Книга Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны - Николай Черкашин

Адмирал Коробов встретил их тепло, подвел Курышева к карте Атлантики.

— Объясни, лейтенант, почему они берут нас на таких дистанциях, а мы их нет?

Курышев четко изложил техническую суть проблемы.

— И что нам делать?

— А делать надо то-то и то-то… — уверенно излагал старший лейтенант то, что было давно уже продумано и отчасти просчитано.

Тогда первый заместитель командующего флотом, адмирал Коробов позвонил командиру 4-й эскадры, контр-адмиралу Василию Парамонову и дал сначала устный, а потом и письменный секретный приказ: старшего лейтенанта Курышева освободить от всех вахт и служб, дабы тот «чертил свои иероглифы», то есть занимался наукой.

Курышева поселили в помещении отдела разведки эскадры (верхний этаж казармы «Помни войну!»). Выделили ему стол и стул Назначили куратора — разведчика, капитана 3-го ранга Виктора Михайловича Хламкова.

Тем временем адмирал Коробов доложил о работах Курышева в Москву — первому заместителю главнокомандующего ВМФ СССР, адмиралу флота Николаю Ивановичу Смирнову. Тот распорядился отдать расчеты лейтенанта на экспертизу в профильный НИИ. Что и было исполнено без промедления.

И тут ведомственная «наука» обиделась. Восемнадцать титулованых мужей науки подписали разгромный отзыв, где отмечалось, что «метод Курышева не только не повысит дальности обнаружения, но и уменьшит ее на 30 %». Резюме — надо бы наказать нахального лейтенанта.

И предстал Курышев на ковре перед начальником политотдела эскадры Ткачевым.

— Вот приказали тебя наказать, — грустно вздохнул Василий Павлович. — Что делать будем? Ладно, не вешай носа, что-нибудь придумаем…

Неизвестно, успело или нет исполнительное начальство занести в служебную карточку старшего лейтенанта Курышева строгий выговор. Известно другое: адмирал Коробов, моряк от Бога и Герой Советского Союза, взял Курышева под свою личную защиту и снова позвонил в Москву, адмиралу флота Смирнову. Тому тоже стало жаль «нахального» лейтенанта, и Николай Иванович принял соломоново решение: пусть Курышев соберет свой аппарат и докажет на практике эффективность своих расчетов. А там видно будет — наказывать его или награждать.

Разговор с высоким начальством состоялся по «вертушке» в присутствии старшего лейтенанта Курышева.

— Ты все понял? — спросил его Коробов. — Что тебе нужно!

Курышев назвал необходимые ему приборы и материалы.

Адмирал выдал ему 400 рублей на командировочные расходы и отправил по Советскому Союзу с рекомендательными письмами от военного совета Краснознаменного Северного флота.

— С Богом, лейтенант! Победишь, докажешь, сделаешь — флот тебе памятник поставит. При жизни. Только сделай — не ради диссертации, ради дела. И держи все это в секрете…

И Курышев отправился в долгий путь в сопровождении трех специалистов-акустиков: Б.М. Хламкова, A.M. Сумачёва и Ю.Б. Буковского…

НА ЛУБЯНКЕ БАР «КУКУШКА»…

Мы сидим с героем этих строк в прокуренном баре «Кукушка» на Лубянке, беседуем, косо поглядывая на двух типов за соседним столиком, которые внимательно прислушиваются к нашему разговору. Может быть, они из Большого дома? Ну, да пусть слушают, хотя речь идет о некогда суперсекретных вещах.

— Я проехал весь Союз, от Риги до Новосибирска, — рассказывал Курышев. — Встречался с академиками Колмогоровым и Глушковым, со специалистами в области цифровых технологий. Практика флотской гидроакустики теперь дополнилась математической теорией вероятности.

Академик Виктор Михайлович Глушков направил меня во Львов, где уже собрали первый отечественный малогабаритный цифровой анализатор спектра шумов — БПР-214.

Адмирал Коробов дал мне семь рекомендательных писем на предъявителя с просьбой оказывать мне максимальное содействие. Письма с такой солидной подписью безотказно действовали.

В подмосковном Зеленограде с закрытой выставки мы получили благодаря усилиям адмирала флота Смирнова один из первых наших малогабаритных компьютеров.

Вскоре из двух первых цифровых анализаторов, созданных в СССР, оба уже были в Полярном, в неприметном домике возле нижнего КПП.

Начальник управления боевой подготовки ВМФ СССР, адмирал Григорий Алексеевич Бондаренко всеми правдами и неправдами добывал и переправлял новейшее оборудование в Полярный. Надеялся, что именно там работа по острейшей флотской теме получит наибольшую скрытность от американской разведки, которая, разумеется, не оставляла без внимания закрытые военные НИИ. Какому Джеймсу Бонду придет в голову выслеживать никому не известного старлея в его задрипанном сарае, гордо именованном «лабораторией шумности»?

Быть может, по тем же соображениям адмирал Г. Бондаренко инкогнито (минуя командира эскадры, контр-адмирала В. Ларионова) наведывался в курышевскую «лабораторию шумности» без лишнего шума.

— Необходимо было наладить сопряжение цифрового анализатора с портативной ЭВМ, то есть персональным компьютером, — рассказывал Курышев, настороженно поглядывая на наших задумчивых соседей. — У меня это получилось.

И тут первая стычка с РТУ — радиотехническим управлением ВМФ СССР. Дело в том, что академик Глушков получил ту же задачу, что и я. Но у него что-то там не заладилось. Потребовались немалые деньги на проведение работ в АН СССР. Суть скандала: Академия наук делает за 200 тысяч рублей то, что лейтенант Курышев делает для флота бесплатно.

Зам главкома Смирнов вызвал адмирала Коробова и старшего лейтенанта Курышева в Москву (должно быть, ни один лейтенант еще не переступал порога столь высокого кабинета), пригласил начальника РТУ ВМФ, контр-адмирала имярек. Тот стал было защищать честь мундира, ссылаться на письмо академиков и постановление ЦК КПСС, но Смирнов его резко оборвал:

— Можешь засунуть все это себе в ж…! Ты, п…, понял, что надо делать?

— Так точно!

— А теперь катись, п…, отсюда!

Отныне адмирал флота Смирнов взял всю ответственность за научно-практическую деятельность Курышева лично на себя.

Главнокомандующий Военно-морским флотом СССР, адмирал флота Советского Союза С.Г. Горшков тоже благословил «умного лейтенанта»: «Коли Курышев уверен, пусть работает…» И подписал секретную директиву.

Воистину действовать приходилось по принципу — нам не ждать милостей от науки; подводник, помоги себе сам!

«СУПОСТАТ ЗАСУЕТИЛСЯ!..» ИЛИ ТРИУМФ «УМНОГО ЛЕЙТЕНАНТА»

Итак, была создана первая приставка «Рица». Ее поставили на полярнинскую подводную лодку Б-443, которой командовал капитан 2-го ранга Чуканцов. Чуть позже, в декабре 1985 года командир Б-517, капитан 2-го ранга Юрий Могильников вышел на официальные испытания «Рицы». Вместе с ним вышла и комиссия из Москвы — те же самые офицеры из спец НИИ, которые подписали когда-то разгромный отзыв на работу Курышева

— Койки заправили по-белому. Питание по первому разряду, — рассказывает Курышев. — Вышли мы в Баренцево море. Работали с атомоходом и дизельной подлодкой. По атомоходу — дистанция обнаружения составила 315 кабельтовых, по дизельной лодке — 147, что в пять раз перекрывала стандартные нормативы.