Книга Октавиус - Эрнест Марцелл

– Мы возвращаемся обратно через Северное море!

– ответил я. – Помнишь пингвинов? Так вот, мы пройдем домой в Англию прямо через их царство.

– Но там же холодно, – удивленно посмотрела она на меня. – Ты хочешь, чтобы мы там замерзли?!

– Не волнуйся, несравненная леди О’Нилл, – ответил я, глядя на резвящихся в воде у ее ног карпов. – Мы пойдем летом. А летом там вполне тепло.

На мое удивление, в этот раз она не стала возражать, только покачала головой и вздохнула:

– Вечно ты ищешь всякие приключения…

– Так без них жизнь – скука смертная! – засмеялся я и, быстро оседлав красноречие, обхватил ее сзади за плечи. Она засмеялась, шутливо отбиваясь, и звуки ее звонкого смеха разнеслись по озеру…

На «Октавиус» мы вернулись уже поздно ночью, смертельно уставшие и еле державшиеся на ногах. Элизабет молча ушла за перегородку, я же присел за свой стол и, засветив лампу, откинулся на спинку кресла. В приоткрытое окно каюты, поигрывая шторой, потоками врывался свежий ночной воздух. Я развязал взмокший от пота белоснежный бант, стягивавший шею, и уже, наверное, в сотый раз медленно прошелся глазами по развернутой карте, лежавшей на столе. Железные аргументы Берроу и доводы Ситтона сделали мою веру в успех предстоящего предприятия непоколебимой. Во всяком случае, теперь пути к отступлению уже не было. Неожиданно мне вспомнился Левингстон, и его ехидная ухмылка словно бы на миг появилась в полутьме каюты. Надолго же ты запомнишь наглого Пэдди. Я даже тихонько рассмеялся своей мысли, а потом осторожно, чтобы не разбудить Элизабет, отворил сейф и убрал туда принесенные с собой бумаги. Взгляд мой упал на шкатулку с бриллиантом. Я не выдержал и, оглянувшись на перегородку, открыл ее. Камень мягко играл в свете лампы, будто светясь изнутри, зачаровывая взгляд словно невиданное волшебное явление, притягивая меня и будто наполняя теплом. Теперь мне стало понятно, почему вдруг Уильямс так легко и даже с какой-то радостью отдал его во владение мне. По всей видимости, при встрече с ним старый Мо доказал серьезность своих намерений не только круглой суммой, но и еще кое-чем, что заставило этого прохиндея трепетать как осиновый лист…

Я резко захлопнул шкатулку и крепко стиснул в руке – нет, никакие угрозы, а тем более глупые суеверия не заставят меня испугаться: эта вещь должна быть моей, и я не намерен был расставаться с ней просто так…

«Судовой плотник Алан Гоббс, находясь в пьяном виде, вместе с матросами Абрахамом Стьюдентом и Томми Фиккерсом устроили дебош в портовой чайной. За непристойное поведение вышеупомянутые лица были водворены тамошними служками в небольшие деревянные клетки прямо при дворе заведения, где провели, зверям подобно, в согнутом положении несколько часов. О случившемся капитану Ситтону доложил матрос Стенли Менсон. Виновные были выкуплены, доставлены на борт и подвергнуты дисциплинарному взысканию, с последующим вычетом суммы залога из их жалований в двукратном размере…»

Метью

«25 марта 1762 года. В 22 часа по местному времени сэр Ричард О’Нилл созвал совет…»

Стоял поздний вечер, когда я позвал капитана, помощника и штурмана к себе в каюту.

– Итак, – сказал я. – Сегодня я принял окончательно решение. Мы возвращаемся в Англию через Северо-Западный морской проход.

В каюте воцарилась тишина, только потрескивали свечи в канделябрах, да с мерным стуком ходил взад и вперед тяжелый маятник в часах. Ситтон выпрямился, и мне показалось, что он облегченно вздохнул. Берроу промолчал, и с лица его не сходило напряженное выражение – кажется, он продолжал колебаться.

– Идиотизм, – со своей обычной прямотой произнес Метью. – Вы все-таки сошли с ума, сэр, извините за прямоту.

– Извольте объясниться, Метью, – ответил я спокойно. Берроу кашлянул и, подперев подбородок кулаком, неподвижным взглядом уставился на нас.

– Судно перегружено, сэр, – ответил помощник, скалясь и словно выплевывая каждое слово. – Точнее, забито под самую завязку. Как вы думаете – это никак не повлияет на его ход и маневренность, и причем, прошу обратить внимание, в ледовых условиях, а не в теплых водах? Да шхуна будет еле тащиться, если мы попадем в шугу. А если будет сильный встречный ветер, шторм или, черт подери, нас зажмет льдами – что тогда станет с судном?

– Что вы на это скажете, Берроу? – спросил я.

Берроу вновь откашлялся и в очередной раз повторил свои расчеты.

– Ерунда, – ответил Метью. – Вы, никак, решили, что сможете повелевать погодой, как Посейдон?

Берроу принялся яростно доказывать правоту своих слов, приводя все новые аргументы, указывая то в лоции, то в карты, но Метью был непреклонен в своих убеждениях.

Он яростно сцепился с Берроу, и спор их постепенно перерос сначала в ссору, а потом в открытую перепалку.

– …Да плевал я на все эти бумажки, – орал Метью. – Проклятье, да где ваш разум, черт подери! Вы идете туда с такой уверенностью, будто лет двадцать уже ходили там! Я много раз говорил – и еще раз повторю: туда нужно идти с полными трюмами провианта и снаряжения года минимум на три, а не с запасом провизии чуть больше чем в самый притык, чтобы пройти через это проклятое место!

– Этим летом, – выпаливал в свою очередь Берроу, – там будут тишина и свободный ото льда проход. Я делал свои расчеты не наобум, а сверяясь с достоверными сведениями из лоций и карт течений тех мест, заверенных, между прочим, Британским Адмиралтейством. А также из ледовых и температурных прогнозов, сделанных величайшими умами нашего времени, а не на основе всяких глупых суеверий и россказней! И именно это время благоприятнее всего для форсирования прохода, иначе в следующем году лед в нем наглухо встанет на три года! Я точно знаю, когда там должна быть чистая вода – и сейчас именно это самое время. Если мы упустим его, то второй такой возможности придется ждать не меньше трех лет! А вы упрямо игнорируете научные факты…

– Войти туда мы сможем всегда, – рычал Метью.

– А вот когда мы сможем выйти оттуда?! Десять тысяч морских миль – и это расстояние посчитано практически по пальцам! Там настоящий лабиринт из проливов и островов, большая часть которого не исследована, и по сей день мы имеем о них лишь смутное представление. А если там придется зазимовать или, еще хуже, покинуть корабль – что мы тогда будем делать? Жрать этот чертов чай или фарфор, кутаясь на сорокаградусном морозе в замечательный китайский шелк?! Как вам будут такие факты?!

– Провизии можно будет взять и побольше, – вставил я.

– И что, на палубе складировать или за собой барку тянуть?! – съязвил Метью. – Да на судне и так плюнуть негде, может, если только половину груза выкинуть долой…

В это время вмешался до сих пор молчавший Ситтон:

– В свое время, Метью, вы допустили серьезную навигационную ошибку, вследствие которой ваш «Гроу» был затерт в проливе Дейвиса и через непродолжительное время раздавлен льдами. Вы слишком задержались там, поэтому залив замерз вопреки вашим расчетам. В нашем случае мы пересчитывали все не менее пяти раз и приходили к одному и тому же результату. И я утверждаю со своей стороны: на основании всех полученных данных мы сможем за кратчайшее время, а именно за три месяца, пройти через Берингов пролив в Северный Ледовитый океан и, придерживаясь берегов Северной Америки, дабы избежать столкновения с полярными льдами, выйти на семидесятую параллель северной широты – и, придерживаясь данной параллели, форсировать проход меду островами Канадского Арктического архипелага. После чего мы выйдем через море Баффина к берегам Гренландии по той же самой семидесятой параллели, прежде чем там встанет глухой затор. Именно в этом году во всем проходе вскрылся паковый лед – и, заметьте, не только я один утверждаю это.