Книга Дредноуты Балтики. 1914-1922 гг. - Игорь Цветков

Наконец, здоровье многих новобранцев оставляло желать лучшего. По данным уже приводившейся сводки, во второй половине мая 1917 г. из 25 уволенных в отпуска по болезни 5 чел. (20 %) составляли матросы призывов 1917 и 1918 гг.[853] Положение усложнялось ещё и плохим состоянием медицинской части. Ощущалась нехватка медикаментов. 14 марта 1917 г. об этом рапортом сообщил в штаб 1-й бригады старший врач линейного корабля “Севастополь” И.И. Тржемесский. Он докладывал, что почти нет ваты, и остались минимальные запасы обезболивающих и противопростудных средств.[854] Схожая ситуация сложилась и на “Гангуте”. Видимо, ваты не хватало не только на дредноутах, поскольку большую её партию санитарный инспектор Балтийского флота И.В. Ковалевский в первых числах апреля заказал в Санитарном Управлении ГМШ.[855] 26 апреля он получил первые образцы и признал: “Представленная вата невысокого качества за неимением лучшей может быть принята к употреблению во флоте”.[856] Однако заказ на поставку крупной партии из-за различных проволочек был принят Санитарным Управлением лишь 2 июня.[857]

Выступление депутата государственной думы перед командой линейного корабля “Севастополь”. 1917 г. Второй справа стоит адмирал Максимов

Требовались на линкорах 1-й бригады и услуги стоматологов, о чем свидетельствуют неоднократные случаи обращения в лазареты с зубными болями.[858] Реально эта трудность так и не была устранена. Попытки И.В. Ковалевского затребовать хотя бы 5 врачей не имели успеха в течение всей весны и лета.[859] Даже с кораблей врачи начали уходить. Из необходимых по штатам двух врачей на один линейный корабль уже к концу марта имелось лишь по одному. 27 марта из штаба 1-й бригады на имя санитарного инспектора пришел рапорт следующего содержания: “На всех кораблях бригады сейчас по одному врачу. Прошу вызвать телефонограммой доктора Васицкого (линкор “Гангут”). До его приезда прошу откомандировать кого- либо из врачей бригады крейсеров или же 2-й бригады линейных кораблей. Флагврач штабрилин I”.[860] Тем не менее, в апреле-мае с дредноутов ушло ещё 2 врача. В начале мая на “Севастополе” ситуация достигла критической точки: там не было ни одного врача! И.И. Тржемесский покинул корабль ещё в середине марта[861], а И. Гребнев (младший врач) был ошибочно переведен на крейсер “Адмирал Макаров”. Возвратился он лишь во второй половине мая.[862] Во время его отсутствия обязанности старшего судового врача на 2 кораблях исполнял уже упоминавшийся Л. Васицкий.[863] Позднее он остался на “Гангуте”, т. к. с 7 июня заменявший его И. Сидоков был переведен на должность флагманского врача штаба бригады и старшего врача “Петропавловска”.[864]

Подобным образом обстояли дела и с фельдшерским персоналом, а попытки привлечь вольнонаемных сотрудников и выпускников медицинских вузов закончились полным фиаско: меньше, чем за 200 руб. в месяц они работать не соглашались.[865] Гельсингфорсский военно- морской госпиталь просил из-за переполненности больными “присылать лишь тяжелобольных”.[866]

Другим источником пополнения был перевод нижних чинов из других частей. Наиболее часто на дредноуты направлялись специалисты из Береговой роты Минной обороны и из Минного полка Отдельной Морской бригады. Именно за счет этих пополнений во многом ликвидировался дефицит в кочегарах и машинистах на линкорах. Только за последнюю неделю мая отгуда было переведено 23 кочегара и 6 машинных унтер-офицеров II статьи.[867]

Не хватало на дредноутах и офицеров. В марте их было списано и переведено 20 чел., в апреле — 19, в мае — 6. За летние месяцы это число возросло еще на 10 чел.[868] Причины увольнений и переводов были самыми разными: желание судовых комитетов, как в случае с 6 офицерами “Гангута”, разногласия с экипажами, нежелание служить на флоте по материальным (как у врачей) или личным соображениям, и, как следствие, перевод в резерв.

Помимо некомплекта медицинского персонала, остро не хватало корабельных инженеров и инженер-механиков. Так, 17 мая, командующий флотом вице-адмирал А.С. Максимов по этому поводу отправил запрос командующему Северным флотом генералу от инфантерии Н.В. Рузскому: “Сбрилин I (1-й бригады линейных кораблей — Д.Б.) ушло три корабельных инженера. Прошу об учреждении должности на бригаде флагманского корабельного инженера, который заменит всех четырех”.[869] Насколько высоким могло быть качество работы одного человека, а не четырех, командующий уже не мог думать.

О масштабах ухода офицеров с действующего флота косвенно говорит и телефонограмма от 28 апреля от имени матросских депутатов Гельсингфорсского Совета: “В штаб начальника 1-й бригады: “Собрание матросских депутатов просит штаб срочно приостановить увольнение офицеров по болезни, а также перевод в резерв флота впредь до освидетельствования их комиссией городских врачей, фельдшеров и выбранных собранием матросов-депутатов…”.[870] Даже приблизительно установить процент офицеров, ушедших с линкоров по фальшивым медицинским документам, не представляется возможным. Точно это можно утверждать лишь в отношении мичмана С. Жуковского с “Севастополя”, который после переосвидетельствования был признан здоровым и бежал с госпитального судна “Ариадна”, где находился на лечении, и инженер-механика “Полтавы” мичмана С. Кульбацкого.[871]

Замены уволенным в резерв флотским офицерам или переведенным в марте 1917 г. не было. В апреле на бригаду назначили 15 офицеров, в мае — лишь одного.[872] Об их опыте и квалифицированности судить трудно, но 10 из них были только что выпущенными мичманами.[873] Поэтому, естественно, им требовалось время для освоения своих обязанностей. С.В. Зарубаев в июле 1917 г. следующим образом охарактеризовал ситуацию: “В течение последнего времени многие офицеры-специалисты были переведены на другие корабли. Хотя убыль и пополняется своевременно офицерами, и в настоящее время бригада практически укомплектована, но состав ее настолько омоложен, что дальнейший перевод опытных специалистов и замена их молодыми, по моему мнению, является недопустимой, так как бригада должна быть сначала боевой единицей, а не только школой для молодых офицеров. Для необходимого же пополнения других кораблей можно найти множество офицеров-специалистов в портах, на берегу при постройках и в центральных учреждениях, куда они попали в большинстве случаев по болезни. Так как теперь происходит переосвидетельствование даже белобилетников, то я полагал бы, что и среди указанных выше офицеров нашлось бы при освидетельствовании здоровья, много таких, которые с успехом могли бы еще плавать, и тогда не пришлось бы брать офицеров с бригады и тем уменьшать ее боеспособность”.[874]

Матрос с “Гангута” Уханов. 1915 г.

Начальнику 1-й бригады линейных кораблей нельзя отказать в наблюдательности, умении рассуждать и находить приемлемые решения проблемы. Однако мы полагаем, что им не был учтен в рапорте еще один, чрезвычайно важный фактор, упомянутый выше: изменение условий службы, снижение дисциплины и статуса, возраставшая неприязнь со стороны нижних чинов. В свою очередь, вновь зачисляемые не были известны экипажу, а, значит, их авторитет был ниже. Таким образом, налицо подобие замкнутого круга, в результате чего дисциплинарный аспект всё больше выходил из компетенции командного состава.