Книга Лютер - Гвидо Дикман

Совещание и без того проходило в усложнившейся обстановке. С тех пор как Лютера вывели из дворца и отправили назад, на постоялый двор, перед воротами епископского пфальца стали собираться разъяренные толпы людей, которые швыряли камни во двор и в окна дворца. Толпа громко требовала освободить Лютера от всех обвинений. Ни алебарды, ни мечи императорской гвардии не могли разогнать взбешенных людей. Наоборот, их число с каждым часом росло.

Алеандр трясся всем своим тощим телом как в лихорадке. Дикие выкрики разъяренной черни вызывали в нем неприятные воспоминания. Но, мельком взглянув на молодого императора, он понял, что Карл выглядит еще менее уверенно, чем его князья. Юноша присел на корточки перед камином, поглаживая по короткой шерсти двух своих охотничьих собак, которые сонно смотрели на хозяина.

Вдруг с улицы на стену обрушился град камней. Кто-то из князей испуганно вскрикнул. Прямо за спиной Алеандра со звоном разлетелось на куски оконное стекло, он едва успел отскочить в сторону — сотни осколков посыпались на сундук. Алеандр от страха прикрыл голову руками. Потом, подхватив полы мантии, перебрался в глубь помещения, туда, где упал завернутый в бумажку камень.

— Что это значит? — сдавленным голосом проговорил император. — Бог свидетель, я прикажу четвертовать этих бунтовщиков, а головы их насадить на колья у городских ворот всем на устрашение…

Алеандр промолчал. Он наклонился, поднял камень и развернул бумагу. Все увидели рисунок, сделанный пером, неумелыми штрихами.

— Похоже на крестьянский башмак, — в задумчивости произнес Алеандр.

— Вот и дождались! — крикнул один из советников магистрата, толстый человек с выпученными, как у карпа, глазами. — Это знак башмака. Вы помните восстание, которое случилось семь лет назад? Тогда крестьяне и горожане сплотились под предводительством Бедного Конрада и нападали на своих господ.

Алеандр положил рисунок на стол и резким движением пододвинул его к курфюрсту Фридриху.

— Судя по всему, ваша светлость, чернь объединяет свои требования с требованиями виттенбергского монаха, — вкрадчиво сказал он. — «Ничего, кроме Господней справедливости!» Ведь так, если не ошибаюсь, звучал девиз, который писали крестьяне на своих знаменах?

— Что, черт побери, все это означает? — Император оторвался от своих скулящих собак, которые, испугавшись града камней, забрались в самый темный угол, и грозно посмотрел на Фридриха Саксонского.

— Восстание было разгромлено герцогом Ульрихом Вюртембергским, — проговорил Фридрих. — Все зачинщики были казнены. Но поверьте мне: это никак не связано с Лютером и его учением!

Алеандр с сомнением покачал головой:

— Это вы так утверждаете. А на самом деле символ крестьянского восстания висит на каждой второй двери. Мой слуга клянется, что видел его даже на дверях собора.

— Хватит об этом! — резко сказал Карл.

Он снял с пояса меч, демонстративно положил его на середину стола и опустился в свое кресло. Тут же подскочил паж и до краев наполнил кубок императора вином.

— Будучи потомком германских императоров и испанских королей я полон решимости сделать всё для того, чтобы укрепить мою империю, — торжественно заявил молодой монарх. — Это мое стремление предполагает также защиту Церкви. И Мартин Лютер не сделает меня еретиком!

Алеандр быстро кивнул:

— Этот монах из Виттенберга сам себя проклял, Ваше Величество. Его нужно заставить замолчать, пока он не распространит заразу на всю Германию. О, я прекрасно знаю, что его светлость курфюрст нам сейчас возразит. Лютеру гарантировали безопасность и свободу передвижения. И тем не менее…

— Этот монах не такой же человек, как вы или я, — процедил сквозь зубы Карл. Его юношеское лицо отражалось в отполированном клинке меча. Алеандру показалось, что император даже во время своей коронации не внушал присутствующим такого трепета, как в этот момент. — Он — настоящий бес, одетый в монашескую рясу, чтобы легче было обмануть нас!

Курфюрст Фридрих бессильно теребил бороду. Он попал в сложное положение, и ему так не хватало Спалатина, который всегда мог дать нужный совет. Молча слушал он, как высказывают свои предложения остальные князья и советники. По счастью, большинство этих предложений были столь глупы, что император тут же отвергал их. Но Карл не мог допустить восстания в городе, который был не в состоянии обеспечить его безопасность. И хотя дворец епископа был окружен стеной, крепостью он не мог служить ни в каком смысле. Надо было что-то делать. Фридрих заметал, что все взгляды обратились на него.

— Мартин Лютер — ваш под данный, князь. Каково ваше мнение? — проговорил Карл.

Фридрих откашлялся, чтобы выиграть хоть немного времени. Впервые за его правление бремя власти грозило сбросить его на землю. Он понимал, что ему следует очень обдуманно подбирать слова, чтобы в очередной раз не восстановить против себя вспыльчивого Карла. Поэтому он сказал:

— Мне кажется, Лютер слишком дерзок, Ваше Величество, мне остается лишь с покорностью подчиниться решению моего господина.

Император, судя по всему, остался доволен ответом Фридриха. Он встал, взял в руки меч и провозгласил:

— Алеандр, вы напишете мандат, и он будет передан монаху. Безопасность и свобода передвижения будут обеспечены ему в течение трех недель начиная с сегодняшнего дня, но при условии, что по пути в свой монастырь он не будет произносить проповедей и возмущать народ своими речами. А далее я объявляю Мартина Лютера вне закона.

— Писец! — в возбуждении крикнул Алеандр. — Пиши, чего ты ждешь! Записывай каждое слово! — И он начал диктовать: — «Мы лишаем тебя всех прав и объявляем тебя бесправным; мы объявляем твою жену вдовой и твоих детей сиротами, твое ленное поместье отойдет господину, который тебе его назначил, твое наследство и твоя собственность — твоим детям, твое тело и твоя плоть — зверям в лесах, птицам в небесах и рыбам в водах; мы разрешаем всякому убить тебя на любой дороге, и там, где всякий человек имеет мир, безопасность и свободу передвижения, у тебя таковых не будет».

Это была уже официально объявленная опала.

— Мне было бы спокойнее, если бы этот монах не добрался живым до своей родины, — тихо сказал советник с рыбьими глазами своему соседу, явно ничего не понимая. — Ведь, насколько я знаю, у этого парня ни жены, ни детей нет…

Тот, к кому он обращался, был фон дер Эк. Обвинитель Лютера явно задумался. Идея человека с рыбьими глазами досрочно убрать Лютера с дороги его заинтересовала. Когда он чуть позже заговорил об этом с папским легатом, тот поначалу возмущенно набросился на него:

— Вы навлечете проклятие на свою голову, если нарушите распоряжение о свободе и безопасности еретика. Ни о каком убийстве я и слышать не хочу!

— Значит, вы собираетесь позволить Лютеру спокойно улизнуть?! — не унимался фон дер Эк. — Подумайте, вы упускаете последнюю возможность расправиться с ним. Кто знает, является ли эдикт императора законным…