Книга Стальное поколение - Александр Афанасьев

Вебер сказал, что немного занят, но время выкроит…

Таким образом, они собрались под вечер, когда уже стемнело в принадлежащем Уилсону ресторане — дискотеке Дно, где из-за бухающей музыки поставить подслушивающее устройство было невозможно. Четверо мужчин, готовых на все, чтобы нанести удар по СССР.

— Прошу вас, ознакомьтесь…

Авратакис выложил на стол репортаж. Формально он не нарушал закон, потому что репортаж, хоть он и был получен по нелегальным каналам — засекречен не был, и он мог ознакомить с ним любого гражданского.

Тонкая папка пошла по рукам.

— Интересно… — заметил Вебер, вчитываясь в репортаж из Москвы — очень интересно.

— Это то, что мы искали — наклонившись вперед, заявил Авратакис — просто мы искали не там Мы искали возможность воссоздать движение сопротивления в мусульманских республиках — а надо было просто взглянуть в другое место.

— Да интересно. Мистер…

— Кардашьян.

— Вы армянин?

— Да! — оскорблено заявил бизнесмен.

— У меня есть к вам один вопрос. Вы готовы к тому, что будет происходить? Вы готовы к тому, что большевики обрушатся на ваш народ всей своей мощью. Что армян будут пытать. Расстреливать. Что возможно, горные районы будут бомбить? Вы готовы к той судьбе, которая ждет ваш народ, если вы поднимете восстание?

— Конечно! Да будет вам известно армянский народ уже несколько веков живет под пятой угнетателей. Сначала это были турки, теперь это русские, коммунисты. Но армянам не привыкать к сопротивлению! Да, мы готовы!

Да, богатый бизнесмен — американец армянского происхождения — был вполне готов к тому, что в Советской Армении армян будут расстреливать и пытать. А зачем тогда большевики и империя зла — если не расстреливать и пытать?

— Вы готовы оказывать финансовую помощь?

— Конечно.

— Не спешите. Речь идет не о разовых взносах.

Кардашьян улыбнулся.

— Мистер…

— Вебер.

— Вебер. Да будет вам известно, что на чужбине армян живет не меньше, чем в оккупированной Армении. Только в США армянская община насчитывает полтора миллиона человек, во Франции она состоит примерно из восьмисот тысяч. Мы одна из самых богатых общин страны, среди нас есть бизнесмены, врачи, адвокаты, владельцы компаний. И в то же время каждый армянин — прежде всего армянин, где бы он не жил, в этом мы похожи на евреев. Полагаю, каждый армянин готов отдать последнее ради освобождения своей маленькой родины. Просто скажите сумму.

— Для эффективного сопротивления — нужно несколько миллионов долларов. В месяц.

Кардашьян не смутился.

— Сумма значительная. Но полагаю, мы сможем собрать такую.

— Хорошо…

— Как мы будем переправлять вооружение?

Вебер достал карманный атлас, развернул свернутую во много раз карту мира.

— Думаю, это небольшая проблема. Контакты с производителями у нас налажены. Китайцы отдают автомат АК-47 и две сотни патронов к нему за пятьсот долларов — но полагаю. Цену можно скинуть даже до трехсот. Примерно во столько же обойдется реактивный гранатомет с тремя выстрелами, больше — нет смысла. Фунт взрывчатки — думаю, будет около… двадцати долларов. Пистолет с парой обойм в районе восьмидесяти, может, удастся скинуть…

Реактивный гранатомет с тремя выстрелами, больше — нет смысла.

Потому что больше — выстрелить не успеют — убьют.

Бывают националисты — а бывают «националисты». Грань между ними — зыбка и обманчива. Проходит она вот где — националист любит свой народ. Таким, каков он есть. Предпринимает все меры по сохранению своего народа. Даже ценой смертей в народе чужом. Типичные националисты — евреи, даже без Родины, они все равно сохранились как единый народ. Даже в лихую годину восемнадцатого — не говоря уж о тридцать седьмом — почему то у стенки оказывались одни, а стреляли в них другие, причем распределение по национальностям прослеживалось четкое. Да и в грозном сорок первом — одни шли на фронт, другие оставались по брони, эвакуировались в Алма-Ату и Ташкент… понятно, в общем. Именно эта тяга к сбережению народа, к реальному сбережения народа — и отличает подлинного националиста.

А вот «националист» — это нечто другое.

«Националист» любит на народ, а себя в народе. Он переносит на весь народ свои мысли, чаяния и стремления, при этом искренне считает, что народ должен думать так же как и он, стремиться к тому же, к чему и он — и даже отдать всего себя за реализацию моих, родных и выстраданных мечтаний. Такой «национализм», равно как и такая «любовь» очень быстро переходит в ненависть — как только практика показывает вопиющее расхождение народных мыслей с мыслями себя, любимого. Не счесть полицаев, специалистов оккупационной администрации, палачей — которые начинали именно как националисты. Это своего форма мести, желания сделать больно, наказать за отступничество. Ах, вы так… тогда я вам…

Так вот — за столом в дискотеке Дно — сейчас не было ни одного армянского националиста. Ни одного!

— Как будет доставлять?

— Первый этап довольно просто — либо по воздуху, в Инжирлик[78], либо морем из каких-либо китайских портов — опять же в Турцию. Проблемы могут начаться потом — переправка через советскую границу. У вас есть контакты?

— Можно найти…

— Можно найти или есть? — посуровел Вебер — мы не в игрушки играем. Речь идет о серьезных делах, КГБ будет наносить удары…

— Полегче Макс — сказал Авратакис — есть сведения о том, что турки поставляют оружие азербайджанцам — это соседи армян — через… какая — то странная местность, практически непроизносимое название.

— Это все вилами на воде писано. Ты не хуже меня знаешь, что между нашей границей с Мексикой и границей СССР — две большие разницы.

— Разберемся на месте… — Авратакис чувствовал добычу и не хотел ее упускать.

Все взоры устремились на армянского бизнесмена.

— Как быстро можно будет оценить ситуацию на границе. На границе стоят армянские пограничники — или пограничники из других местностей? Они могут поддержать нас?

Кардашьян с трудом подавил раздражение. Дело в том, что он не был военным человеком, не имел никакого представления о том, как действуют спецслужбы — простой гражданский. Точнее очень богатый гражданский со сформировавшимися стереотипами поведения. Он всегда был потребителем — то есть он приходил, выкладывал на стол платиновую кредитку и его облизывали с головы до ног. Примерно так же — он рассчитывал сделать это дело и сейчас — он выкладывает деньги и ему говорят — чего изволите. Вместо этого — он оказался в не слишком хорошем месте Вашингтона с тремя подозрительными и нем слишком приветливыми людьми, которые устроили ему почти что допрос. И вообще — тренированный мозг адвоката подсказал ему, что все это собрание при желании можно квалифицировать по меньшей мере по двум статьям уголовного кодекса, а когда они начнут — к ним прибавится еще несколько, в том числе — возможно и измена.