Книга Три метра над небом - Федерико Моччиа

Баби смотрит на подарок для Паллины. Вот он, перед ней, завернутый в красную бумагу, перевязанный золотой ленточкой. Она так старательно его выбирала, Паллине должно понравиться. Она отдала за него кучу денег. Но подарок все еще здесь. Баби не звонила ей, они уже давно не созванивались. Паллина так изменилась. Она теперь совсем другая, они не встречаются, им не о чем поговорить. Может, потому, что после окончания лицея их пути разошлись. Она пошла на экономику, а Паллина на художественный. Она всегда любила рисовать. Сколько записок она посылала ей на уроках… Карикатуры, острые словечки, комментарии, лица друзей и подруг. Угадай, кто это? Она так хорошо рисовала, что сомнений не возникало. Смотришь на рисунок, поднимаешь голову — и вот она, та девчонка с выступающим подбородком, немножко лопоухая и рот до ушей. И они пересмеиваются через весь класс — одноклассницы и подруги не разлей вода. И по любому поводу они снова вспоминали об этом, радовались, едва не гордились этой радостью, этими улыбками почти в открытую.

И потом тот вечер, и дни за ним, и весь месяц. Повисшее молчание, рыдания. Полло больше нет, а Паллина не может с этим смириться. И вот однажды ей позвонила мать Паллины. Баби помчалась к ним. Паллина лежала на кровати, ее рвало. Она выпила полбутылки виски и проглотила целый пузырек валерьянки. «Самоубийство для бедных», — так сказала ей Баби, когда увидела, что та в состоянии воспринять. Паллина рассмеялась, потом расплакалась в объятиях подруги. Мать в растерянности оставила их вдвоем. Баби гладит Паллину по голове.

— Ну, Паллина, не надо, пожалуйста, у всех бывают тяжелые времена, и каждый когда-то думал о том, чтобы покончить со всем этим одним махом, что жить бессмысленно. Но ты же не забыла рожки у Монди, пиццу у Баффетто и мороженое у Джованни?

Паллина улыбается, утирает слезы ладонью, шмыгает носом.

— Когда меня бросил этот козел Марко, я тоже тогда хотела умереть, думала, что не выдержу, что мне просто незачем больше жить. Но ты меня встряхнула, ты спасла меня, не дала мне совсем закиснуть, и я встретила Стэпа. Конечно, теперь мне хочется его убить, но уж лучше так, правда?

Они смеются. Паллина еще всхлипывает, и Баби протягивает ей носовой платок. Но с того дня что-то непоправимо изменилось, что-то надломилось в их дружбе. Они стали реже звонить друг другу, а когда звонили, то с трудом находили темы для разговора.

Может быть, потому, что трудно позвонить другу после того, как он видел тебя в минуту слабости. А может, потому, что мы всегда думаем, будто наша боль — единственная и неповторимая, как и все, что происходит с нами.

Никто не может любить, как я, никто не страдает, как я. Вот эта боль — «ты не поймешь, ведь тебе не больно». Может, Паллина так и не простила ее за то, что она пошла на вечеринку со Стэпом. Ведь если б Стэп был там, он не дал бы Полло участвовать в гонках, Стэп мог бы его спасти, Стэп не дал бы ему погибнуть, Стэп — его ангел-хранитель. Баби упорно смотрит на подарок. А может, были и еще какие-то тайные, невидимые на первый взгляд причины. Все-таки надо ей позвонить. На Рождество надо быть добрее.

— Баби! — Это Раффаэлла.

Звонок Паллине придется отложить.

— Что, мам?

— Подойди на минутку… Посмотри, кто пришел!

В дверях стоит Альфредо.

— Привет.

Баби зарделась. В этом она не переменилась. Она и сама это заметила, здороваясь с Альфредо. Может быть, она навсегда такой останется. Альфредо пытается сгладить ситуацию.

— Тут так тепло.

— Да, — с улыбкой отвечает Баби.

Мать оставляет их одних.

— Хочешь посмотреть вертеп на пьяцца дель Пополо?

— Да! Подожди, я что-нибудь накину. Тут тепло… Но на улице, наверное, так холодно.

Они улыбаются друг другу. Он сжимает ей руку. Она заговорщицки смотрит на него. Потом уходит. Как странно — мы столько лет жили в одном доме, а познакомились только недавно.

— Я тут много занимался, как раз сейчас пишу диплом, и расстался со своей девушкой.

— И я.

— Пишешь диплом? — улыбнулся он.

— Нет, рассталась с парнем.

На самом деле Стэп этого еще не знал, но она уже решила. Тяжело ей далось это решение, оно родилось из ссор, из споров, из проблем с родителями, ну и, в конце концов, что тут такого? Альфредо тоже поучаствовал. Баби надевает пальто. Идет по коридору. И тут звонит телефон. Одна трель, другая. Раффаэлла подходит.

— Да?

Баби стоит рядом с ней, взгляд вопрошающий, взволнованный — не ей ли звонят? Раффаэлла незаметно качает головой, прикрывает рукой микрофон.

— Это меня… Иди, ступай.

Баби спокойно прощается с ней, тихо говорит: «Вернусь позже», тихонько целует.

Раффаэлла смотрит, как они уходят, Альфредо вежливо прощается с нею, Раффаэлла отвечает улыбкой. Дверь закрылась.

— Алло? Нет, извините. Баби нет дома. Нет, я не знаю, когда она придет.

Стэп кладет трубку. Ее и в самом деле нет дома? Да и сказали бы ему вообще правду? Он один сидит на диване рядом с молчащим телефоном и вспоминает, безнадежно вспоминает. Ушедшее счастье, улыбки, дни любви, солнечные дни. Ему представляется: вот она, сидит тут рядом, он ее обнимает — все как прежде.

Минутный обман, неистовые мгновения страсти — и снова одиночество. Теперь ему еще более одиноко, теперь его покинула даже гордость. Потом он идет в толпе, смотрит на машины со счастливыми парочками в праздничной круговерти, сиденья завалены подарками. Улыбается. Как трудно вести машину, когда она прижимается к тебе, пытается дотянуться до педалей, но не получается, одной рукой ведешь, а другой — ласкаешь.

Идет дальше, вокруг санта-клаусы, в воздухе плывет запах жареных каштанов, свистят полицейские, люди обвешаны пакетами, а он ищет ее волосы, ее аромат, — но это другая, она проносится мимо, а он останавливается, чтобы унять разбитое сердце.

Улица Винья Стеллути. В тот день они много смеялись. Стэп несет ее на руках, как ребенка, целует на глазах у удивленной таким несоответствием публики. Затем вносит в кафе «Евклид», аккуратно сажает на стойку и под взглядами изумленных посетителей заказывает: «Бутылку пива и пирожное с кремом для моей крошки».

Выходят, он так и несет ее на руках, вокруг люди как люди, а она — другая. На них уставилась парочка. Девушка улыбается про себя, ей так хочется, чтобы у нее был такой же парень — безумно влюбленный и выставляющий это напоказ. Но тут же вспоминает о том, что бойфренд у нее хилый, что она так и не села на диету, что с понедельника надо бы взяться…

Родители Баби, увидев, что Стэп несет ее на руках, в тревоге бегут ей навстречу:

— Что с тобой? Ты упала с мотоцикла? Расшиблась?

— Нет, мама, со мной все хорошо…

Кто-то окликает его, но он даже не замечает, что это была красивая девушка. Куда ни кинуть взгляд — повсюду воспоминания. Как они покупали одинаковые футболки — он самого большого размера, а она — маленького.