправить, если только не отправлюсь на поиски какого-нибудь колдуна. А до сих пор мне это не слишком удавалось.

Ее ответ поразил меня до глубины души.

— Я должна встретиться с кузиной Эпини! Мне кажется, она потрясающая. Можно, я ей напишу?

— Уверен, она будет рада получить от тебя письмо, — слабым голосом пролепетал я. — Я дам тебе адрес.

Казалось, Ярил куда сильнее впечатлили роль Эпини в случившемся и ее решительность, чем испытания, выпавшие на мою долю. Однако меня утешило, что она снова стала моей союзницей. Думаю, мы с ней могли жить так бесконечно. Я бы погрузился в управление поместьем и забыл о военной карьере. Ярил же ее обязанности прекрасно удавались и доставляли радость. Мы не забыли о своем горе и утратах, но наши раны начали заживать.

Но однажды вечером, без всякого предупреждения, отец спустился к обеду. Он пришел один, распахнул тяжелую деревянную дверь, ведущую в столовую, и, цепляясь за нее, неверными шагами прохромал внутрь. Несмотря на слабость, он явно хорошо подготовился. Он был безупречно одет и выбрит, волосы тщательно причесаны. Как ни странно, именно когда он вышел к обеду в подобающем костюме, я понял, как сильно его состарила чума. Он похудел, его волосы тронула седина. Пока он ковылял к столу, мы с Ярил виновато молчали, словно двое детей, пойманных за проказами. Он с явным усилием вытащил свой стул во главе стола, ножки проскрежетали по гладко отполированному полу. Затем сел на место, которое всегда оставляла для него Ярил.

Она первая пришла в себя и взяла маленький колокольчик, стоящий около ее тарелки.

— Отец! Я так рада видеть тебя достаточно здоровым, чтобы к нам присоединиться. Велеть, чтобы тебе подали суп?

Отец, мрачно смотревший на меня, повернулся к ней.

— Обычно именно за этим люди садятся за стол. Чтобы поесть. Да, дорогая дочь, прошу тебя, прикажи, чтобы бесполезному старику принесли суп.

Ярил страшно побледнела и приоткрыла рот, затем глубоко вздохнула и позвонила в колокольчик.

— Отец спустился, чтобы пообедать с нами, — спокойно сообщила она появившемуся слуге. — Пожалуйста, для начала принеси ему суп. Только не суп-пюре, он его не любит.

— У нас есть говяжий бульон, — с поклоном ответил тот.

— Очень хорошо. Спасибо.

Отец молчал во время их разговора и сдерживался, пока за слугой не закрылась дверь. Затем он наградил нас обоих хмурым взглядом.