Книга Чудо-оружие люфтваффе. Битва из будущего - Дмитрий Зубов

Правда, Галланд полагал, что этот «самый преданный паладин фюрера» просто устал от руководящей роли и от общественной жизни. И это было не мудрено. От перечисления тогдашних титулов Геринга просто рябит в глазах: рейхсмаршал, уполномоченный по выполнению четырехлетнего плана, рейхсминистр авиации и главнокомандующий люфтваффе, президент Академии авиаисследований, управляющий лесным и охотничьим хозяйством рейха и Пруссии, председатель Совета обороны, президент рейхстага, президент Госсовета, министр-президент, министр внутренних дел и начальник полиции Пруссии.

Необходимо отметить, что в период войны все же была одна сфера деятельности, в которой он проявил себя очень эффективным руководителем. Это была организация «изъятия» культурных и художественных ценностей на оккупированных территориях. На этом поприще рейхсмаршал проявил удивительную смекалку и энергию, действуя отнюдь не бескорыстно. Бывший рейхсминистр экономики Ялмар Шахт потом говорил о Геринге: «Его жажда наживы не знала границ…»

Нельзя тут не отметить страстную, ставшую притчей во языцех любовь рейхсмаршала к различным ювелирным украшениям и наградам. Его приятель, принц Филипп Гессенский, шутил, что, несмотря на толщину, Герингу придется вешать часть наград на спину.

Во время Первой мировой войны тот вполне заслуженно был удостоен десяти наград, включая очень почитаемый военными «Голубой Макс» – крест «Pour le Merite». Затем уже после прихода нацистов к власти Геринг получил четырнадцать всевозможных знаков отличия. В 1938–1943 гг. к ним прибавились еще семнадцать различных орденов: испанских, итальянских, датских, финских, шведских, румынских, словацких и японских.

Да и своим внешним обликом Геринг являл весьма примечательное зрелище. Вот как, например, описывал впечатления от встречи с ним осенью 1943 г. лейтенант Петер Хенн, служивший тогда в II./JG51:

«В сопровождении группы офицеров всех рангов к нам двинулась фигура в безупречном белом мундире, в красных сафьяновых сапогах и с маршальским жезлом в руке…

Я не мог поверить своим глазам и подумал, что я, должно быть, слепой или что зрение обманывало меня. Герман был накрашен, словно проститутка. Он выглядел как одна из них и пах как одна из них!..

Не довольствуясь демонстрацией огромного револьвера на своем поясе, фуражкой гостиничного швейцара с золотой тесьмой на голове и сапогами донского казака на своих ногах, Герман красил свое лицо! Это был последний штрих».

На свое любимое развлечение – охоту – Геринг тоже ездил в пестром наряде: красной куртке и зеленых сапогах. Дома же он позволял себе ходить в белом или розовом шелковом халате с золотыми пряжками и… с наманикюренными ногтями.

Вместо решения государственных вопросов на своих многочисленных должностях, занимаемых им в аппарате Третьего рейха, рейхсмаршал много времени проводил с семьей в своем поместье «Каринхалле», около городка Гросс-Шёнебекк, в 45 км севернее Берлина, или же в не менее шикарном дворце в Берхтесгадене. Осенью 1944 г. он в присутствии начальника личной охраны Гитлера группенфюрера СС Ханса Раттенхубера цинично сказал: «Мне нечего больше добиваться в жизни, моя семья обеспечена». Эта фраза достаточно полно характеризовала Геринга. Похоже, что надвигающаяся катастрофа его лично мало трогала. Тем не менее в разговоре с рейхсминистром вооружений Альбертом Шпеером он заявил, что останется с фюрером до конца войны, а что будет потом – это уже другое дело.

В конце концов и сам фюрер начал утрачивать доверие к рейхсмаршалу и наци № 2. Так, еще в августе того же 1944 г. он в присутствии генералов Йодля и Гудериана обрушился с бранью на главу люфтваффе: «Геринг! Военно-воздушные силы никуда не годятся. Они недостойны того, чтобы их называли самостоятельным родом войск. Вы виноваты в этом. Вы – лентяй!»

Даже если Геринг тогда и предпринял бы попытку вернуть себе доверие фюрера и своих подчиненных, из этой затеи все равно ничего бы не вышло. Было уже слишком поздно, что и подтверждал генерал Галланд: «Ошибки и оплошности положили начало цепной реакции, которую уже никак нельзя было остановить».

Вероятно, последней каплей, покончившей с остатками авторитета Геринга, стал «мятеж истребителей». Это название получил острейший кризис в люфтваффе, разразившийся в январе 1945 г. Его катализатором стало решение рейхсмаршала снять генерал-лейтенанта Галланда с поста инспектора истребительной авиации и неуклюжими попытками взвалить на него же всю вину за тяжелые потери, понесенные немецкой авиацией 1 января в ходе операции «Боденплатте».

Все это вызвало бурное недовольство большинства высших офицеров истребительной авиации. Они составили меморандум, в котором изложили свою позицию и направили его высшему руководству люфтваффе. Прочитав документ, Геринг заочно назвал авторов мятежниками, но все же был вынужден согласиться на встречу с ними.

22 января рейхсмаршал собрал специальное совещание для обсуждения меморандума. Его готовил Галланд, хотя сам на него не был допущен. От «мятежников» на нем присутствовали офицеры, пользовавшиеся большим авторитетом в истребительной авиации: бывший командир JG3 оберст Гюнтер Лютцов, бывший командир JG7 оберст-лейтенант Йоханнес Штайнхоф, бывший командир JG54 оберст Ханнес Траутлофт, два бывших командира JG27 – оберст Густав Рёдель и оберст Эдуард Нойманн, командир JG52 оберст Герман Граф, бывший командир JG26 оберст Йозеф Приллер, командир JG53 оберст-лейтенант Хельмут Беннеманн и командир JG4 оберст-лейтенант Герхард Михальски.

Воспользовавшись случаем, Геринг еще раз попытался возложить на Галланда ответственность за разрушение Германии с воздуха авиацией союзников. Хотя всем было ясно, что если бы у того были полностью развязаны руки в принятии решений, то ход боевых действий в воздухе в Европе мог быть несколько иным.

Неожиданно встал оберст Лютцов и, обращаясь к Герингу, сказал: «Господин рейхсмаршал! От имени избравших меня прошу вас уделить мне для выступления 50 минут, но с условием, что вы не будете перебивать меня. В противном случае все наши попытки объяснить вам создавшуюся ситуацию не имеют смысла». И затем, глядя прямо в лицо Герингу, начал спокойно и логично излагать все претензии истребителей.

Но рейхсмаршал ничего не хотел слушать и понимать. Он начал кричать: «Это просто неслыханно! Вы утверждаете, что я не смог создать сильную авиацию!» Лютцов ответил Герингу, что заслуги того в создании люфтваффе несомненны и что под его руководством были одержаны победы в Польше и во Франции, но в конце выступления прямо предложил рейхсмаршалу уйти в отставку. С налитым кровью лицом Геринг буквально зарычал: «Вы что себе думаете? Тут военное совещание, а не собрание заговорщиков! Я прикажу вас расстрелять!» И, трясясь от гнева, вышел из комнаты.

Конечно, никаких расстрелов не последовало. Никто в нацистском руководстве просто не решился так поступить с элитой немецкой авиации. Большинство «мятежников» постарались по-тихому убрать с глаз долой, переводя на различные второстепенные должности.

Одновременно так же по-тихому растаяли и последние следы незыблемого когда-то авторитета Геринга.