Книга Удачник Леонард. Эхо Прежних - Владимир Корн

– Приветствую вас, Беспощадный Кайман, Кастильда, Гаспар, Головешка и Блез, – сказал он, глядя точно на того, чье имя называл. Затем посмотрел на нашу собаку. – Тебя, Барри, приветствую тоже.

Пес, который отнесся к нему с явной настороженностью, все же хвостом махнул: мол, от этого он у меня не отвалится.

– Проводника мы вам дадим, и даже платы не потребуем, – продолжил Приносящий На Рогах Победу Славному Народу Кепуа Бешеный Буйвол, а именно так вождь ответно представился. После чего попросил называть его кратко: Богоравный.

Из разговора с Танцующим Жрецом перед самым нашим отплытием я узнал, что за глаза этого человека все называют куда проще – Курдюк. Или Бурдюк, толком я не расслышал. Вероятно, за его непомерную тучность и заплывшую жиром морду. Но обнаруживать свои знания конечно же я не стал.

– Завтра с утра и отправитесь. Пока же располагайтесь, отдыхайте. – Затем Курдюк взглянул на Рейчел. – Тут сказано, – потряс он ракушками, – что ты отличная целительница.

Девушка пожала плечами с тем видом, который ясно давал понять: люди-то говорят, но самой мне, по собственному убеждению, до таковой еще далеко. И поинтересовалась:

– А что именно вас беспокоит?

– Спина в последнее время побаливать начала, – пожаловался тот. Затем хотел продолжить свои объяснения, но нарвался на мой взгляд, проникся им и пробормотал: – Ладно, обойдусь как-нибудь…

«Точно, обойдешься, – кивнул я. – Что, возжелалось, чтобы заморская красотка спинку тебе своими нежными пальчиками помассировала? Сейчас я тебе вылечу ее так, что ты в сторону Рейчел и смотреть-то перестанешь!»

Кем-кем, но глупым человеком вождь не был, и потому взгляд мой истолковал совершенно верно.

– А чего это он назвал правильно всех, кроме Лео? – озадачился Головешка, когда вождь уже ушел. – Что еще за Беспощадный Кайман?

Рейчел, которой по-прежнему приходилось быть Кастильдой, тактично промолчала. Ну а сам я постарался ему объяснить:

– Тед, говорил же тебе, что с письмом надо поосторожнее! Вероятно, кусочек какой-нибудь ракушки отломался, или даже целая отвалилась, и потому появилось разночтение.

Танало-О перед отплытием повесил ракушечное послание Теду на шею и попросил не снимать его до того самого момента, пока не состоится акт передачи. Головешка действительно отнесся к поручению крайне пренебрежительно, и потому мои слова принял на веру.

– Понял, Лео, – кивнул он, вполне удовлетворенный моим объяснением. – А то я уже боги весть что подумал.

Поскольку ничто нас здесь не задерживало, в дальнейший путь мы отправились следующим утром. Бурдюк не подвел, выделив нам проводника. Вернее, лоцмана, поскольку, чтобы добраться до следующего острова, нам предстояло пересечь множество атоллов, банок и отмелей. А учитывая, что приливы и отливы менялись местами с какой-то недоступной моему пониманию периодичностью, задача была еще та.

Лоцман оказался высоким худым туземцем неопределенного возраста. И еще любителем поговорить. Разговаривал он с кем угодно: с нами, пролетающими мимо нас чайками, то и дело выпрыгивающими из воды летучими рыбами, самим морем, торчащими из него рифами и псом Барри. Обстоятельно так разговаривал, внимательно выслушивая, а затем отвечая, иногда соглашаясь, а иногда нет. Чаще всего он почему-то не соглашался с Барри, хотя тот в ответ на его вопросы лишь изредка шевелил хвостом.

– Пес, кто из нас прожил здесь всю свою жизнь: ты или я? – кипятился лоцман. – И если я говорю, что нужно взять правее, между тех двух камней, значит, так оно и есть! С чего бы нам править влево? Сам, что ли, не видишь, что там рябь? А где рябь, там и отмель!

– Так что, мне принять вправо? – спрашивал у него стоявший за румпелем Блез.

– Да погоди ты! – отмахивался от него лоцман. – Мне не до тебя! – Чтобы через мгновение воскликнуть: – Пес, а ведь ты полностью прав! Пусть там и отмель, но корабль точно пройдет. А между камней не стоит даже пытаться, если мы не желаем его утопить.

К тому времени, когда мы наконец преодолели все препятствия, лоцман был до краев переполнен уважением к Барри.

– Нет, какой все-таки умный пес! – восклицал он. – Ни разу ведь не ошибся! – И объявил: – Все, дальше никаких опасностей нет. Держите вон на тот горный пик, и на всем пути к острову везде будет достаточная глубина.

Предстояло решить щепетильный вопрос с оплатой его услуг, но туземец лишь отмахнулся:

– Ничего вы мне не должны, тут делов-то! Тем более на этот раз мне было с кем посоветоваться. Только вот еще что…

– Говори, – кивнул я. – Нам любая, даже самая пустяшная информация не помешает.

– Не проплыть вам мимо этого острова, ни за что не проплыть!

– Это почему еще? – насторожились мы все сразу.

– Дурная слава ходит о нем. Поговаривают, что живущие там люди чрезвычайно кровожадны. Правду ведь говорю? – обратился он к присевшему на верхушку мачты пеликану. Дождавшись ответа, слышимого только ему самому, ткнул туда пальцем. – Ну вот, можете сами спросить. Пеликаны – самые честные из тех птиц, которые мне известны. В этом смысле с ними могут сравниться только голуби, да и то не все, единицы.

– И что именно с его населением не так? – продолжал настаивать я. – На нем живут людоеды?

– Ну не то чтобы совсем людоеды, хотя от человеческого мяса иной раз и не отказываются… жестокие они чересчур. Нападают на всех без исключения, кто пытается высадиться на их остров или даже просто мимо него проплыть. Мы испокон времен держимся от этого острова подальше. Да, вот еще что: нападают они всегда из-под воды, так что вы чаще в нее поглядывайте. Ну ладно, мне пора.

Туземец, перед тем как усесться в свою лодку, до этого волочившуюся за нами на буксире, взглянув на Барри, пробормотал: «Уважаю!» – и даже слегка ему поклонился. Затем нахлобучил на голову шляпу Гаспара и отбыл. Почему-то сердито ругаясь со своей лодкой и даже хлопая ее иной раз по кожаному борту веслом.

– Странный он какой-то, – справедливо заметил Гаспар. – И стоит ли ему доверять?

– Не знаю, – честно признался я. – Но осторожность нам в любом случае не помешает.

Глава 19

Некоторое время мы плыли спокойно. Шипела разрезаемая двумя носами «Принцессы Рашель» вода, кричали птицы, скрипела мачта, что-то напевал себе под нос наш кормчий Блез да булькал котел, в котором Рейчел готовила, судя по запаху, мясную похлебку.

Затем Барри начал проявлять беспокойство. Поначалу едва заметно, пока наконец пес не вскочил на ноги и не зарычал. К тому времени мы подошли к острову достаточно близко, но не настолько, чтобы опасаться внезапно прилетевшей из густых зарослей на берегу стрелы, а тем более копья. Мало того, следуя предостережениям лоцмана, мы не забывали поглядывать и за борт, в воду. Больше для успокоения совести: мелкая рябь не позволяла заглянуть в нее хоть сколько-нибудь глубоко. Затем Барри как будто успокоился. Конечно, не до такой степени, чтобы задремать или обратить все свое внимание на котел, в который специально для него заложили здоровенный мосол. Помимо того ветер изменился почти на встречный. И если прежде он был попутным, то теперь нам приходилось галсировать. Отчего мы едва плелись.