Книга Недобрый час. Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И не знал простой народ, что этим утром в доме мэра разгорелся скандал. Бушевал сэр Фельдролл.
До сих пор он старался вести себя вежливо и почтительно, что само по себе — непростая задача, если ты правишь могущественным и процветающим городом, а приехал в гости к мелкому чиновнику из провинциальной дыры. Но Побор ловко устроился, чем изрядно действовал сэру Фельдроллу на нервы.
— Милорд мэр, послушайте! От людей, которых я отправил в ночной город, не пришло никаких вестей. Вообще! И от девчонки Клента. Тишина! Мои люди пропали, девчонка, скорее всего, мертва. У них ничего не вышло. И вы собираетесь заплатить выкуп?
— А вы бы поступили иначе? — вспыхнул мэр. — Неужели камень может быть дороже собственной дочери?
Казалось, что мэр пьян в стельку, но и в этот раз он не выпил ни капли. Помутнение разума вызвали похищение дочери, бессонная ночь и моральное давление скандального гостя.
— Похитители сбегут, прихватив и камень, и мисс Марлеборн. Милорд мэр, пропустите мою армию через город прямо сегодня, и мы поймаем их на той стороне! Эплтон — радикал, куда он еще может сбежать, кроме Манделиона?
— Если я пропущу армию без пошлины, это будет означать, что Побор объявляет Манделиону войну! Ведь ваша армия осадит Манделион, не отрицайте! Мы поддерживаем строгий нейтралитет…
— Милорд мэр, при всем величайшем уважении, нейтралитет — это роскошь, которую вы больше не можете себе позволить! Манделион повсюду вдохновляет радикалов вроде Эплтона! Его нужно стереть в пыль! Нельзя победить радикалов, пока им принадлежит целый город, где они могут спрятаться от правосудия!
Мэр посмотрел в окно на Часовую башню, опутанную строительными лесами. Сэр Фельдролл прекрасно представлял, что творится у него на уме. Мэр думал об Удаче, чертовой Удаче Побора. Все жители города так делают: словно доверчивые детишки, смотрят на Часовую башню, где живет их Удача. Ведь она защищает их от всего плохого.
Сэр Фельдролл не верил в способность Удачи сохранить мост, защитить Побор от войны или вырвать Лучезару Марлеборн из лап похитителей. Его одолевало желание сжечь Часовую башню, чтобы наконец-то добиться от местных жителей вменяемого диалога.
— Сэр Фельдролл, сегодня ваша армия через город не пройдет. Но если, получив выкуп, похитители не вернут мне дочь, завтра я бесплатно пропущу ваших людей.
Сэр Фельдролл хотел было обрушить на мэра шквал доводов, но сдержался. Завтра — значит завтра. Тоже сойдет.
— Хорошо. Я прикажу войскам выдвигаться к Побору, чтобы они были готовы в любой момент пройти на ту сторону.
Солнце лениво поползло вниз, не обращая внимания на тех, кто молил его остаться в небе подольше. Над горизонтом взошла луна. По улицам Побора поплыл грохот и звон.
Фигурка добряка на Часовой башне уползла вглубь. Вместо нее, лязгая жестяными копытами, на свет появился лошадиный скелет. Наступила ночь святого Пустобреха, и ничто не могло остановить ее убийственный галоп.
При виде Скелошади люди должны были взвыть. Именно такое желание посетило Мошку, когда она увидела, что сотворил за день Сумбур. Но не потому, что образ Взнузданной Смерти так уж ему удался.
— Вы уверены, что она не рассыплется?
Госпожа Прыгуша осторожно ткнула Скелошадь пальцем. Подтверждая худшие опасения, у той отвалилась челюсть. С головы оленя спилили рога и смесью из угля и клейстера выкрасили ее под череп. Но Скелошадь должна щелкать зубами. Сумбур смастерил деревянную челюсть на шарнире, которая щелкала, если дернуть за веревочку. Увы, несмотря на его инженерные таланты, результат скорее напоминал не череп лошади, а голову оленя, застрявшую в ксилофоне. Задним числом стало ясно, что делать глаза из бутылочных горлышек — тоже не лучшая идея.
— В лунном свете будет смотреться нормально, — заявила Мошка с напускной уверенностью.
Сумбур зыркнул на жену и принялся прибивать челюсть на место.
Для туловища госпожа Прыгуша взяла кучу одеял, испачкала углем, сшила вместе, украсила куриными и бараньими костями. Этот ворох тряпья накинули на раму из досок. Внутри едва хватало места для троих. Сзади, в отдельной секции, повесили здоровенный мешок, куда сунули инструменты для мелкого ремонта. Туда же пойдет награбленное.
— А если мы встретим настоящую?.. — У госпожи Прыгуши не хватило смелости закончить предложение.
— Не встретим. — Мошка искренне надеялась, что права. — Мы быстро уберемся с улицы. К тому же Скелошадь стучит костями. Услышим стук — сбежим.
Повитуха слегка очухалась, но выглядела паршиво. Чтобы ободрить ее, Мошка подпустила в голос жизнерадостности.
Когда прозвучал первый горн, Мошка поискала взглядом Сарацина, чтобы попрощаться. В идеале — ненадолго. В худшем случае — навсегда. Но гусь забился в какую-то щель и нашел себе ухоронку для сна. Отыскать его в захламленном жилище Мошка уже не успевала.
— Тсс! — Сумбур жестом попросил их соблюдать тишину.
Снаружи раздался серебряный перезвон, потом удар и треск. Фальшивую стену сдвинули, спрятав дневной дом и открыв ночной. Наша троица затаила дыхание, изогнувшись виноватыми знаками вопроса, как и положено людям, задумавшим выйти на улицу в запретный час, обрядившись в призрачную лошадь.
Перезвон утих. Мошка отперла засовы и выглянула в приоткрытую щелочку.
— Пора! — одними губами сказала она.
Ее сообщники нырнули под сшитые одеяла, и Мошка распахнула дверь. Скелошадь вздрогнула, приподнялась, исторгла из нутра яростный шепот, извиваясь, поползла вперед и врезалась головой в дверной косяк.
— Свинью ж тебе в камин! Полевее! Я сказала, полевее! Так, сюда!
Зеленая девчонка за морду вывела зловещую Скелошадь на улицу, заперла дверь и нырнула коняшке в пузо.
Если снаружи Скелошадь просто казалась хромой и слепой, то внутри царил настоящий бардак. Муж повитухи догадался прорезать дырки для глаз, но они оказались в самых странных местах и пропускали слишком мало света. Чтобы сдвинуть лошадь с места, надо было приподнять каркас. Госпожа Прыгуша держала переднюю часть, а Сумбур — заднюю. Мошка, стоя посередке, обеспечивала звуковое сопровождение. Она крутила деревянную ручку, издающую треск, издали слегка напоминающий стук копыт по мостовой. Передняя часть лошади оказалась с норовом: госпожа Прыгуша то внезапно останавливалась, то резко поворачивала. Короче говоря, в брюхе Скелошади варился густой суп из кромешной темени, чужих ног, тычков локтем, вскриков, шепота и вони от заплесневелых одеял.
Щелк-щелк-щелк. Треск далеко разливался по морозному безмолвию. Жители Ночного Побора, заслышав этот звук, поскорее привязывали овощи с деньгами и прятались в домах. Лишь запертые двери да слепые окна смотрели, как мимо ковыляет Скелошадь. Оленья голова качалась на привязи, полная луна отражалась в стеклянных глазах.
