Книга 50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская

В августе 30 г. до н. э. под Александрией состоялось новое сражение, на этот раз сухопутное. Войска Марка Антония перешли на сторону Октавиана, и город был сдан практически без боя. Во время битвы Антонию сообщили, что Клеопатра заперлась в своей гробнице и отравилась, и римлянин покончил жизнь самоубийством, бросившись на меч. Однако слух о смерти Клеопатры оказался ложным (бытует мнение, что она сама его и пустила), и Антоний умирает на руках Клеопатры через несколько часов.

Октавиан устроил Марку Антонию пышные похороны и позволил Клеопатре остаться во дворце, взяв в заложники ее детей. Октавиан требовал, чтобы она отказалась от своих прав на престол, обещая трон Цезариону. На самом же деле, добившись у Клеопатры отказа от прав на престол, Октавиан собирался отвезти ее в Рим в цепях, как рабыню, и провести по площади во время торжественного шествия. Цезариону же был подписан смертный приговор.

Разумеется, Клеопатра не должна была знать о планах Октавиана, но один из ее поклонников сообщил ей о намерениях императора. И Клеопатра приняла решение.

12 августа она попросила разрешения посетить гробницу Марка Антония, после чего в ее покои пришел крестьянин с корзиной фиговых плодов, на дне которой свернулся аспид – одна из самых ядовитых змей.

И снова легенда – говорят, Клеопатра серьезно готовилась к отходу в мир иной и тщательно продумывала весь ритуал. Во-первых, она остановилась на самоубийстве, ибо могла подготовиться к нему. Во-вторых, способ должен был быть не мучительным и не безобразящим ее – следовательно, яд. Она долго подбирала подходящий, пробуя разные составы на рабах и наблюдая за тем, как они умирали. Удовлетворительные результаты были получены при помощи яда аспида. На нем Клеопатра и остановила свой выбор. Змея, которую извлекли из корзинки с фруктами, была раздражена тем, что ее побеспокоили, и укусила царицу. Укус оказался смертельным.

Историки спорят о том, была ли змея вообще, и если была, то какая именно – кроме аспида на роль убийцы претендуют египетская кобра и рогатая змея. Спорят они потому, что змею никто не нашел. Против того, что змея действительно была, свидетельствует тот факт, что вместе с Клеопатрой практически мгновенно умерли обе служанки, Ирас и Хармион. А ведь даже самая ядовитая змея не может убить трех человек, укусив их одного за другим, – на это у нее не хватит яда. Именно поэтому даже самая разъяренная змея после первого укуса стремится сразу же скрыться. Кроме того, в Древнем Египте была очень хорошо развита наука о ядах. Вполне вероятно, что Клеопатра воспользовалась одним из них, чтобы умереть мгновенно безболезненной смертью. В то же время укус змеи – это очень болезненный способ самоубийства, и вряд ли египетская царица могла предпочесть его яду.

Но как бы там ни было, в день самоубийства царицы Октавиан получил послание, в котором Клеопатра просила его похоронить себя рядом с Марком Антонием, и он, обеспокоившись, послал в спальню царицы стражу. Когда римляне ворвались туда, то увидели, что Клеопатра мертва. Она была облачена в царские одежды и корону Птолемеев.

Октавиан оставил в живых детей Антония и Клеопатры, но 30 августа того же года казнил Цезариона и протащил статую царицы Египта перед толпой на праздничном шествии в Риме. Вообще, он насаждал в Риме образ Клеопатры – неистовой распутницы, «египетской отъявленной колдуньи», и даже после его смерти в Римской империи по традиции продолжали оскорблять ее, обзывая «царственной шлюхой».

Именно в таком виде, прямо из скандальной римской хроники образ Клеопатры вошел в будущие века. Каждая эпоха предлагала свою версию, но каждый раз царица олицетворяла коварный и развратный Восток. Бок-каччо, например, считал ее «совершенно неистовой бабой, скандально известной по всему миру своей алчностью, жестокостью и распутством».

Образ Клеопатры – «смертоносной обольстительницы» был доведен в XIX веке до абсурда, когда Пушкин в «Египетских ночах» воскресил древнюю сплетню (взятую, кстати, все из той же римской хроники) о ее бесчисленных любовниках, которые покупали ночь с нею ценой собственной жизни. Эта экзотическая ипостась египетской царицы имела особую привлекательность для романтиков и декадентов (Готье восторженно писал о ее «утонченной жестокости», Суинберн воспевал ее «холодное и черствое сердце»). Свои варианты представили миру Чосер, Шекспир и Шоу.

В результате такой обработки подлинная биография была расцвечена пикантными анекдотами, невероятными домыслами, небылицами и фантазиями.

Но историческая Клеопатра была одной из самых удивительных женщин во всей древней истории. Она, истинная царица, хорошо знала цену власти и умела править в условиях глубокого кризиса. Ее политическое честолюбие не знало границ, она мечтала о новом неслыханном подъеме Птолемеевой державы, пытаясь всеми правдами и неправдами оттянуть политическую деградацию Египта и его превращение в одну из провинций Римской империи. Благодаря могущественному покровительству Египет, несмотря на свою зависимость от Рима, номинально был свободной страной – на его территории действовали египетские, а не римские законы.

«У Клеопатры был хищный инстинкт политического выживания, отточенный ею долгими годами династических конфликтов и междоусобиц. Отсюда ее невероятная стратегическая мобильность и политическая изворотливость, неутомимая изобретательность, с помощью которых она удерживала на плаву тонущий корабль египетского государства», – пишет Елена Клепикова. Клеопатра – расчетливая и честолюбивая царица Египта – не имела ничего общего с созданным римлянами образом похотливой восточной распутницы, у которой только и дел было, что закатывать в Александрии невообразимо роскошные пиры да содержать мужской гарем.

Впрочем, как заметил один проницательный историк, человечество вряд ли откажется от сказочных подробностей из жизни Клеопатры вроде легендарного глотания растворенной в уксусе бесценной жемчужины, расплаты жизнью за ночь с правительницей, аметистового амулета, предохранявшего от опьянения, или ночного горшка из чистого золота.

Точно так же невозможно отказаться от мифа о неотразимой красоте Клеопатры, несмотря на все, даже самые убедительные находки археологов. Человечество постановило: Клеопатра была прекрасна, мудра и неистова. А ведь то, что царица не была красавицей, видно по ее изображениям на монетах: резкое волевое лицо с очень длинным носом, свидетельствующее скорее о силе и решительности, чем о красоте. Да и античные источники – Плутарх, например, – отмечают, что «красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимою прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, оставлял свое жало».

Сейчас маятник качнулся в другую сторону, и Клеопатру стало модно представлять не в виде жрицы любви, а в роли эдакой бизнес-леди – предприимчивой и дельной царицы. «Все это очень даже может быть, – пишет Апдайк. – Однако черты трудолюбивой и рачительной царицы бледнеют перед потрясающими и исторически неопровержимыми фактами ее любовных связей: она родила детей Юлию Цезарю и Марку Антонию, ее длительный роман с Антонием вызвал в конце концов войну за контроль над Римской империей, кончившуюся двойным самоубийством любовников».