Telegram
Онлайн библиотека бесплатных книг и аудиокниг » Книги » Историческая проза » Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад 📕 - Книга онлайн бесплатно

Книга Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад

306
0
Читать книгу Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад полностью.

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 63 64
Перейти на страницу:

Вероятно, я учуял место, где можно спастись от ледяных круч и пересеченного рельефа и куда потянутся другие человеческие существа (например, Пат), как чуют подобные места волки и медведи. Может быть, следы Пат и ее сыновей, эти человеческие метки, посылали мне сигналы, а поскольку я был отрезан от цивилизации, мне удалось услышать свой животный инстинкт и остаться в живых.

* * *

Когда родился Ноа, я очень беспокоился, что буду подталкивать его к достижениям в серфинге и лыжах, и он будет ощущать то же напряжение, в каком рос я сам. Я ждал, что сработает генетический код и я буду давить на сына точно так же, как отец давил на меня.

Я часто задумывался, что заставляло его напирать на меня с такой силой? Хотел ли он слепить меня по своему образу и подобию? Или то была попытка компенсировать его собственные нереализованные желания? Вероятно, и то и другое.

Не знаю, насколько верен был его подход к воспитанию. Да, он попахивает безрассудством. Но когда я погружаюсь в воспоминания, не вдаваясь в детали, ощущения безрассудства у меня нет. Суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый, он вызывает те же эмоции, что и сама жизнь, какой я ее знаю. А может, моя реакция просто-напросто рефлекторна – отец приучил меня оставаться спокойным в разгар бури.

Это не означает, что я иду по жизни легко и играючи. Как и все люди, я спотыкаюсь и продираюсь сквозь обстоятельства. Вооружаясь далекими от совершенства инструментами и навыками, я прокладываю себе путь сквозь хаос в надежде отыскать скрытую в нем красоту.

Помня об этом, в процессе воспитания сына я часто задумываюсь о том, в какой мере и как часто мне позволено влиять на пробивающиеся ростки интересов Ноа, прививая ему свои увлечения. Я не хочу, чтобы наши с ним отношения повторили мои отношения с отцом, и не собираюсь эгоистично использовать сына для исцеления собственных ран. Но я чувствую, что просто обязан раскрыть перед ним страстную натуру отца, его способность жить на полную катушку. Найти середину между этими противоположными стремлениями – задачка не из легких.

* * *

Когда я впервые повез Ноа кататься на лыжах, ему было четыре года. В его возрасте я уже объездил львиную долю «черных диамантов»[67] Мамонтовой горы, и теперь боролся с искушением подталкивать к этому Ноа. Каким-то чудом мне удалось отыскать в себе глубоко запрятанный запас терпения, и Ноа была дарована привилегия двигаться в собственном темпе.

Я держал себя в узде, пока ему не исполнилось семь лет. Недавно он съехал по Спуску Дейва – грозному «черному диаманту», – и я пришел в такой восторг, что повел его траверсировать[68] широченный склон под Хребтом Дракона. На одном из участков на узкой тропке стали попадаться камни и наполовину засыпанные снегом ветки. Я съехал чуть ниже по склону, чтобы подстраховать Ноа, если он вдруг заденет препятствие и сойдет с трассы.

Мы почти добрались до защищенного от ветра оврага. Насколько я помнил, снег там был мягкий, и, несмотря на крутизну склона, Ноа сможет легко выполнять повороты. Когда мы преодолели последние пять метров и приблизились к бровке оврага, который изгибался вниз, словно переливающаяся за кромку водопада струя воды, снег внезапно сменился льдом. Лыжи Ноа заходили ходуном, и ему стало гораздо труднее подниматься. Желая приободрить его, я посоветовал ему буравить лед кантами. Но у него от страха дрожали ноги. Ноа расплакался. Я встал прямо под ним и начал уговаривать его двинуться к бровке. «Я поймаю тебя, – сказал я. – Ты только попробуй». Он неохотно согнул колени и развернул лыжи под углом к склону. Мы вместе устремились к бровке.

Ноа затормозил у самой кромки и посмотрел вниз, в овраг. Он оказался круче, чем мне помнилось, но на самом его дне снег действительно был мягкий.

– Даже не думай, пап, – сказал Ноа, – я просто не

могу.

– Конечно, можешь! – ответил я. – Видишь, какой там мягкий снег? С твоей великолепной техникой удержаться на этом склоне – раз плюнуть. Проще, чем на льду.

– Зря ты притащил меня сюда, – был ответ.

– Как бы там ни было, мы уже тут, – заметил я.

Я отлично представлял, что чувствует Ноа, замерший у кромки оврага. Я и сам бывал в подобных ситуациях в его возрасте и понимал, что он не хочет страха, не хочет напрягать свое тело, даже если потом это все окупится сторицей. Ему хочется получать удовольствие без усилий.

В этот момент ярко проявилась сущность того же конфликта, какой был и у меня с отцом. Там, на дне, нас ждал свежий, нетронутый снег – маленькое сокровище, защищенное от солнца и ветра стенками оврага. Мягкий снежок позволит Ноа в полной мере ощутить ускорение свободного полета, влекущего его вниз по крутой дуге. Это ощущение не испытаешь больше нигде – только на свежем снегу. Ноа поймет, каково это: опираясь на тонкий кант, нестись вниз под воздействием самой мощной из всех сил – земного тяготения, и запомнит это состояние как проявление высшей свободы. Я уж не говорю об ощущении всемогущества, которое последует за спуском. Но чтобы поймать острый момент, он должен преодолеть страх, пугающую кромку и жесткую боковую стенку. Если я не вмешаюсь, могут пройти годы, пока Ноа самостоятельно справится со своим страхом. Моему отцу, а порой и мне самому, обидно было терять столько времени – парнишка должен испытать кайф сейчас, немедленно!

– Я застрял, – пожаловался Ноа. – Это полный отстой!

Я подумал, что мог бы отнести его вниз на руках. Но тут отцовские гены взяли верх, и он словно заговорил за меня:

– Ноа, у тебя все получится! Ты же у нас везунчик!

Продолжая свою линию, я устремился в овраг. Спуск был крутой, и пока я летел к мягкому снегу, лыжи так и швыряло от одной обледеневшей стенки к другой, словно я проходил сквозь строй вооруженных дубинками солдат. Теперь Ноа предстояло проделать то же самое.

Во мне зашевелилось сомнение: я почувствовал, что переступил черту и стал заложником собственной эгоистичной драмы. С другой стороны, ситуация оставалась под контролем: если Ноа вдруг кувыркнется в овраг, я тут же поймаю его. К тому же там, куда он приземлится, снег совсем мягкий. Я решил действовать по плану и ждал, когда мальчик сдвинется с места.

План провалился. Ноа зашелся в истерике.

Я смотрел на него со дна оврага и думал, что мог бы подняться лесенкой по крутой обледенелой стенке и прийти ему на помощь.

– И что мне делать? – крикнул Ноа.

– Либо ты спускаешься по льду вдоль бровки оврага, либо едешь по мягкому, пушистому снегу здесь внизу, – сказал я. – Выбирать тебе.

Я сделал вид, что у него и вправду есть выбор.

Его маленькая головенка повернулась сначала налево, потом направо, и внезапно он смело и решительно переехал за кромку. Пригибаясь, Ноа спускался по обледеневшей стенке и дрожал всем телом. Как только лыжи уперлись в мягкий снег, он мгновенно расслабился.

1 ... 63 64
Перейти на страницу:
Комментарии и отзывы (0) к книге "Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад"