Книга Восточный рубеж. ОКДВА против японской армии - Евгений Горбунов

12 марта в Улан-Баторе был подписан документ, который на многие годы вперёд определил взаимоотношения между двумя странами. Устное соглашение о взаимопомощи было решено заменить официальным дипломатическим протоколом. Под документом свои подписи поставили с монгольской стороны Председатель Малого хурала МНР Амор и премьер-министр и министр иностранных дел Гендун и с советской стороны полпред Советского Союза в Монголии Таиров. Протокол был подписан сроком на 10 лет и вступал в силу с момента его подписания.

В первой статье протокола говорилось, что в случае угрозы нападения со стороны третьего государства оба правительства обязуются немедленно обсудить создавшееся положение и принять все меры, которые могли бы понадобиться для ограждения безопасности их территории. Вторая статья предусматривала, что оба правительства в случае военного нападения на одну из сторон окажут друг другу всяческую, в том числе и военную, помощь. Третья статья протокола предусматривала, что войска одной из стран, находящиеся по взаимному соглашению на территории другой страны, будут выведены с её территории незамедлительно, как только отпадёт необходимость в их присутствии. Фактически это был договор о взаимной помощи, хотя официально он именовался протоколом. И подписан он был вовремя.

Как и в 1935 г., объектом новых провокаций стал Тамцак-Булакский выступ, имевший большое стратегическое значение и прикрывавший с востока территорию республики. Японо-маньчжурские войска вели наступление с севера на юг, надеясь стремительным ударом отсечь территорию выступа. Две попытки наступления не увенчались успехом, и 31 марта японо-маньчжурский отряд уже на нескольких десятках грузовиков, поддержанных артиллерией, танками, бронемашинами и авиацией, начал наступление на Тамцак-Булак. Им удалось подойти к городу, расположенному в 50 километрах от границы. Это были уже не стычки на границе, а самая настоящая агрессия. В бой вступили регулярные части монгольской армии, которые оказали агрессорам энергичное сопротивление и заставили их отступить. Однако японские части получили подкрепление и вновь перешли в наступление.

В этот же день события на монголо-маньчжурской границе стали известны в Москве. Заместитель наркома иностранных дел Стомоняков пригласил японского посла Ота. В состоявшейся беседе он обратил внимание посла на серьёзный характер событий на монгольской границе и на необходимость немедленного прекращения нападений японских войск на МНР. Послу указали на серьёзную ответственность японского правительства в том случае, если действия командования Квантунской армии приведут к распространению и углублению происходящих конфликтов.

Сообщение ТАСС о беседе Стомонякова с японским послом было опубликовано во всех центральных советских газетах. Вновь, как и в 1935 г., советская дипломатия выступила в защиту суверенитета МНР. После этого ни у кого уже не вызывало сомнений, что попытка отторгнуть часть монгольской территории может привести к войне Советского Союза с Японией.

Напряжённые бои в монгольских степях продолжались. 1 апреля монгольским войскам удалось оттеснить захватчиков к границе, а затем выбить их с монгольской территории. Не помогли ни танки, ни бронемашины, ни авиация. Стало ясно, что от агрессивных планов и на этот раз придётся отказаться, а захват монгольской территории отложить до лучших времён.

Учитывая возможность дальнейшей агрессии против МНР, советское правительство, чтобы поставить все точки над «и», по согласованию с правительством республики решило опубликовать протокол о взаимопомощи в печати. Текст протокола и большая передовая статья «К советско-монгольскому протоколу» была опубликована в газете «Известия». В статье давалась оценка событий на монголо-маньчжурской границе и особо подчёркивалась заинтересованность СССР «в видах своей самозащиты поддерживать целостность и сохранность территории Монгольской Народной Республики».

Согласно обязательствам, взятым советским правительством по протоколу о взаимопомощи, летом 1936 г. на территорию МНР началась переброска первых советских частей. При решении вопроса о том, какие части перебрасывать, в полной мере учитывались особенности будущего театра военных действий. Голый степной район восточной части республики, а именно он мог стать ареной конфликта, без дорог, колодцев, естественных преград, требовал специальных подразделений. Стрелковые войска здесь были малоэффективны. Нужны были сильные, мобильные подразделения, способные к быстрым, длительным и самостоятельным действиям против кавалерийских бригад — ударной силы Квантунской армии. Именно таким подразделением и была мотоброневая бригада, дислоцированная у границ республики.

Через несколько дней после первомайского праздника 1936 г. подразделения бригады были выстроены на плацу гарнизонного городка. Из подъехавших легковых автомашин вышли командующий войсками Забайкальского военного округа комкор Грязнов и начальник автобронетанковых войск округа комбриг Мернов. Командир бригады комбриг Шипов отдал рапорт, и смотр начался.

Тщательно проверялось всё: боевая и огневая подготовка, сборы по тревоге, материальная часть, способность проводить длительные марши. Требования на смотре предъявлялись самые жёсткие. Через три дня Грязнов на разборе подвёл итоги. Конечно, были высказаны замечания и пожелания, но серьёзных претензий не было. Бригада была вполне боеспособной воинской частью и могла в любой момент выполнить все боевые задачи, которые на неё возлагались.

Вскоре бригада была полностью подготовлена к переброске на территорию МНР. Сигнал тревоги прозвучал в казармах бригады в час ночи 5 июня. Через час около 300 боевых и транспортных машин двумя колоннами двинулись на юг по старой дороге, ведущей к Улан-Батору. К концу дня было пройдено 200 километров. На следующий день к вечеру показались огни и дома столицы республики. После дня отдыха бригада повернула на восток и, пройдя за два дня 350 километров, к вечеру 9 июня подошла к конечному пункту назначения — Ундурхану. Боевая техника броневых батальонов с честью выдержала суровое испытание. Сложный марш в пустынной безводной местности при летней жаре прошёл без единой поломки и аварий.

Бригада пришла на голое место. Нужно было строить казармы для нескольких тысяч человек, парки для боевой техники, склады, помещения для столовых, пекарен, бань. Продовольствие, горючее, боеприпасы, все строительные материалы и даже дрова приходилось возить с советской территории за 750 километров. Сразу же вслед за подразделениями бригады из состава войск округа были направлены в Ундурхан строительные и автотранспортные части.

Бригада и мотоброневой полк, расквартированный в Тамцак-Булакском выступе примерно в это же время, были подчинены главному военному советнику при главкоме монгольской армии комкору Вайнеру. Они составили небольшую подвижную группу, способную наносить мощные и быстрые удары на значительном расстоянии от места своей дислокации. В Квантунской армии не было подобных частей, а имевшиеся там кавалерийские бригады проигрывали нашим подразделениям и в скорости передвижения, и в огневой мощи.

* * *

8 августа 1936 г. Блюхер отправил очередное письмо Ворошилову, в котором он представлял план сосредоточения войск фронта и развёртывания начальных операций. Документ был разработан на основании директивы от 14 марта 1936 г. и в соответствии с мобилизационным расписанием № 6, в котором были отражены организационные мероприятия 1936 г. Эти мероприятия повышали мобилизационную готовность всех стрелковых и кавалерийских соединений ОКДВА и давали возможность, в случае необходимости, провести скрытую мобилизацию под видом учебных сборов войск армии и сосредоточить их под видом учений к границе до начала общей мобилизации на Дальнем Востоке. Такие мероприятия повышали шансы на успех в первых столкновениях с войсками Квантунской армии на дальневосточных границах.