Книга Испытание - Жоэль Шарбонно

Я не удивлена, что неотразимая улыбка Томаса с ямочкой и его ясные серые глаза способны отвлекать медсестер от обязанностей: я сама от его поцелуев млею. За следующие дни его запас таблеток пополняется еще одной. Тем временем белую финишную линию пересекают еще пятеро кандидатов. Когда появляется кто-то из них, у меня возникает надежда, что это Зандри, последняя из наших земляков. Но ее все нет. Наконец, мы слышим за ужином объявление, что завтра начнутся собеседования, и я понимаю, что Зандри уже не вернется.

Ночью она присоединяется к привычным персонажам моих кошмаров. Ее светлые волосы рассыпаны по потрескавшейся бурой земле, рот удивленно разинут, птицы выклевывают ей глаза.

Я испуганно открываю глаза и давлюсь криком. Проходит несколько минут, прежде чем я понимаю, где нахожусь. Это уже не равнины, а Испытательный центр, мне больше ничего не угрожает.

Потом я вспоминаю, что сегодня начнутся собеседования и что опасность далеко не миновала.

Я таращусь в потолок, вцепившись в свой рюкзак, пока не проклевывается заря. Я в комнате одна, и спать с рюкзаком под боком не обязательно, но старые привычки прилипчивы. Когда за окном становится светло, я спускаю ноги с кровати и бреду в ванную. Там я принимаю душ, потом роюсь в кармане брюк, которые носила накануне, и нащупываю пузырек, жидкость из которого должна выпить перед собеседованием. Как мне и обещали, он был среди моих вещей, когда меня отпустили из больницы.

Сидя на полу, я верчу пузырек и вспоминаю слова Седого: «Перед собеседованием вам дадут снадобье, которое заставит ответить на вопросы честно, ничего не утаивая».

Я тогда ответила ему, что мне нечего скрывать, но это не так. Мне самой мои ответы ничем не грозят, а вот другим… Если меня спросят про отца, Зина, нашу бывшую учительницу, мои ответы могут им навредить, а то и стать им приговором. Если содержимое пузырька позволит их спасти, то я должна использовать этот шанс. Или д-р Барнс и его сотрудники-Испытатели специально подсунули его мне, чтобы лишний раз проверить? Если его выпить, чем это грозит – болезнью или смертью? Я обязана сделать выбор: выпить жидкость или оставить пузырек полным.

Громкоговоритель уже зовет завтракать, а я еще не приняла решение. Надо торопиться. Скоро станут выяснять, почему я сижу в своей комнате, и задавать вопросы, на которые лучше не отвечать правдиво. Скорее!

Я откупориваю пузырек и выпиваю его содержимое. На первом месте для меня безопасность семьи. Если я приняла неверное решение, то скоро узнаю об этом. А пока что я хватаю рюкзак, вскакиваю и несусь навстречу тому, что готовит наступивший день. Хорошо это или плохо, но сегодня Испытание завершится.

В столовой шумно. Большинство кандидатов сгрудились вместе посередине зала, словно показывая, что им нечего бояться. В центре группы Уилл, не устающий шутить. Когда я прохожу мимо, он умолкает. Я сажусь в глубине зала и жду Томаса.

Я жую кусочек хлеба и жду, когда подействует. Не замечаю, как подходит Уилл, и поднимаю глаза, только когда напротив меня скрипит стул, на который он плюхается.

Кусая яблоко, он разглядывает меня через стол.

– Я подумал, что тебе будет интересно узнать, что я едва не издох. Твоя последняя пуля угодила мне в аппендикс. Хорошо, что это лишний отросток, иначе меня бы здесь не было. – Я не отвечаю, и он перестает улыбаться. – Ладно, знаю, это звучит глупо, но я рад, что не убил тебя, хотя собирался.

– Ты прав, это звучит глупо. – Ничего не могу с собой поделать и добавляю: – Я тебе доверяла.

– Это и есть твоя ахиллесова пята. Лидеры должны внушать доверие. Это не то же самое, что доверчивость.

– Ты доверял Джилу.

В его глазах боль. Ее сменяет недобрая улыбка.

– А это моя ахиллесова пята. Когда он вылетел, я не мог сосредоточиться на втором туре. На собеседовании мне поставят это в упрек, но, думаю, в третьем и в четвертом турах я доказал, что способен сосредоточиться на цели.

– Зандри не говорила, что ты что-то натворил в третьем раунде.

– Потому что она пошла первой, – смеется Уилл. – Когда ты вышла и рассказала, как провел вашу группу Роман, до нее стало доходить. Только после конца третьего экзамена, когда никто из других членов нашей группы не вернулся, Зандри поняла, что я сделал.

Я проникаюсь смыслом признания Уилла, глядя на него в упор. Он сделал тот же выбор, что Роман: предать свою команду и уменьшить число конкурентов. Я должна была сама это понять, но так ждала возвращения Брика, что не обращала внимания на своих друзей. Иначе Томасу не досталась бы пуля. С другой стороны, если бы не Уилл, мы с Томасом не выжили бы, когда на нас напал Роман.

– Я думала, ты хороший парень, Уилл.

– Я и есть хороший парень, – говорит он и смеется.

– Хорошие парни не убивают.

– Подумаешь – убийство! Это как охота на волков у нас в колонии. Прицелился, выстрелил – и проблема решена.

– Ты думаешь, это так просто? – От негодования я чувствую горечь во рту. – Разве блондинка, которую ты убил из арбалета, – животное? У нее была семья, друзья, люди, которые ее любили. Она пыталась выжить в этом экзамене, как и ты.

Я жду, что он будет оправдывать свои действия, объяснять их необходимость, рассказывать о своем горячем желании поступить в Университет. Вместо этого Уилл тихо произносит:

– Ее звали Нина. Она была из колонии Пьер. Одна из девушек, дошедших до финиша, училась с ней в одной школе.

– Нина… – Я вспоминаю про ее браслет в своем рюкзаке и радуюсь, что хоть что-то про нее узнала. То, что я знаю ее имя, не оживит ее, но для меня это важно.

Уилл кивает:

– А вообще-то ты права. Это непросто. Убивать-то легко, а вот жить с этим… – Он смотрит мимо меня и вздыхает. – Наверное, в этом и был весь смысл экзамена. Лидерам все время приходится убивать. Потом они учатся жить с принятыми ими решениями. Вот и я буду учиться жить с моими.

– Думаешь, мы сдавали четвертый экзамен для этого? Чтобы узнать, можем ли мы убивать и потом с этим жить?

Он пожимает плечами:

– Мы вот-вот это узнаем, правильно?

Я вспоминаю слова Стейши, такие близкие по смыслу к речам Уилла и даже д-ра Барнса, бесстрастно наблюдавшего, как тело Райм вынимают из петли. Он считал, что ее смерть – это к лучшему. Мне страшно, что Уилл может оказаться прав. Что все дело было в том, чтобы убивать и учиться с этим жить. Я тоже убивала и не должна беспокоиться, что не подойду по этим критериям. Но я больше не уверена, что стремлюсь стать лидером. Если для моей страны убийство ценится дороже сострадания, это не для меня.

Я замечаю у входа в столовую движение, поднимаю глаза и впервые за этот день улыбаюсь. Томас. Увидев Уилла, он сжимает челюсти, но к нам не торопится. Сначала он берет тарелку и накладывает на нее еду. Если Уилл не дурак, то не станет ждать Томаса и уйдет.