Книга Блокадные будни одного района Ленинграда - Владимир Ходанович

Недалеко от входа в сад Первого мая оказалась подвода с лошадью, и та сотрудница подошла к лошади и стала кормить ее ботвой»[662].

И.В. Назимов, запись в дневнике за 19 июля 1942 г.:

«За 500 рублей у нас в городе сейчас можно купить шикарную обстановку на всю квартиру. Получилось это в связи с массовой эвакуацией. Я купил за 20 рублей граммофон с десятью пластинками, хороший комод за 50 рублей.

Предметы домашней обстановки блокадной поры. Музей «Нарвская застава». Фото автора. 2015 г.

Шкаф за 100 рублей никто не берет (цена его в магазине 470 руб.). Кожаный диван – 100 руб. Деньги имеют большой вес»[663].

«Нас, пацанов, на первую треть Нарвского проспекта, до дома № 11 в том 1942 году было всего четыре человека: я, Олег Лавров и Женя Ерофеев со своим младшим братом. <…>

Промышленность, особенно в военное время, требовала огромное количество металла, а война его еще в больших количествах поставляла[664]. Нас интересовали как раз эти поставки. Правда, добыча военизированных игрушек была сопряжена с некоторыми неприятностями. На территорию в несколько гектаров[665]полагалась сторожиха, пожилая женщина, вооруженная малокалиберной винтовкой, из которой она и палила по нам, если мы попадались ей на глаза. Её стрельба имела, скорее, психологический характер, но однажды она все-таки попала одному знакомому в мякоть ноги, чуть выше колена. Пуля была нами благополучно выдавлена, и никаких последствий этот инцидент не имел. Но зато мы притащили в наш тайник во дворе дырявый алюминиевый бидон и набили его нашими сокровищами. Там были 12 гранат РГД-33 (пустышки, собранные из бракованных узлов) и одна РПГ-40, противотанковая граната образца 1940, которая была также пустышкой.

Кроме этих муляжей, в том же бидоне хранились невесть откуда добытые винтовочные, пистолетные, револьверные патроны и много артиллерийских порохов разного вида <…>

В нашей коллекции предметом особой гордости был немецкий 50 мм миномет, который мы ухитрились незаметно пронести с Теньтелевки[666], это чуть больше расстояния от нашего дома № 9 по Нарвскому проспекту до Кировского исполкома.

Следующей великой забавой было забрасывать в костер выше перечисленные патроны. <…>

Пользовалось популярностью еще одно изобретение: из винтовочного патрона вынималась пуля, отсыпалось чуть-чуть пороха, пуля пропихивалась в гильзу и порох высыпался снова в гильзу, поверх пули. Новое устройство готово к действию. Остается установить гильзу и поджечь порох»[667].

5 мая 1942 г. Кировский райисполком утвердил список площадей и улиц, подлежащих очистке в текущем году. В 1-й категории оказалась Нарвская площадь (5398 кв. м), во 2-й – участок улицы Калинина, у домов № 31 и № 44[668].

Ателье № 2 Ленпромодежды (Нарвский пр., 3/5) в октябре-ноябре 1942 г. принимало в среднем по 3–4 заказа в день[669].

Приближалась зима, и в повестке дня районных властей вновь встал вопрос о местах складировании убранного снега и сколотого льда.

24 октября 1942 г. заместитель председателя Ленинского райсовета и управляющий районным отделом коммунального обслуживания направили в Ленгорсовет письмо с просьбой внести на утверждение городского Исполкома «следующий список улиц и площадей, на которых разрешается оставление снега в штабелях и места чистого снега и сколки» «в зимнем сезоне» 1942/43 гг. Среди мест свалок значились: нечетная сторона Обводного канала от Варшавского моста до Лифляндской улицы (для свежевыпавшего снега), весь Бумажный канал (для такого же качества снега и сколотого льда), площадь Стачек и стадион «Каучук». В списке двенадцати улиц и площадей, «на которых разрешается оставление снега в штабеля», улицы – Бумажная, Сутугина и Лифляндская[670].

В ноябре снег устоялся, но ситуация с уборкой снега (и тем более его складирования в утвержденные горисполкомом «места») стала напоминать аналогичную прошлогодней.

Исчерпав собственные организаторские ресурсы и не рассчитывая уже на «силу большевистского слова» у политорганизаторов и комиссаров домохозяйств по привлечению горожан к уборке снега во вторую блокадную зиму, советские районные руководители подключили милицию.

Милиция начала с глав домохозяйств.

Из многостраничного^ доклада по вопросу уборки снега начальника 3-го отделения милиции председателю Ленинского райисполкома, 3 декабря 1942 г:

«Управхоз (указаны фамилия, инициалы, адрес. – В. Х.) снег не окучивал в течение 2-х суток и не обеспечил дворников уборочным инструментом. Оштрафован на 175 руб…». (Управхоз отвечала: «Это я дура Вам попалась на глаза, а старые управхозы от Вас скрываются».) «Управхоз <…> 3 суток не окучивала снег и когда ее вызвали в отделение, то удивилась, а я думала, что как и прошлый год не надо убирать»[671].

Но и у начальника отделения милиции не сложилось в борьбе со снегом. И воззвал он тогда (в письменном виде) к самому председателю городского исполкома П.С. Попкову: «Прошу Вас воздействовать на управхоза ПАВЛОВУ и понудить [ее] к своевременной уборке снега»[672].

«После прорыва блокады в Ленинграде начал постепенно налаживаться быт. И вот по чётной стороне Обводного канала восстановили трамвайное движение. Теперь к великой радости от Нарвского проспекта до Балтийского вокзала можно было доехать на трамвае. Маленький кусочек пешком по ул. Розенштейна – и я в школе.