Книга В объятиях дождя - Чарльз Мартин

Джейс снова ударил, но не очень удачно: мяч, едва не задев меня по голове, улетел в стойло Глю. В эту минуту сзади к Джейсу в своих чмокающих резиновых сапогах подошел Мэтт. Ему явно о чем-то хотелось попросить, но он посмотрел на меня, указав на Джейса. Я утвердительно кивнул, и Мэтт ласково взял его за руку, выровнял все суставы, поднял на два дюйма вверх его локоть и наклонил голову Джейса к левому плечу, а потом, так же молча, направился к большому дому и снова нацелил на него шланг, а я поставил еще один мяч на щиток. Джейс точным ударом послал его прямо в середину амбарной стены, всего-то в шестидесятый раз. Наконец я спросил:

– Как насчет того, чтобы сделать перерыв до завтра?

Джейс опустил биту, впрочем, от усталости он уже едва мог держать ее, а потом крепко-прекрепко обнял мою ногу на прощанье и подбежал к порогу большого дома.

– Мамочка, ты видела? – и он показал пальцем на амбар. – Ты видела?

Кэти сидела в качалке, закутанная в шаль мисс Эллы, и слегка покачивалась. Поскольку я все время стоял спиной к усадьбе, то не знал, когда она появилась во дворе и сколько времени уже наблюдала за нами с Джейсом.

– Да, видела, – ответила она, – видела! – Джейс прыгнул на велосипед и торжествующе объехал портик.

– А ты здесь давно? – спросил я Кэти.

– Да, довольно давно. – Она встала и подошла ко мне очень близко, чуть ли не коснувшись меня грудью: – Спасибо тебе, Такер Рейн!

Если сегодня утром окружающая нас красота вдруг воплотилась бы в женщину, то у нее было бы лицо Кэти.

– За что? – спросил я, собираясь идти дальше.

Но она преградила мне путь:

– За то, что учишь моего сына отбивать удары!

– О, разумеется, – поспешно кивнул я.

– И еще… за вчерашний день!

– Но я не сделал ничего такого… – возразил я, отводя глаза в сторону.

– Вот за это я тебя и благодарю.

– О!

Мы немного постояли в молчании: Кэти почти прижимала меня к ограде, а я смотрел на Глю, который маячил на горизонте, в дальнем конце пастбища, в полном одиночестве, если, конечно, не считать порхающих вокруг пташек.

– Ты ведь тоже любил бейсбол в детстве?

– Любил!

Она отодвинулась, расправила на мне рубашку, и мы еще немного постояли рядом, плечом к плечу, прислонившись к ограде.

– А почему?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо было нырнуть в глубины воспоминаний, а я не был уверен, что мне этого сейчас хочется. Однажды я уже там едва не утонул. Я поддел ногой глину, покрытую галькой и навозом.

– Большинство людей считают бейсбол всего лишь видом спорта, когда большие мальчики в обтягивающих джинсах жуют жвачку, прихорашиваются и кричат: «Вперед! Бей!» Они кружат по полю и как-то странно размахивают руками. Это, конечно, имеет отношение к бейсболу, но не к его душе. Душа бейсбола живет в городских дворах и на площадках для любительской игры и освещает лица маленьких мальчиков, как у Джейса.

– Ты говоришь как будто о себе!

Я повернулся и посмотрел ей прямо в глаза:

– Кэти, я потерпел поражение, и поэтому бейсбол не стал для меня тем, чем мог бы стать.

– Для нас обоих, – подтвердил Мэтт, подтягивая к нам шланг по мокрому мрамору и нацеливая струю на окно второго этажа.

Я поднялся по ступенькам черного хода, переступив через шланг, и оглядел усадебный дом. Перемена была поразительная, просто потрясающая: так отличаются между собой первый крик новорожденного младенца, прозвучавший в родильном отделении, и беспробудное молчание мертвеца в морге.

Глава 30

Воскресное утро. Небо затянуто серыми облаками, мешающими солнцу пробиться к земле. Я сижу на стуле, откинувшись на спинку, задумчиво потягивая кофе и рассеянно созерцая лужайку перед домом. Если бы Рекс мог увидеть сейчас, он бы выдернул из-под меня стул, отвесил бы пощечину, причем такую тяжеловесную, что сбил бы с ног. Но именно поэтому я и развалился на стуле так вольготно. Если бы вот так же можно было откинуться на стены дома и сломать таким образом задние ножки у всех стульев, я бы проделал эту штуку со всей дюжиной, которую он когда-то приобрел.

Из-за угла, легко шагая, показался Моз. От него пахло бензином и свежескошенной травой. Сняв шляпу, он вытер лоб платком и сел напротив на кирпичное ограждение портика. Взглянув на подъездную дорогу, он тихо произнес:

– Вот пришел с дальнего конца пастбища.

Что-то в его тоне дало мне понять, что он сейчас не расположен шутить, и я наклонился вперед, и теперь все четыре ножки стула стояли прочно на земле.

– И там очень пахло табачным дымом.

Я наклонился поближе.

– Так что я потихоньку оттуда ушел, не выключив мотор трактора, и пробрался через лес, следуя за этим табачным ароматом.

Я встал и подошел к Мозу, а он, глядя на меня, продолжал:

– В седане сидел мужчина и курил. Рядом на приборной доске лежали бинокль, блокнот и мобильный телефон, а на заднем сиденье стояли три пустых кофейных чашки.

Моз встал, поставил ногу на кирпичную ограду и оперся о колено локтем:

– Я постучал по стеклу, и он, увидев меня, сразу уехал.

– Ты заметил номер машины?

– Ага… Ты не думаешь, что надо кого-нибудь нанять? Последить?

– Наверное, не стоит.

Моз встал, выпрямился и направился к трактору.

– Но, может, вам троим нужно отсюда уехать? – прошептал он, натягивая шляпу.

Я снова прислонился к стене и как раз в эту минуту услышал звук приближающегося автомобиля, отчего волосы у меня на затылке встали дыбом и я вспомнил о своем дружке «Гринере», однако почти сразу же убедился, что в нем нет необходимости. Это был рекламный грузовик, на котором развозили товары на продажу – белый, но раскрашенный полосами всех цветов радуги и с тремя оранжевыми фонариками, укрепленными над местом водителя. С некоторым усилием, покачиваясь на довольно изношенных шинах, он подъехал к дому – тормоза у него тоже были не первой молодости. Из выхлопной трубы валил белый дым, а переднее стекло, как раз перед местом шофера, покрылось еле заметными трещинами. Ну, а в остальном, если, конечно, не обращать внимания на подобные мелочи, можно было считать, что это средство передвижения в полном порядке. Грузовик одолел подъем, а я перестал балансировать на трех ножках стула и встал: одно дело увидеть такую машину на дороге к Уэверли, и совсем другое – узреть ее около своего дома в 7.30 утра, в воскресенье.

Водитель дважды объехал дом, изо всей силы гудя и включив на полную мощность громкоговоритель, а потом, лязгая, остановился у нижних ступенек. Припарковавшись, он включил радиостанцию «Развлекатель» и нацелил микрофон в мою сторону, так что мощные звуковые волны вполне могли сбить с ног. Одет он был (да и выглядел), как клоун: рыжие волосы, выбеленное лицо, ярко-красная улыбка, такого же цвета накладной нос, а ноги облачены в полосатые панталоны. Одним словом, приезжий представлял несравненную мишень для «Гринера». Мотор он не заглушил, наполнив ближайшее пространство выхлопными газами и оглушительными звуками музыки, которая чем-то напоминала колыбельные песенки. Пальцы шофера крепко сжимали руль, а на входную дверь он поглядывал с явным интересом.