Книга Моя жизнь с Гертрудой Стайн - Алиса Бабетт Токлас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16 марта 1956 г.
улица Кристин, 5, Париж VI.
«Травы и специи» были моим десертом с того момента, как в понедельник пришла эта книга. Я выкраиваю минуты от дел, которыми занята по возвращению из Брюсселя неделю тому назад — она как лекарство уносит меня в голубой мир счастливой иллюзии. Спасибо тебе — спасибо тебе — спасибо! Особенно меня порадовало и удивило, что паприка, моя любимая специя, которую я осторожно использую, боясь излишней остроты — основной источник витамина С, и что человек, открывший этот факт, получил Нобелевскую премию. Я до жалости безграмотная. Теперь я буду применять ее в полной мере. Паприка заменит все — наши кислые апельсины на теперешнем базаре. «Травы и специи» отныне — мой национальный [американский] флаг! Бесполезно мне самой писать книгу о травах — я сконцентрируюсь на приправах, которые включат вино и ликеры — увидим.
Теперь о поездке в Бельгию — она была удовольствием — поездка в посольской машине — останавливалась у Браунов в их комфортабельном, обширном доме — вечерний прием и встреча с некоторыми из их друзей. Миссис Браун — из французской Канады — замечательная кухарка, домохозяйка, умеет принимать гостей. Они показали мне потрясающие частные коллекции и музеи. Меня представили королеве-матери — ей 82 года — веселой и оживленной как птичка — выглядит на 60 — настояла, чтобы я сидела справа от нее — громадные букеты орхидей размером с ярд — гирлянды жемчуга — невиданные канапе и hautes toutes[175] — попросила меня прислать ей экземпляр кулинарной книги, а фрейлину — передать Брауну, что желает видеть больше американцев, похожих на меня. Испытывала ли я сердцебиение? Возможно. Посетила Гент, чтобы посмотреть Ван Эйка — коктейль в загородном поместье — ленч в доме XIV века на набережной. Causerie прошло хорошо, мой frousse[176] улетучился, как только я начала — затем коктейль для избранных. Обед в Поэтическом Клубе (поэты хорошо питаются в Бельгии, в самом деле). Первый тост в мою честь! Стивен Спендер также почетный гость. Встретила Анну Бодар, чью книгу перевела[177] — имела продолжительную беседу с ней о предисловии, которое необходимо в спешке написать по возвращении, и получила фотографию рисунка тушью, выполненного Пикассо для этой книги. Итак, из примадонны назад к рутине — от пальто Фани — каждый день — назад к кухонному одеянию.
Мисс Уиттлер из галереи Knodler лишила меня дара речи письмом, в котором сообщила, что подходит время для устройства осенней выставки картин. Больно ушлые — я ответила, что она, по всей видимости, забыла о моем последнем письме к ней. В ответ она поинтересовалась — На каких условиях я могла бы согласиться? Она, что, думает, что картины — овощи, а я — базарная торговка?
Массу любви моим дорогим от
____________
Мерседес де Акоста[178], Нью-Йорк.
28 июня 1956 г.
улица Кристин, 5, Париж VI.
Мерседес, дорогая!
Смерть Мари Лорансен явилась для меня шоком. Когда я видела ее в последний раз — два месяца тому назад — она казалась вполне здоровой и в прекрасном настроении. Сегодня во второй половине дня я видела Жана Деноеля, он то и рассказал мне о последних днях Мари. Он видел ее за 4 дня до смерти, она была в прекрасном состоянии. Он уехал за город, а когда вернулся, узнал о смерти Мари. За два дня до кончины она пожаловалась Сюзан, что чувствует себя неважно, послали за доктором, и тот сказал, что у нее обычные желудочные боли и ей следует оставаться в постели. На следующий день она почувствовала себя еще хуже и еще до появления доктора сказала Сюзан, что умирает, и просила послать за священником. Доктор нашел проблемы с сердцем. И никакой надежды. Она скончалась на следующее утро. Натали полагает, что смерть — следствие трудностей Мари, связанных с сохранением за собой квартиры (три судебных иска), приведением ее в порядок и переездом, что измучило ее после многих лет исключительного покоя. Мари была неотъемлемой частью моей счастливой жизни в Париже в первые годы — 48 лет тому назад — она была обворожительна — даже легендарна. Временами она не любила, когда ей об этом напоминали. Но она принесла мне фотографии — свои и матери. Ее уход — потеря еще одной связи с моим прошлым, придает дополнительное ощущение одиночества. Если бы не существовали дела, связанные с Гертрудой, у меня не осталось бы никаких причин продолжать жизнь.
Натали [Барни] переживает новый и прекрасный период расцвета — выглядит удивительно цветущей — яркое пятно в довольно безрадостном мире.
Я собираюсь послать тебе приятную шкатулку, которую Мари когда-то дала мне. С ней скверно обращались руки грубых femmes de ménage. Ее надо было убрать с глаз для лучшей сохранности, но Гертруде и мне никогда не нравилась сама мысль прятать вещи, но ты увидишь, насколько вещица напоминает Мари — изящная романтическая и очаровательная. En souvenir от Мари и с глубокой любовью от
____________
Бернару Фаю, Фрибург, Швейцария.
19 декабря 1956 г.
улица Кристин, 5, Париж VI.
Дорогой и добрый друг!
К моему глубокому сожалению и стыду много недель прошло со времени получения твоих замечательных писем — утешительных и ободряющих — но мадам Азам поведает тебе о тревожных и волнительных днях этих последних месяцев, вполне достаточно объясняющих мое молчание. Отныне моя жизнь станет гораздо спокойнее. Попробуй простить меня — пожалуйста.
Мадам Азам — так человечна по отношению ко мне, совершенно ангельски ко мне относится — излучает сияние — милое понимание — все малые несчастья исчезают в воздухе. И удовольствие знать ее — целиком твоя заслуга — за что, как и за многое другое, я благодарна тебе.
Одна из приятных новостей — постановка небольшой пьесы Гертруды, переделанной в оперу с довольно остроумным музыкальным сопровождением[179]. Небольшую оперную труппу из Нью-Йорка попросили показать ее и две другие одноактные оперы на фестивале в Эдинбурге. Представление было настолько успешным, что они замыслили идею гастрольного тура с этими операми. Погрузились вместе с декорациями и костюмами в микроавтобус и дали представление в Лондоне, Копенгагене, наконец, в Вене и здесь. Гертруде это определенно пришлось бы по душе. Пение было хорошим — достаточно музыкальным, а их признательность и воодушевление просто заразительны. Я встретилась с ними после представления, затем они пришли навестить дом Гертруды. Кстати говоря, они исполняли также очаровательную оперу молодого Чанлера.
