Книга По ту сторону пруда. Книга 2. Страстная неделя - Сергей Костин

— По-твоему, мы с папой действительно сможем вернуться домой, и все это будет позади?

— Раньше это была надежда, теперь — реальная перспектива. Главное, чтобы Володя узнал об этом поскорее. Ты сообщишь ему?

— Он же только сам может позвонить. А с тобой как ему связаться?

— Никак. Я только сам могу к нему подойти.

— И тебе кажется, ты ищешь его в правильном месте?

Тоня думает, что это связано с той операцией 99-го года. Я ее не разубеждал.

— Время идет, и теперь мне с прежней определенностью так уже не кажется. Я больше надеюсь на его звонок тебе.

— Он не обещал, что будет звонить по три раза на день.

— А если твой отец все же позвонит доброму дядюшке Лесли? Ты будешь об этом знать?

— То есть скажет ли добрый дядюшка об этом своему сыну? Не уверена. — Я слышал, как она прикуривала сигарету. С виду такая уверенная в себе, а курит одну за другой. Начала девочкой, а теперь уже гормональная зависимость? — Самое страшное, — продолжала Тоня, — папа не верит до конца, что ты пытаешься все уладить. Он боится, что это просто дымовая завеса, а на самом деле ты приехал, чтобы его схватить. Не обязательно убить, но похитить. Это ты меня только убедил, сама не пойму, как.

— Это хорошо, — сказал я. — Спасибо.

Официант принес мне мою рыбу со шпинатом, я его поблагодарил.

— За что спасибо? — переспросила Тоня.

— За то, что ты веришь человеку, которому не верит твой отец.

Я не хотел уточнять, что обедаю. Но она уже сообразила — шум ресторана должен был быть слышен:

— И за третью порцию виски, которую тебе только что принесли.

Я рассмеялся.

— Ты кто по профессии, Антония?

— Продавец воздуха — специалист по формированию общественного мнения. А что?

— Тебе нужно было идти по стопам отца.

— Ну, по части заморачивания мозгов между этими профессиями разница небольшая.

Нет, хорошему мальчику Питеру ее не удержать! Даже если в конце концов Тоня скажет да.

— Тоня, если отец все же позвонит, попроси, чтобы у меня с ним была двусторонняя связь. Чтобы он сразу мог узнать, что опасность позади, и мы придумали, как его можно будет вывести обратно в Москву.

— А зачем его вывозить?

— Не вывеЗти, а вывеСти. Это такой профессиональный термин. Значит, вывеЗти из страны так, чтобы этого никто не заметил, — уточнил я. — Вполне возможно, что не все здесь захотят отпустить его с миром.

— То есть человеку, который сейчас дышит мне в затылок, и его отцу пока лучше ничего не говорить?

— Без «пока». Просто ничего не говорить. Процедура может оказаться сложной и занять время.

— Я поняла.

— Я и не сомневался. Ну, до вечера или до свежих новостей.

— Буду ждать с нетерпением.

Этот короткий разговор — а я не хотел вести его в телеграфном стиле, мне важны были ее интонации, паузы, недомолвки — занял добрые двадцать минут. Еда моя успела остыть, и я расправился с ней в три приема — действительно проголодался. Ну, что? Виски — не виски, но, может, заполировать обед местным элем? Я заказал двойной эспрессо. Никогда не поздно вступить на праведный путь.

Так что же мне делать? Сегодня уже пятница, а завтра вечером я с Джессикой и Бобби должен быть на мессе в соборе Св. Патрика. В этом направлении перелета через пруд время на моей стороне: чтобы быть дома, скажем, до десяти вечера, мне нужно вылететь из Лондона в четыре. В запасе у меня двадцать четыре часа. А за последние сутки вон сколько всего произошло!

Короче, что дальше? Вариант первый: Мохова в Гластонбери нет. Как скоро я смогу в этом убедиться? Он может затаиться на съемной квартире, закупив кучу продуктов и сидеть там безвылазно. Но тогда зачем он сюда приехал? Он с таким же успехом мог зарыться в нору и в Лондоне. Нет, если моя гипотеза верна, Мохов будет использовать оставшееся ему время на полную катушку.

Вариант второй: Мохов сюда и не собирался. Что тогда я здесь делаю? Интуиция? Она потом мне скажет: «Ну, извини, парень. Я же не всегда тебя подвожу». Однако идеи получше у меня нет. Рассчитывать на то, что Мохов сам надумает укрыться с моей помощью, пока не приходится. То есть раз у меня еще есть время, продуктивнее всего провести его здесь.

Вариант третий: Мохов снова объявится дочери. Он в душе не предатель и, если его не загонять в угол, на сделку с Осборном он идти не хочет. По крайней мере, пока у него остается надежда на возвращение в Москву. Зависит ли здесь что-то от меня? Нет, я просто ограничитель и передаточное звено.

В идеале было бы так. Мохов сегодня позвонит Тоне, та скажет ему, что все идет к лучшему, и он опять затаится. Но уже для того, чтобы получить подтверждение, что настоящий предатель разоблачен и арестован. Тогда я передам ему через Тоню, с кем он должен связаться, чтобы через какое-то время оказаться дома. В том, что его придется вывозить из Англии нелегально, сомнений не было: МИ-5 просто так его не отпустит. А вывод, по-научному эксфильтрация, займет время. Так что необходимости в моем присутствии здесь уже не будет.

В любом случае, завтра, как и я обещал, я могу быть дома. Если только все карты не спутает тот, я надеюсь, последний парень, нанятый Седых.

15

Я снова залез в Википедию. Где еще хотел бы побывать Мохов, если он и вправду находится в Гластонбери? Целых три деревца священного терна, по преданию, посаженного Иосифом Аримафейским? Вряд ли — у Мохова другой круг интересов. Два тысячелетних дуба — Гог и Магог, помнящих еще процессии друидов к вершине кургана? Это уже теплее. И сады холма Чаши, в железистых источниках которого залечивал раны король Артур? А вот это наверняка!

Бессонная ночь — пара часов в поезде, прислонившись головой к окну, не в счет — давала о себе знать. Нагретый за день воздух тоже навевал мысль о подушке. Я мысленно запросил поддержку у великих. Первым откликнулся Дюма: «Иногда исполнять свой долг мучительно — но намного мучительнее его не исполнить». Тогда вперед!

Все равно я был в каком-то лунатическом состоянии. Да, я делал все, что нужно. Я поднимался по Хай-стрит, выхватывая взглядом прохожих, одетых по общепринятым в западной цивилизации нормам. Хотя, чтобы не выделяться, Мохов вполне мог купить себе розовую рясу, кимоно или хотя бы килт. Я заходил в многочисленные книжные магазинчики, где в витринах чуть ли не на каждой обложке можно было прочесть слова «оккультный», «эзотерический», «мистический», «таинственный» или «сокровенный». Именно заходил, даже не подходя к полкам. До сих пор это случилось со мной лишь однажды, в городе Хур, в Швейцарии, когда я забрел в магазин, где все книги были на рето-романском языке. И я не упускал из головы цель — доверившись гугловской карте, свернул на Лэмбрук-стрит, ведущую к кургану. Однако все это время в голове моей в фоновом режиме шел параллельный процесс.