Книга Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4 - Игорь Мытько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поспешим успокоить строгого родителя. По крайней мере с февраля по апрель Мерги и Сен добросовестно посещали все занятия и усердно учились.
Подождите удивляться. Учились Пейджер и Аесли по индивидуальной, ими самими выдуманной программе. Согласитесь, глупо зубрить заклинание, превращающее курицу в утку, если лучшее, во что ты когда-нибудь сможешь превратить курицу – это жаркое из курицы.
Задняя парта, оккупированная бывшими волшебниками в начале февраля, превратилась в не тронутый магией заповедник науки, к которому с одинаковой опаской относились и ученики, и преподаватели. К маю познаниям Мергионы в мировой истории и оружейном деле, а Сена – в психологии массового сознания позавидовал бы выпускник иного мудловского университета.
Но с магическими знаниями было худо. С умениями – ужасно. С перспективами остаться в Первертсе – вообще никак. Проворочавшись всю ночь в своих постелях, Сен и Мергиона уснули только под утро. И когда уже днем они пересеклись возле столовой, их взгляды, наполненные глубоким знанием того, что неизвестно другим, встретились…
Ну, честно говоря, другим уже все было известно. И нельзя сказать, что однокурсники проявили равнодушие. Каждый встречный сочувственно похлопывал Сена по плечу (Мергионе сочувственно кивали издали) и, не замедляя шага, уносился прочь.
Потому что в Школе волшебства начался дурдом. Дурдом назывался сюрсов.
Сразу после траурного завершения празднования дня рождения Аесли профессор Мордевольт атаковал ректора. Напирая на необходимость интенсифицировать (он так и сказал – «необходимость интенсифицировать») учебный процесс в преддверии ЕМЭ, Мордевольт без труда утвердил у измученного Югоруса свою систему сюрреалистического соревнования.
Единственный вопрос, который задал усталый Лужж: «А почему не сюрсор?».
– Ну вы скажете тоже! – возмутился Мордевольт. – Сюрсор! Разве хорошую вещь сюрсором назовут?
– Я это и имел в виду, – сказал Лужж, но требуемое заклинание Все-под-контролем в мордевольтову систему все же внедрил.
Перед завтраком важный, как рождественский гусь, Мордевольт разъяснил особенности сюрсова ученикам, и те с энтузиазмом принялись сюрсоревноваться. Еще бы, впервые за 140 лет три факультета получили шанс стать чемпионом. А один – не стать.
Возле столовой появилось огромное табло «Экран сюрреалистического соревнования», сияющее всеми девятью цветами радуги[147]. Золотые переливы отличников горели яркими путеводными звездами. Неровная рябь средних отметок нервной судорогой прокатывалась по основной серой массе студентов. Черные кляксы хулиганов и бездельников тянули показатели вниз, издавая неприятные чмокающие звуки. Оливье Форест в графе «Орлодерр» метался из стороны в сторону, пытаясь замызгать поля, отведенные факультетам-соперникам.
Издалека каждый из четырех столбцов, обозначающий Орлодерр, Гдетотаммер, Слезайблинн и лидирующий благодаря малому количеству штрафов Чертекак, казался моделью атмосферы в разрезе: чем ниже, тем гуще сумерки неуспеваемости.
…и когда их взгляды, наполненные тем, о чем знали все, встретились, Сен понял, что Мерги испытывает те же чувства, что и он. Лицо девочки вызывало мысли о несварении желудка.
– Тоска! – сказала Мергиона. – Куда ни сунься – сплошное сюрсоревнование. В коридорах, в спальнях, в столовой… Даже в туалете!
– Да ты что?
– А что я? Я ничего! А вот дура Дороти из Слезайблинна заявила, что «использование косметики студентками младших курсов должно вызывать санкции со стороны администрации школы».
Передразнивая Дороти, Мергиона состроила такую кислую мину, что Сен почувствовал изжогу. В столбце Орлодерра появилась свежая бурая надпись «Минус два балла Мергионе Пейджер за вызывающий внешний вид».
Аесли поморщился.
– Разве Мордевольт не понимает, что конкуренция между студентами малоэффективна? Гораздо лучше, если бы они не соревновались, а сотрудничали. В трудах Нобелевского лауреата…
– Идиотизм! – отрезала Мерги.
– Абсолютный идиотизм! – поддержала ее проходившая мимо МакКанарейкл.
«Это они про сюрсоревнование», – решил Сен и продолжил:
– Согласен, надо этот идиотизм прекратить.
– Для начала, – сосредоточенно сказала Пейджер, – раздолбаем экран.
– Временные меры, – остановил ее Аесли. – Будем действовать более тонко.
Теперь он знал, как проведет остаток дня. Сен посмотрел на Мерги, и их взгляды снова встретились. Взгляды, которые могли сказать больше, чем слова, если бы у взглядов были губы…[148]
Распрощавшись с Мергионой (при этом их взгляды снова… все, все, больше не будем), Аесли заперся в спальне с «Методическими указаниями по организации сюрсов». Этот многодневный труд профессора Мордевольта он нашел в мусорном ведре возле двери профессора МакКанарейкл.
Сен погрузился в размышления, которые плавно перешли в расчеты, потом в аргументы, потом в логические обоснования…
Мергиона поступила проще: она заглушала неприятные мысли об отчислении, отрабатывая смертельные удары на лабораторном зомби.
Ректор Школы волшебства сегодня был не в себе.
Оставив тело в кабинете, он три часа бродил по Астралу, пытаясь собраться с мыслями в одной точке. Мысли Югоруса – здесь они выглядели разноцветными надувными шариками разной формы – вели себя бестолково: то разлетались в разные стороны, то сбивались в кучу, так что Лужж не мог в них разобраться. Время от времени мысли сталкивались, отчего мысль послабее гулко лопалась.
Основная мысль – вернее, идея – в форме большой и доброй Трубы Мордевольта преследовала ректора по всему Астралу, но Лужж только отмахивался, по опыту убедившись в ее полной безнадежности. Других способов оставить в Первертсе Сена, Мерги и Дуба он так и не нашел. Вернувшись в себя, Лужж некоторое время посидел в задумчивости, а затем обнаружил, что его физическое тело уже в третий раз повторяет:
– Это очень интересно, я рассмотрю ваше предложение в ближайшее время.
– Да что ж это такое?! – сердито возражал собеседник. – Какое еще ближайшее? Всего делов-то: бумажку подмахнуть!
– Это очень интересно, – в четвертый раз завело свою шарманку тело, но тут Югорус собрался с духом и выключил автоответчик[149].
