Книга Мы над собой не властны - Мэтью Томас

Она прикатила к дивану столик с телевизором из спальни. Хотелось отключить мозги. Если Эду мешает шум, его дело. Он ничем серьезным не занят, все равно они скоро сядут вместе на кухне сверять оценки.

Эйлин проснулась оттого, что Эд стучал по телевизору кулаком:

— Выключи! Я работаю!

Эйлин была слишком сонная, чтобы злиться. Она молча ждала, что еще Эд скажет.

— Убери его! Убери!

— Я, между прочим, тоже здесь живу, — сказала Эйлин, закипая.

— Убери эту хрень! Я не могу сосредоточиться!

Эйлин встала. Поправила диванные подушки.

— В нашем доме так не разговаривают. Я отцу не позволяла на меня орать и тебе не позволю. Хватит с меня твоих выкрутасов! Не могу больше! Если ты не прекратишь немедленно — честное слово, Эд, я от тебя уйду. Тихо, без скандалов. И сына с собой заберу. Знаешь, как я на работе устала? А перед этим ночь не спала, тебе помогала. Хочешь сам все делать — пожалуйста. Мне же легче.

Эд рухнул в кресло. Эйлин почти испугалась его горящего взгляда. Сердце невольно защемило. Этот взгляд будил в ней огонь, даже под слоем холодного пепла.

— Прости, — сказал Эд.

— Ты и вчера то же самое говорил.

— Очень тяжело на работе.

— Мне тоже.

— Знаю.

— И почему тебе вдруг тяжело? Ты вроде специально выбрал спокойную работу, без стрессов.

— Сейчас все не так.

— По-моему, у тебя что-то с головой. Но ты же мне ничего не рассказываешь!

— Сложно работать с новым поколением. Все должно быть безупречно.

— У тебя просто кризис среднего возраста. Я не говорю, что это легко, но это естественная вещь.

— Две недели еще продержаться бы. Дальше будет легче. Мне необходимо отдохнуть летом. Я немного запустил работу, вот и приходится разгребать. Я тебе не говорил, чтобы не расстраивать. Устал, из-за того и ошибки. Я плохо сплю. Просто нужно подзарядить батарейки.

Эд снял очки и потер глаза.

— Как это знакомо, — зевнула Эйлин. — Когда тебе нужно раздать лабораторные?

— Завтра — последнее занятие.

— Давай сюда листочки, сверим их вместе и поспим наконец.

Эйлин поставила чайник, двигаясь как сквозь густой суп. Не отходя от плиты, дождалась, когда закипит, заварила чай и села за стол рядом с Эдом. Ей был необходим своего рода ритуал. Она не станет спешить и давиться, будет пить чай маленькими глотками. Но сперва надо успокоить Эда. Он не мог сидеть нормально, колени ходили ходуном — такое с ним бывало иногда.

— Я допью сначала, хорошо?

— Ладно, ладно.

Эйлин надеялась, что чай ее взбодрит, но в нем оказалось слишком много молока. И вообще, из-за давней привычки пить чай на ночь он уже стал чем-то вроде снотворного.

— Начнем? — сказала Эйлин.

Эд вперил взгляд в раскрытый журнал, сосредоточенно, словно бегун перед стартом. Эйлин вдруг вспомнила, как вчерашняя совместная работа закончилась безобразными криками. Неужели никак нельзя избежать свары, если... когда Эд сделает ошибку? Почему-то Эйлин не сомневалась, что ошибка будет. А у него нынче любая описка превращается в трагедию. Еще упрекают женщин, якобы у них беспричинные перепады настроения. После рождения Коннелла у Эйлин случались гормональные скачки, но до настоящего психоза все-таки не доходило.

Вдруг ее осенило. Точно, так и надо сделать! Еще вчера можно было сообразить, но тогда работа шла на условиях Эда — а сейчас на ее условиях. И все-таки Эйлин колебалась. Любое отклонение от привычного порядка — пусть даже совсем недавнего — приводило Эда в ярость. Чего доброго, еще стол опрокинет, как герой вестерна, разоблачающий шулера.

— Я тут подумала... — начала Эйлин, кашлянув.

Эд не ответил. Он мало-помалу отказался от ничего не значащих реплик — а ведь они, как ни крути, составляют чуть ли не главную прелесть разговора.

— Мы бы сэкономили время... Хотя, конечно, если ты хочешь по-другому, делай, как тебе удобнее.

Эд кивнул, показывая, что слушает. Уже лучше. Эйлин отпила глоток чаю.

— Я могу сразу вносить оценки в журнал, а ты потом проверишь.

— Да, — мгновенно ответил Эд.

Сперва Эйлин решила, что он ее не услышал. Эд повторил, глядя ей в лицо. Эйлин выдохнула — и только сейчас поняла, что была напряжена в ожидании крика... может быть, даже удара.

— Хорошо, — сказала она, берясь за журнал.

На самом деле ничего хорошего. Слишком быстро Эд согласился — неужели с самого начала ждал, что Эйлин все сделает за него?

Записывать оценки в журнал оказалось неожиданно легко. Эйлин чуть не расхохоталась — она-то поверила, что это сложное дело, требующее предельной сосредоточенности. Да здесь нарочно не ошибешься! Лабораторные работы уже рассортированы по алфавиту. Эйлин с содроганием подумала: сколько же времени Эд проверял, в правильном ли порядке они лежат?

— Готово! — объявила она, закрывая журнал.

Хоть бы не стал перепроверять...

К ее удивлению, Эд просто сказал:

— Спасибо.

— Давай ложиться.

Они любили друг друга как в лихорадке. Ей показалось, что Эд таким образом сбрасывает напряжение, но все равно было приятно. Давно уже они не занимались любовью с таким пылом. Ярость Эда был какой-то не очень грозной — словно гнев человека, закованного в цепи. Он кончил с хриплым стоном; Эйлин достигла разрядки одновременно с ним. Потом они лежали рядом, оба в поту. Эд пристально смотрел на нее, и будто какой-то невидимый барьер между ними рушился. Теперь все станет проще, думала Эйлин. И она сможет рассказать ему про дом.

26

В субботу она поехала в Бронксвилл. Окончательную цену еще не назначили, а другие дома Эйлин смотреть не хотела и все равно пришла в агентство. Беспорядок на столе Глории наводил на тревожные мысли.

— Может, прогуляемся, заодно и поговорим? — предложила та. — Полюбуемся окрестностями.

На улице Глория протянула Эйлин пачку сигарет. Эйлин отказалась.

— Ничего, если я закурю?

— Конечно-конечно.

— Хорошо! А то я без этого не могу.

Глория хрипловато рассмеялась и тут же закашлялась. Закурив сигарету, сделала глубокую затяжку.

— Ну что, с мужулей поговорили? Как его у вас зовут?

Эйлин не успела заметить, когда Глория окончательно отбросила всяческие формальности. В голосе риелторши прорезались вульгарные интонации. Поначалу Эйлин было проще разговаривать без церемоний, но сейчас, когда перспектива жить в этом районе стала реальной, такое панибратство вызывало смешанные чувства. Наверняка у Глории здесь полно знакомых. А ведь у нее в руках огромная власть. Риелтор знает не меньше людских тайн, чем священник или психоаналитик.