Книга Армия древних роботов - Александр Шакилов

– Траст, если этих людей пустить на площадь, они же все погибнут там от ударов «корней» или будут растоптаны и расстреляны боевыми машинами! – Ларисса схватила некроманта за рукав, посчитав, похоже, что так он лучше услышит, хотя уши у него по-прежнему торчали по бокам рыжей головы.

– А как же, обязательно погибнут, – покосившись на руку Лариссы, которую она тут же убрала, кивнул Траст, недовольный тем, что его оторвали от созерцания самого прекрасного зрелища, когда-либо им виденного.

И вообще, ему показалось или в голосе блондинки прозвучала тревога за участь рабов Родда? Неужели она всерьез считает, что смерть – это нечто ужасное? Траст не стал блокировать эти мысли, он искренне был уверен, что лучше умереть, – куда лучше! – чем вот так безоговорочно подчиняться каждому чиху хозяина, которого и человеком-то назвать нельзя, ни чистокровным, ни полукровкой, никаким вообще.

Очередная группа из почти полусотни рабов вышла на площадь и уже начала было вскарабкиваться на трупы, но была сметена, поломана, раздавлена меткими ударами «корней». А тех, кто еще трепыхался, получив ранения, несовместимые с жизнью, добили осколки снарядов, выпущенных из пушки здоровенного черно-серого робота с тремя парами конечностей.

– Лучше, Траст. – На этот раз Ларисса схватила некроманта за запястье и принялась его трясти. – Никто не спорит – еще как лучше. Но еще лучше – не дать им умереть и дать им вновь стать такими, как прежде, Траст. Вернуть им свободу. Но сначала им нужно сохранить жизнь, иначе ведь некого будет освобождать. Ты понял меня, Траст? Или тебе еще нужно мази под нос, чтобы прийти в себя?

Он отшатнулся от нее. Просто нога дернулась, бывает.

– Я и так в порядке.

– Тогда сделай что-нибудь, ты ведь можешь!

Он мог.

Он все что угодно смог бы, лишь бы больше не вдыхать аромат речной мяты, растущей только на берегу Кипяточки в паре сотен мер ниже по течению от Щукарей, чтоб им всем, и поселку и реке, кишки раздуло!..

И потому он сделал.

Трупы на краю площади, как и прочие здесь, были переполнены тонжерром, но это никак не помешало ему, менталу-некроманту, поставить их на ноги. Полутысячи для начала достаточно, чтобы намертво – в прямом смысле – заблокировать вход на площадь со стороны памятника. Еще полтысячи он поставил напротив, велев им крепко сцепиться, обняв друг друга за пояса. И по столько же мертвецов, у которых были целы ноги и была хотя бы одна рука, он распределил по флангам. Это было несложно, учитывая, что Ларисса положила ему ладонь на плечо и полностью открылась, образовав с ним дуос и дав ему столько сил, сколько нужно было. Но даже без ее помощи Траст даже не вспотел бы, устанавливая этот простенький барьер из полусгнивших тел!..

Скрестив руки на груди и широко расставив ноги, чего раньше он никогда не делал – но ведь надо же когда-то начинать великому некроманту вести себя величественно, верно?! – Траст с удовольствием уставился на то, что было создано его даром. Яростные атаки Родда на новеньких скрипунов, их ответные удары с грохотом выстрелов, вонью сожженного топлива и брызгами кусочков металла, свистящих у него над головой и заставляющих Лариссу раз за разом вздрагивать, великого некроманта сейчас мало интересовали. Он был выше дрязг тех, кто еще жив. Он ведь заигрывал с самой смертью, он делал то, чего не мог сделать никто на планете!..

В первом ряду заслона стоял мужчина средних лет, от лица которого мало что осталось. Лоскуты кожи присохли к костям, лоб слизало почти весь, образовав широкую, почти до темени, залысину, губы его объели насекомые, так что обнажились крепкие и неправдоподобно белые зубы. А вот уши сохранились хорошо, как у живого. Одет мертвяк был в обычную плетенку. У другого подчиненного Траста птеры выковыряли глаза и куда-то запропастилась нижняя челюсть, из-за чего язык вывалился наружу и болтался из стороны в сторону, когда ряды живых рабов Родда наваливались на барьер, а потом откатывались назад и, дружно шагнув обратно, вновь наваливались. В краткие мгновения спокойствия на язык садились мухи. Рядом с «языком» – красотка, нежное хрупкое создание, на теле которого пока что не было ни единого намека на тлен, ни пятнышка гнили. Простенькое платьице с кружевами из плетенки. Копна струящихся по спине льняных волос. Ярко-зеленые глаза и румянец на щечках с ямочками. И улыбка. Добрая, нежная улыбка…

– Ты чего это?! – Ларисса встала перед ним. – Тут такое творится, а ты на девчонок заглядываешься?!

– Так ведь она же мертвая, – попытался оправдаться Траст, и лучше бы он молчал.

– А я какая?! – Ларисса толкнула его ладонями в грудь, он отступил на шаг. – Я тебе такая уже не нравлюсь, да?!

К счастью, от необходимости продолжать эту беседу Траста избавила внезапная атака детей цветов. Мелкие ублюдки затаились, испугавшись птеров, но теперь вновь дали о себе знать.

* * *

Даль-«Богомол» отчаянно молотил воздух всеми шестью конечностями. Андроида обвили «корни» и, сорвав с крыши, швырнули его на брусчатку. Падая, он умудрился выпустить ракету, та взорвалась в считаных мерах от него, перебив и измочалив «корень».

Рухнул Даль-«Богомол» на спину, и удар был сильным, очень сильным, но все же он сразу попытался встать. Однако его вновь опутали «корни». Отростки поменьше с неимоверной скоростью и с необычайной легкостью принялись срывать с «Богомола» титановые бронелисты, ломать его композитный торс и безжалостно рвать его нитиноловые мышцы-приводы. Будто соломинка, переломилась рука-манипулятор в локте-шарнире. И отброшенная «корнем» нога взвилась в воздух. Тяжелая лапа робота со стальными когтями-зацепами грохнулась возле Зила-«Грома», затем подскочила, перевернулась и, чиркнув когтями брусчатку, едва не угодила в него. И вот уже извивающиеся, точно змеи, «корни» проникли внутрь «Богомола», добрались до капсулы управления, броня которой выдерживает неоднократное прямое попадание из двухсотмиллиметровой пушки. Вот только против «корней» эта броня оказалась что жесть против консервного ножа.

– Нет, бурая гниль! Родд, не смей!!! – Зил со всех своих стальных ног поспешил через площадь на помощь другу.

Прорываясь сквозь крики и причитания карлицы, в ушах его раздавались треск и скрежет – сигнал шел от Даля. Зил споткнулся, услышав оглушительный крик альбиноса. Этот крик, заставивший даже Крыцю заткнуться, был полон боли и отчаяния, и в то же время воли к победе, желания сражаться вопреки всему и решимости, раз уж не получилось победить, погибнуть достойно:

– Прощай, Зил! Прости меня, Зил! Прощай, Крыця! Я люблю…

Крик оборвался.

Простить?! За что?!

Жалкие остатки робота Даля вместе с «корнями», его уничтожившими, разорвавшими на части по сварочным швам, раскрутившими по винтику, исчезли в ослепительной вспышке, озарившей всю центральную площадь Моса. Говорец подорвал себя, активировав самоликвидацию «Богомола»!..

Ударная волна от взрыва была такой сильной, что Зила вместе с его роботом отшвырнуло точно перекати-поле порывом ветра. Однако на этот раз системы поддержания равновесия сработали вовремя – настроились уже, заработали по полной, – и лешего развернуло в капсуле управления так, что он всего-то разок кувыркнулся, сам же робот сделал тройное сальто, будто заправский акробат из бродячего цирка, и приземлился, развернувшись стопами к земле.