Книга Боевая некромантка жизни - Анатолий Дубровный

– Такова жизнь, – вздохнула Гиналла, а Кираниэль с горечью добавила:

– Теперь я понимаю, почему большинство наёмных убийц – тёмные эльфы, да и как наёмники они ценятся очень высоко. Теперь понятно, что этим занимаются не все тёмные эльфы, а только благородные. Или те, кто считает себя таковыми! Суритэн говорил тогда, мол, мы с детства учимся благородному воинскому искусству. Благородному!.. И только благородные! Учатся так, что потом ни на что другое не способны! Только воевать и убивать! Это благородно, а честно работать, приносить хоть какую-то пользу, это не благородно!

– Гиналла не такая, и воительницы не злые, он не такие, как воины кланов, – заступилась за тёмную эльфийку рыжая девочка. Светлая эльфийка только кивнула, то ли оставаясь при своём мнении, то ли соглашаясь со свое маленькой подругой. Решив, что тема повышенной драчливости тёмных эльфов исчерпана, Кираниэль, нахмурив брови, спросила у Люсинэль (до сих пор молчавшей и снова босой девушки и в простой тунике):

– Тебе не противно было забирать силу, что высвободилась в результате смерти представителей твоего народа?

Гиналла замерла, ожидая, что грозная Люсинэль сейчас проявит свой нрав и сотрёт в порошок дерзкую, посмевшую её в чём-то обвинить. Но богиня тёмных эльфов, посмотрев, сначала на светлую эльфийку, а потом на рыжую девочку, только грустно улыбнулась:

– Я должна была это сделать, эта сила не должна была достаться… Листик, ты видела?

– Ага, – кивнула Листик и, посмотрев на Кираниэль, сказала: – Там был тот чёрный, что раньше был коричневым, Кира, помнишь? Он хотел забрать…

– Он снова хотел напасть на нас? – испуганно спросила светлая эльфийка у своей маленькой подруги, сразу растеряв весь свой задор. Рыжая девочка пожала плечами:

– Может, и хотел, он, как стервятник, всё время крутился у Карсийска, ожидая, что тут произойдёт. Если бы план «медведей» удался, здесь гораздо больше смертей было бы. Я не знаю, остановила бы «медведей» моя ляпа, похоже, они были готовы на всё. Если бы Борилэн пришёл с воинами, как и лорд «медведей», то…

– Но это же не жертва! – воскликнула Кираниэль, Листик грустно улыбнулась:

– Всякая насильственная смерть – это жертва! Это я тебе как некромант говорю, и если такая смерть происходит, значит, она кому-то выгодна, кто-то приложил максимум усилий, чтоб это произошло.

– Значит, этот чёрный… – начала Кираниэль, Листик, не дав ей сказать, пояснила:

– Не обязательно, может, он хотел воспользоваться чьими-то усилиями, подтолкнув события в нужную для себя сторону. А Люси предотвратила большую драку, можно сказать, свела до малой малости. Скажешь, почти два десятка эльфов – малость? Но было бы несколько сотен, а потом «медведи» убивали бы воительниц, ведь они всё приготовили для такой расправы. Ну, «медведям» так казалось, они же не знали, что мы воительниц исцелили, и сила, и уменье к ним вернулись, вот!

Кираниэль посмотрела на юную эльфийку, босую и в простой тунике, девушка совсем не была похожа на ту богиню, которая предстала перед тёмными эльфами в момент добровольной жертвы «медведей», посмотрела и тихо спросила у Листика:

– А если бы она не успела? Если бы этот чёрный забрал ту силу раньше?

– Сразу бы не смог бы, – ответила рыжая, специалист по некромантским делам, – обычно силу получает тот, кто приносит жертву или тот, кому эта жертва предназначена. А ты вспомни, что говорили те эльфы, когда умирали? Сила этого жертвоприношения была предназначена Люси, и только она могла её взять сразу, а вот если бы не взяла, то… Похоже, что именно такая смертная сила нужна была тому чёрно-коричневому, он смог бы её взять просто от смертей. Ну, ты поняла, да? Драка с множеством смертей для него как пиршественный стол, а для Люси и та жертва, что ей принесена, как помои!

– Только она сразу могла взять, – задумчиво прошептала светлая эльфийка, оставшаяся при своём мнении, и снова с осуждением посмотрела на богиню тёмных эльфов: – А могла и не взять! Тогда эта сила этого жертвоприношения просто бы растеклась и исчезла, а она взяла!

Кираниэль хотела добавить – взяла, не побрезговала, но сдержалась, но вид, скривившейся от отвращения девушки говорил, что именно это она хотела сказать. Люсинэль с улыбкой так и сказала:

– Да, взяла, не побрезговала! Зачем добру пропадать, тем более что оно мне предназначено. А этих эльфов всё равно пришлось бы убить, изгнание для них может было бы и большим наказанием, чем смерть, но было бы и освобождением от всех обязательств, взятых по отношению к городу. Город для них перестал бы быть своим, стал чужим! А чужой город… Можно захватывать, грабить и убивать там живущих!

– И к тебе… уйдя из города, они могли бы перестать относиться к тебе как к своей богине! – произнесла Кираниэль, с осуждением глядя на Люсинэль. Та пожала плечами, а светлая эльфийка продолжила свою обличительную речь: – Поэтому ты их убила! Да, убила! Пусть не сама, но вынудила совершить самоубийство! Не просто, а как жертвоприношение! А как же – так смертная сила бесхозной будет, а тут тебе достанется!

– А как же иначе? Зачем добру пропадать? Если оно мне предназначено, – без смущения ответила богиня тёмных эльфов, повторив ранее сказанное. Кираниэль укоризненно покачала головой и поджала губы. Глянула на Листика, словно ожидая, что та тоже осудит богиню тёмных эльфов. Реакция рыжей девочки была совсем не такой, какой от неё ожидала подруга:

– Правильно! Эту силу надо было забрать, она бы так просто не рассосалась. Мало того, что это смертная сила, так она ещё имеет конкретного адресата. Если её сразу не забрать (я не говорю, что её бы забрал тот чёрный и сразу бы использовал, чтоб нас захватить), то та сила будет бродить или висеть там где появилась – около Карсийска. Хорошо, если у кого-нибудь там только тарелки летать будут и кастрюли подпрыгивать, а ведь эта сила может подпитать какую-нибудь злобную нежить, и та станет мстить всем тёмным эльфам (и хорошо, если только им, хотя это совсем не хорошо!), сама не зная, зачем это делает. С такой нежитью очень трудно справиться, ведь она подпитана жертвенной, почти божественной силой! Так что ты, Люси, правильно сделала, что забрала. Вот и Сэм говорил – всё, что плохо лежит, надо обязательно забрать. Правда, он считал что то, что он хочет забрать, плохо лежит в чужом кармане.

Кираниэль, обескураженная тем, что подруга поддержала не её, а эльфийку, пусть и богиню, но совершившую нехороший поступок, невпопад спросила – а кто такой этот Сэм, о котором она от Листика многократно слышала. Листик, улыбнувшись, сообщила, что Сэм – почтенный негоциант, совладелец лучшей пекарни в городе Эролте, раньше промышлявший в чужих карманах. Тогда он тоже был почтенным, но мастером-вором. Люсинэль, засмеявшись, заметила, что почтенность не зависит от рода занятий, а Кираниэль, продолжая кривиться, заявила, что у людей всегда так – сначала вор, а потом почтенный негоциант, напрасно Листик связалась с людьми. Листик возразила, что и среди людей много порядочных, и как пример привела магическую академию. Кираниэль согласилась, но высказала мысль, что маги же не совсем люди. Девушки долго спорили на эту тему, к ним подключилась и Гиналла, довольная тем, что тема жертвоприношений забыта. Уже затемно договорились, что и среди людей встречаются честные и порядочные. В качестве примера честности и порядочности был выбран Гурумас, пришедший пригласить Листика и Кираниэль в выделенный им фургон.