Книга Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока - Ирина Вертинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, жестковатые, – согласился Феликс. – Что-то мысли не о том… В общем, слушай…
Феликс начал сбивчивый, торопливый рассказ о своих опасных приключениях, загнавших его в угол. О долгах, астрономический размер которых восхищает его самого, о кредиторах, угрожающих расправой… Он все больше волновался, размахивал руками и повышал голос, как вдруг поперхнулся. Кусок злополучного антрекота застрял в горле и перекрыл доступ кислороду. Феликс пытался прокашляться, потом, бледнея, вскочил со стула и стал потихоньку заваливаться на бок. Генрих, подхватив друга, лихорадочно соображал, что делать: приемам оказания первой медицинской помощи никто никогда не учил, а «скорая» просто не успеет доехать!.. Феликс уже синел и терял сознание… «Без паники. Надо его опустить головой вниз и пережать диафрагму», – промелькнуло в голове. Он резко перегнул Феликса через колено, лицом вниз – и от толчка под грудь застрявший кусок выскочил наружу. Первый судорожный вздох – и стало понятно: все обошлось!
– Спасибо, Генрих, – срывающимся голосом пробормотал Феликс, как только смог говорить. – Ты спас мне жизнь!
– На моем месте так поступил бы каждый, – попытался отшутиться Генрих, только начинавший осознавать серьезность произошедшего.
Когда об этом услышал Феликс-младший, приехавший из Америки повидать отца, он подтвердил, что Генрих принял единственно верное решение. Еще он рассказал, что этим стандартным правилам первой помощи американцев учат в начальной школе.
– Но мы-то не в Америке, – резонно заметил Феликс, благодарно глядя на друга.
Позже Генрих снова выступит в роли ангела-хранителя Феликса, приняв на себя один из опасных долгов Феликса, грозивший тяжкими последствиями не только попавшему в переплет журналисту, но и его семье.
Феликс становился свидетелем и участником жутких ситуаций. Еще несколько лет назад невозможно было представить, что он, интеллигентный, богемный, всемирно известный журналист пойдет к одним «браткам», чтобы найти защиту от других, выучит бандитский сленг, будет присутствовать при криминальных сходках и разборках, что ему, онемевшему от ужаса, продемонстрируют багажник машины, в котором якобы лежит человек, накрытый покрывалом с пятнами крови, что он будет смотреть в пустые глаза «отморозков», для которых человеческая жизнь не дороже цветного фантика дешевой карамели… Страшная реальность азартного игрока.
Три Медведевых: Кирилл Феликсович, Феликс Николаевич, Феликс Феликсович… и Маус Феликсович. Москва, 1995 г.
С квартирой в центре старой Москвы пришлось расстаться, отдав ее за бесценок одному опасно-вежливому кредитору, привычкой которого было легонько поигрывать пистолетом на кухне непонятливого должника. В ненасытное жерло азарта отправилась и вторая квартира. Коллекцию раритетов постигла та же участь. Но такова была дань Судьбе за нечеловеческое везение в ситуации, когда тысячи других гибли под тяжелой пятой криминальных долгов и наркотической зависимости от собственных слабостей, оказавшихся сильнее жажды жизни.
Федор Михайлович Достоевский бросил играть по собственному решению. Анна Сниткина в 1872 году написала в дневнике: «Счастье это осуществилось!» В случае с Феликсом Николаевичем вопрос пришлось решать на федеральном уровне: он расстался с казино по решению властей. В соответствии с Федеральным законом № 244-ФЗ с 1 июля 2009 года все игорные дома и казино, которых в одной только Москве насчитывалось ровно 33, были закрыты. Законом также предполагалось создание неких «игровых» зон на территории Российской Федерации, но, думается, это решение носило «успокаивающий» характер, адресованный как бывшим владельцам игорного бизнеса, так и взбудораженным, расстроенным игрокам. Помнится, как Феликс носился из одного казино в другое с криком: «Скоро все закроют, надо успеть наиграться!» Ему все еще хотелось что-то доказать изменчивой Фортуне…
Но как бы ни огорчались жертвы «роскошного порока», были люди, обезумевшие от радости, когда «Российская газета» официально сообщила о закрытии казино. Это – измученные родственники и друзья лудоманов. Также, как и супруга Достоевского, жена Феликса Мила, долго не верила своему счастью… Сейчас Феликс и сам недоумевающе поднимает брови, удивляясь своим тогдашним «подвигам», жутковатым приключения, как бы не веря в то, что все позади, и восхищаясь своей главной удачей – таланту восставать из пепла, подобно сказочной птице Феникс.
Учась в средних классах школы, Феликс очередной раз влюбился и стал искать повод привлечь к себе внимание избранницы. «Двойка», полученная его возлюбленной, пробудила в сердце Феликса нечто вдохновляющее – то ли музу, то ли черта. Он не кинулся к девочке с банальным предложением помощи по литературе, а поступил нетривиально: написал в газету лирически-философскую заметку на тему «Девочка и «двойка». В заметке ярко описывалось душевное состояние ученицы и разбирались причины ученической неудачи. Редакция газеты, не избалованная такого рода эссе, тут же напечатала статью. В СССР человек, «пропечатанный в газете», мгновенно становился объектом либо поклонения, либо осуждения. Несчастная героиня, «прославившаяся» в одночасье на всю область, не знала куда деваться. Море слез, пролитых девочкой, не добавили очков автору статьи. Пиар не удался. С надеждами на взаимность пришлось расстаться. «Да, – вздыхает сейчас Феликс, вспоминая тот давний каприз вдохновения, – ради красного словца, как говорится…»
С годами Феликс не стал осмотрительнее. Будучи увлеченным идеей, он по-прежнему не слишком задумывается над тем, как «слово наше отзовется». Да, он не осторожничает, когда дело касается его самого, но не боится заступиться за честь близких ему людей.
Его добрую подругу Татьяну Ивановну Лещенко-Сухомлину и ее хорошую знакомую французскую переводчицу литератора Андрэ Робель когда-то один из знакомцев Есенина обвинил в краже есенинского письма, хранившегося у него. Как рассказывал «потерпевший», письмо потом нашлось, но, как говорится, «осадок остался». Возмущенный до глубины души нападками на Татьяну Ивановну, Феликс публикует свою статью, в которой со всей страстью доказывает, что обвинения в адрес уважаемой в культурных кругах России и Франции его старшей подруги нелепы и оскорбительны. К тому времени уже минуло шесть лет, как не стало самой Татьяны Ивановны и, казалось бы, какой смысл вступать в битву? Но Феликс яростно защитил честь женщины, как если бы она была жива.
Бывало, что приходилось и сожалеть о недоразумениях, связанных с «красным словцом», как, к примеру, о несостоявшейся книге об Александре Коржакове, некогда всесильном начальнике службы безопасности Бориса Ельцина. Главный герой был весьма расположен к Феликсу, приглашал его к себе в дом, перезнакомил с семьей и друзьями, усаживал за стол и делился такими откровениями, которые вряд ли кому доводилось слышать. Эффектная книга была наполовину готова… Как-то в редакции «Экспресс-газеты» Феликс обмолвился о том, что пишет книгу о Коржакове.
