Книга По прозвищу Адмирал - Владимир Поселягин

На медленном ходу приближаясь к берегу, я изучил документы пленных, и — оп-па, вот это сюрприз! Обоих я знал, причём достаточно хорошо. Даже фото видел. Генерал пехоты Герман Рейнеке — вот кто лежал у меня на палубе. Тот самый, который назвал большевиков и всех русских смертельными врагами Третьего рейха, призывая, нет, приказывая обращаться с советскими военнопленными жестоко. Смертность после этого приказа выросла до семидесяти процентов. И сейчас эта тварь у меня. Как только он очнётся и сообразит, к кому в руки попал, уверен, попытается если не сбежать, то покончить с собой. Для него попадание в плен к русским — это… Даже предсказать не могу, что для него это. Думаю, самый страшный кошмар в жизни.

Адмирал тоже не простой персонаж. Карл Дёниц! Что за праздник, интересно, что они так набрались? Потом у них узнаю.

На самом малом ходу, убрав шаг винта до нуля, я мягко приткнулся к берегу. Подходить к месту, где шлюпку оставил, не стал, глубина там небольшая, точно на мель сяду. Заглушив движки, я пробежал на нос, где была специально приготовленная бухта каната, и, спрыгнув на землю, обвязал канат вокруг ближайшего дерева. Сейчас сбегаю за шлюпкой, подгоню её к корме катера, привяжу и пойду к выходу в лагуну, а там — бросок к устью реки Дзивна, и выхожу по ней на Балтику. Надеюсь, успею до рассвета уйти подальше.

От места швартовки яхты до шлюпки было метров сто. Подбежав к камышам, раздвигая их и проваливаясь по колено в водяную муть, направился к шлюпке.

— А где она? — растерянно огляделся я.

На миг включил фонарик со светофильтром, трофей с морского лейтенанта. Место было то, вот камыши лежат, я сюда шлюпку затянул, вон нарезанный камыш вокруг разбросан, кто-то сбросил маскировку и забрал лодку со всем моим имуществом. Чувствуя, что наливаюсь злобой, пробормотал:

— Ну ведь стояла, спокойно, спрятанная, нет, взяли и украли, сволочи. Вот как земля таких людей носит?

Выбежав на берег, стал освещать подходы, осматривая следы. Нашёл, и они меня озадачили. Сам я тут ходил так, чтобы не оставлять следы, а вот чужаки — их было трое — нагло топтались. Это были не немцы, английская обувь, след как у тех четверых, что немцы прихватили. Зло сплюнув, я осмотрелся, прикидывая, куда они уплыли. Судя по всему туда же, куда и я направлялся, вот и нагоним. Нужно только поторопиться.

Вернувшись на борт катера, я выдернул болт из груди капитана, перевалил его через борт яхты так, чтобы тело с берега видно было, рядом в воду сбросил лейтенанта-моряка, но того наоборот, чтобы в камыши течением унесло. В руку капитана вложил найденные на берегу лётные очки, сверкнули при свете фонарика, кто-то из англичан в потёмках потерял, их не спутаешь — английские. Вот и след.

А ведь это их взгляд я чувствовал, когда наблюдал за немцами, и они с того берега видели меня, как я камыши проверял. Наудачу переплыли, проверили и нашли приз — мою шлюпку. Ска-атины.

— Ну вот как так? — поглаживая фару мотоцикла, обратился я к генералу, который лупал на меня глазами. — Ведь стояла, никому не мешала, нет — взяли и украли. Уроды, а не люди. Одно слово — англичане. Догоню, на корм рыбам отправлю, ворюг чёртовых.

Воров я очень не любил. Вот себя я вором не считал, трофейщик — это да. Если им нужны трофеи, пусть у немцев добывают, как я это делал. Меня теперь не успокоить.

Возмущение так и не отпускало меня. Я заставил встать адмирала, он раньше пришёл в себя, и провёл в одну из кают. Их четыре на борту было, две — роскошные, явно для дорогих гостей, а две другие — узкие, двухместные, с кроватями-полками одна над другой. Вот в одну узкую я и сопроводил адмирала. Уложил на нижнюю полку, привязав его ноги и руки к стойкам. В другой каюте я точно так же собирался поступить с Рейнеке. Тот тоже уже пришёл в себя.

— Ты Поляков! — воскликнул он.

— Это да, — с кровожадной улыбкой подтвердил я. — И мы с тобой отправляемся в Советский Союз, где тебя будут судить за всё, что ты натворил с советскими военнопленными.

Генерал в истерике категорически отказывался выполнять мои приказы. Извиваясь, как гусеница, всё до борта пытался добраться и перевалиться через него. Пришлось снова приголубить его по голове, но аккуратно, после чего волоком, отдыхая несколько раз, дотащил до каюты, полностью раздел и с трудом поднял на нижнюю полку. Связал.

Выйдя на палубу, зачерпнул ведром с верёвкой воды, выплеснул на доски, чтобы смыть кровь. Спрыгнув на берег, отвязал канат, свернул его и вернулся на борт. Отойдя от берега, на полном ходу рванул к устью лагуны. Десять минут — и вот наконец она. Однако воды вокруг, насколько я мог видеть в бинокль, пусты. Максимальную скорость шлюпки на вёслах я прекрасно знал, как и вычислил примерное время кражи, и что-то не сходилось. Англичан я должен был нагнать прямо в устье, но пусто. Это означало, что или они где-то ниже по течению от моего места схрона лодки укрылись, или, услышав гул двигателей яхты, так же пристали к берегу и затаились. Одно тут точно: они остались за моей спиной. Думаете, я расстроился? Как бы не так! Это означало, что вещи я свои верну и воров накажу. Смертельно. Были бы это свои летуны, слова бы не сказал, вместе бы выбирались, но англичане… Это для Союза они союзники, для меня — нет.

На среднем ходу я повернул вправо к берегу. Нужно подобрать хорошее укрытие, чтобы и левый берег был хорошо виден. Воры рано или поздно из реки выйдут, если раньше их немцы не прихватят, вот тогда и поквитаемся. Скоро здесь будет очень шумно: когда убитых на пирсе найдут и хватятся двух моих пленных, столько сил нагонят… Может, чёрт с ним, с имуществом?.. Нет, хомяк ясно показал: своё не брошу.

Найти место стоянки удалось не сразу. Но наконец увидел овраг, глубоко врезавшийся в берег, и глубины хватало завести катер в камыши до предела. Навёл на него маскировку, полночи этим занимался, выкапывая кустарник с берега и устраивая кадки на борту.

За остаток ночи я полностью отдраил яхту и более детально изучил все её помещения. Значит так. Кроме четырёх кают по бортам, в носу что-то вроде гостиной, там диваны с подушками, стол на шесть человек, радиоприёмник, достаточно дорогой и качественный. Можно Берлин слушать, до Москвы, думаю, не добьёт, но попытаться можно. Ближе к корме, слева по борту, гальюн и душевая. О даже как! А напротив — небольшая кухня с двухкомфорочной газовой плитой, два баллона присутствовало, оба полные. Множество полок с посудой и столовыми приборами. Разделочный стол. Ведро для мусора. Тряпки для мытья посуды. Всё продумано, всё на месте. За дверцей — каморка со швабрами и разным боцманским имуществом. Полностью комплектная яхта. В коридоре в полу люк. Открыл и обнаружил трюм, который, похоже, использовали как кладовку. Тут и нашёл большую часть вещей, что сгружали солдаты. А запасы продовольствия-то солидные. Даже ящик советской тушёнки был, видимо, немцы любят её, второй раз встречаю.

— И канистры тут! — воскликнул я. — Что там, бензинчик или вдруг солярка?

Открыл горловину одной, понюхал.

— М-да, похоже, не одни русские спиртное канистрами хлещут.