Книга Все совпадения случайны - Рени Найт

Паренек, которого я «усыновил», был полной противоположностью Джонатана. Когда он поступил в университет, я решил посмотреть, как он там устроился. Купил билет до Бристоля и во всеуслышание объявил, что еду к сыну в университет. А когда кое-кто удивился, как это может быть, что у меня такой юный сын, только начинающий учиться, объяснил, что дети у нас с женой появились поздно. На поездки в Бристоль и обратно я потратил целое состояние. Нэнси об этом так ничего и не узнала. Думала, что я каждое утро отправляюсь на работу в школу, хотя на самом деле я взял отпуск за свой счет. И прекратил эти визиты только после того, как мне там дали взбучку. Это был хороший урок. Мне хоть немного вправили мозги.

Вины Нэнси во всем этом нет, я один отвечаю. Моя любовь укоренилась в двадцати годах совместной жизни, и у меня не было ни желания, ни сил перебарывать ее, не было тогда, нет и сейчас. Я все еще ясно вижу женщину, в которую когда-то влюбился, женщину, на которой женился и с которой прожил жизнь. Но теперь я вижу и кое-что еще – женщину, какой Нэнси стала после рождения Джонатана. Изначальное цветение, за которым последовали случайные боковые побеги, кривые ветки, шипы, прорастающие сами собой, пока она пыталась укрыть его понадежнее и превращала в то, чем он не был. Ей и самой приходилось ломать себя, она сделалась колючей и агрессивной. Я должен был взять длинные ножницы и обрезать, пока не поздно, все эти наросты, не дать им погубить изначально здоровое растение. Иногда приходится быть жестоким. Просто резать в нужном месте, так, чтобы цветок не увял, пошел в рост.

Я вновь начал ухаживать за садом: полол сорняки, сгребал листья в кучи и жег их. Соседи жаловались на запах. Это нехорошо, говорили они, я думаю только о себе, а у них белье сушится на улице, теперь все пропахнет дымом. Боюсь, эти упреки не только не останавливали, но скорее подстегивали меня. Мне самому нравилось, что мой костюм и волосы пахнут дымом. Мне доставляло удовольствие бросать фотографии в огонь, смотреть, как они горят. Желтый конверт с логотипом «Кодак» на лицевой стороне сначала сделался коричневым, потом почернел, и я представлял себе, как внутри съеживаются, а затем превращаются в ничто все эти снимки. Незадолго до того я еще раз просмотрел их, на тот случай, что пропустил ненароком фото самого Джонатана. Это могло быть просто отражение в зеркале или тень на стене. Но нет, ничего не обнаружилось. За фотографиями должны были последовать вещи, принадлежавшие моему сыну. Мне ничего не хотелось оставлять. Я уже начал рубить дрова для нового костра.

Вчера я отнес Джеффу ноутбук. Это подарок, сказал я. Он удивился, но я пояснил, что уже присмотрел новый компьютер. Соврал, конечно.

– Как продвигается новый роман? – поинтересовался Джефф.

– Да я бросил его. – И я небрежно отмахнулся, не давая ему возможности начать встревоженные расспросы.

Мой следующий адрес – благотворительная лавка и ее хозяйки.

– Тут я еще кое-что нашел, – сказал я, открывая саквояж с вечерней сумочкой, вязаной шапкой и кофтой. Ну, ее-то я износил практически до дыр – вон, под мышками видны, и верхней пуговицы не хватает. Я отказался от кофе и смотрел, как дамы разглядывали содержимое саквояжа, явно не желая к нему притрагиваться. Интересно, думал я, переживет меня кофточка или эти славные женщины все же возьмут ее из жалости?

Вернувшись домой, я услышал, как кто-то оставил на телефоне сообщение для Нэнси. Я не мог заставить себя стереть его. Подтверждала назначенную ранее встречу. Она должна была состояться через неделю. Вполне достаточно для того, чтобы закончить то, что я должен сделать. Я сел за стол, взял перо и придвинул к себе стопку бумаги.

Глава 57

2013, осень

Кэтрин тоже подводила итоги. На работе она сказала, чтобы ее возвращения не ждали. Она не могла даже думать о ней, ей нечего там делать – по крайней мере сейчас. От психотерапии она тоже отказалась, уже после второго сеанса, хотя, не исключено, в будущем еще раз попробует, только сменит врача. Вполне возможно.

Она посмотрела на мать. Они сидели бок о бок в сдвоенном кресле – Кэтрин с той стороны, где обычно усаживалась мать до смерти отца, а мать – на месте мужа. Обе пили чай и смотрели какую-то юмористическую телепередачу. Снизу раздался звонок, и Кэтрин подошла к домофону. Это Ник. Проходил мимо и решил заскочить, чтобы повидаться с бабушкой. Кэтрин почувствовала, что это не простая случайность. И оттого что он нарочно пришел сюда, у нее сердце подпрыгнуло от радости.

– Мама, это Ник, – окликнула она мать, и та с трудом вылезла из кресла и засеменила к двери.

– Привет, милый! – Она привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Ну как, тебе лучше?

– Да, ба, не волнуйся, у меня все хорошо, – сказал он, хотя это и не так. Он подавлен. Он одинок. Он наркоман. Ему нужна помощь. Повидаться с бабушкой – это уже хорошо, это поможет. Она всегда обожала внука. Ник и Кэтрин смотрели, как она взяла его руку, обхватила обеими ладонями, зарядила своей чистой, незамутненной любовью. Он немного оттаял, сел на место Кэтрин и потянулся к вазочке с конфетами, стоящей на столике.

Кэтрин пошла за чаем и в ожидании, пока чайник вскипит, задержалась у двери между кухней и гостиной. Она не сводила глаз с затылков матери и сына: они покачивались в унисон – у матери от тремора, теперь мучающего ее постоянно, у Ника от того, что он самозабвенно жевал сладости. Может, им обоим стоило бы полечиться? Но она сразу же отказалась от этой мысли: Ник и без того ходил к врачу, это часть реабилитации, и ей совершенно не хотелось вмешиваться в курс успешного, как кажется, лечения. Она заварила чай и села на пол, привалившись к ножке кресла, на котором сидел Ник.

– Хочешь сесть? – спросил он.

– Нет, нет, не беспокойся, мне и здесь хорошо, – откликнулась она, поглаживая его ногу.

Интересно, думала она, как бы отнесся Ник, если бы в семье были другие дети, если бы у него была младшая сестра или брат, отвлекающие на себя часть родительского внимания? Сама она была единственным ребенком, и детство у нее прошло счастливо – это был ее постоянный аргумент против разговоров Роберта о том, что неплохо бы завести побольше детей. Правда, у Ника едва не появился то ли брат, то ли сестра – этого она никогда не узнает.

Оказывается, Кэтрин вернулась домой из Испании беременной. Она упустила момент, поздно спохватилась. Циклы у нее всегда были нерегулярными, поэтому прошел целый месяц, прежде чем она сделала тест. Через неделю после возвращения на работу, в обеденный перерыв, она сходила в аптеку, купила набор тест-полосок и заперлась в туалете. Конечно, она понимала, что может быть всякое, но уверяла себя, что результат будет отрицательный. Заслуживает же она, черт возьми, хоть какой-то удачи? Видно, нет. Потому что результат оказался положительным. Внутри нее зарождалась новая жизнь. Она опустила крышку унитаза и какое-то время молча сидела, раскачиваясь взад-вперед и обдумывая ситуацию. Возможно, это ребенок Роберта. В выходные они занимались любовью. Правда, только однажды. Да, только один раз, несмотря на все ее ухищрения с нижним бельем. А может, это к лучшему? Ребенок поможет отвлечься, а она в этом очень нуждается. Не работа, а ребенок. Но чей? Что, если он будет похож на него? Что, если у него будут темные волосы и темные глаза? Она не заплакала, но и решения сразу принять не могла. Надо выждать, подумать. Она вышла из кабины, выбросила салфетку в мусорное ведро, выпрямилась и посмотрела в зеркало.